Семен почувствовал, как по спине поползли холодные мурашки. Обычно Влад не ошибался в прогнозах. Как было бы расчудесно, если бы это случилось в первый раз!

И что прикажете делать? По телевизору оповещать, что в Москве появился очередной маньяк? Сначала у начальства разрешения спросить нужно, с прокуратурой согласовать. Может, им выгодней молчать и брать преступника на живца.

— Что все-таки у них есть общего?

Оперативники уставились на фототаблицы и в собственные записи.

— Общего… Все жертвы женщины приблизительно одного возраста, телосложения и внешности. Светловолосые, красивые в общем-то…

— А куда он девает вещи убитых, документы, сумочки? Оставляет как трофеи? — размышлял Семен вслух.

— Вполне возможно, — согласился Гуральник. — Но может и просто выбрасывать, поскольку значения для него они, скорее всего, не имеют.

Одни вопросы, а над ответами нужно поломать голову. Но только завтра!

— Ладно, все по домам, — усталым голосом скомандовал Семен.

— По своим или… кто как? — подковырнул Сивцев.

Семен отмахнулся: на сегодня хватит Галки.

Оперативники разошлись. Семен вышел на улицу, сел в ауди и погладил руль, вспомнив, как его касались руки Алены. Нет-нет-нет, в ту сторону он не пойдет. Мать напрасно старается. От блондинок вроде его соседки нужно держаться как можно дальше, иначе заработаешь комплекс неполноценности рядом с женщиной, которая круче вареных яиц.

Он доехал до дома без происшествий. Поднялся на этаж и подошел к соседкиной квартире — вернуть ключи от машины и поблагодарить.

Дверь в квартиру была приоткрыта, и у Семена внезапно перехватило дыхание. А вдруг…

Он ворвался в комнату с пистолетом наготове. Семен был готов увидеть что угодно, только не обнаженную спящую женщину. Рука с пистолетом опустилась сама собой. Семен покачал головой и поставил оружие на предохранитель. Пора валить отсюда, пока он не потерял последние капли самообладания.

Он честно отворачивался, но взгляд притягивало магнитом. Все же он разрешил себе подойти ближе, рассмотреть, какая у нее гладкая, нежная кожа. Как, наверное, ее приятно трогать, ласкать. Раскрытая ладонь зависла над плечом Алены, медленно опустилась на него, сжала. Все так и есть: кожа до одурения мягкая!

Алена пошевелилась во сне, повернулась. Семен уставился на мелькнувшую из-под складок покрывала грудь. Заныло в паху, пересох рот, и в глазах зарябило от неутоленного желания. Едва ли он испытывал нечто похожее с какой-нибудь из своих женщин.

— Вон отсюда! — призвал он себя к порядку. — Спать!

Алена задвигалась во сне, коснулась его ладони и вскочила. Покрывало сползло окончательно, заставляя Семена задохнуться.

— Вы?! Что вы… Как вы…

— Дверь была открыта, — Семен медленно отступал. — Я думал, вам нужна помощь… Ключи от машины на столике. Спокойной ночи. В следующий раз закрывайте дверь! А то зайду не я, а кто-нибудь еще, кому будет наплевать, пили вы или нет.

Алена сидела с широко распахнутыми глазами и открытым ртом. Натянуть покрывало она не догадалась.

Расстояние до двери Семен одолел одним прыжком, добрался до своей квартиры и бросился принимать ледяной душ.

— Ну и влип же ты, Сема, — дрожал он под упругими струями. — Дурака свалял! Надо было уносить ноги сразу. Нет, захотелось потрогать… пощупать… А если бы совсем крышу снесло? Она ведь женщина!

Чего-чего, а это он разглядел хорошо. Долго теперь будет помнить. И она, судя по столбняку, тоже. Как-то все нелепо складывается между ними. Началось с банальной ссоры, потом он напугал ее, приперся к ней домой и сожрал продукты. Хамит ей на каждом шагу, а теперь еще и сексуально домогается — при плохом раскладе дела его прикосновения можно квалифицировать именно так.

— Права мама, права — пора жениться! — бубнил он, выходя из ванной комнаты.

Ужинать не хотелось. Но чтобы не вставать ночью из-за урчащего от голода желудка, Семен запихнул в себя бутерброд с холодным мясом из борща.

Разделся, завалился в кровать, а потом сел по-турецки. О сне можно забыть, раз перед глазами мерещится голая баба.

Достав записи по нераскрытым преступлениям, Семен попробовал работать. Но мысли возвращались в соседскую спальню. Почему она развелась с мужем? Стоит взглянуть на мужика, который обладал таким сокровищем и не удержал его. Или не держал, как он сам — Галку?

— Вадик, мы скоро пойдем домой?

Катя ныла над ухом с тех пор, как они переступили порог клуба.

— Тебе не нравится? — обиженно спросил Вадим.

— Нет, что ты… нравится, — запнулась Катя.

Она вцепилась ему в локоть, чтобы не потеряться — народу на выставке аквариумистов толклось порядочно. Кругом стояли аквариумы, большие и маленькие, круглые, прямоугольные. От количества и красоты рыб кружилась голова, глаза рябило от зелени.

Вадим решил приобщить Катю к прекрасному, к тому, что любила его мать, к чему с трепетом относился он сам. Но — ошибся. Прежние спутницы хотя бы виду не показывали, что им противно. А у этой все написано на глупой физиономии. Жмется, словно ее вот-вот облепят чешуей!

— Если хочешь, мы уйдем, — холодно обронил он.

— Куда? — с готовностью спросила Катя.

— Не знаю.

— К тебе?

— Нет, ко мне нельзя. У меня коммунальная квартира и соседи любопытные, — соврал Вадим.

— А ко мне — можно! Родственники уехали! — поделилась Катя радостью. — Я, конечно, люблю их, но так, чтобы они были подальше. А у тебя есть кто-нибудь?

— Нет. Я был единственным ребенком у мамы.

— А твой отец?

Вадим перевел на нее недоумевающий взгляд. Какой еще отец? Он никогда его не знал и не хотел знать. А мама словом о нем не обмолвилась.

— Смотри, это вуалехвост! — воскликнул Вадим, подтаскивая Катю к одному из аквариумов. — Как грациозно шевелятся его плавники! Как он скользит… Неужели тебя это не трогает?

Она пожала плечами, смущенно улыбнулась. Вадим отвернулся. Катя была самой некрасивой изо всех его женщин. Зачем он пожалел ее? Какая из нее Золотая Рыбка? Скорее слизняк. Впрочем, от того и то больше пользы, чем от ее жеманства и бабьей глупости!

— Вадик, милый, пойдем отсюда! — нудела Катя, вертя кудрявой головой по сторонам. — Мы найдем, чем заняться…

— Ах, ты об этом…

— Ну да! — просветлело лицо спутницы. — Я хочу кое-что тебе показать!

Что ж, пусть покажет. Вдруг ему понравится?

— Ладно, пойдем. Только не к тебе.

— А куда? — удивилась она.

— Придумаем. Ты же романтик?

Она опять пожала плечами.

Вадим замедлил шаг. Жаль уходить с выставки, он еще не все увидел, не поговорил с любителями золотых рыбок. Надо корм хороший купить, присмотреть новую подружку, чтобы рыбки не скучали. Но Катя тянула его между рядами с замороженными циклопами и личинками мух, мимо интересных новинок, аквариумистов.

Она только все портит!

— Ты уверена, что никому про меня не говорила?

— Ну да, как ты и просил, — кивала Катя. — Только я не пойму, почему не надо-то? Ты стесняешься меня или себя? — ее пухлые руки поглаживали воротничок его рубашки, щекотали шею.

— И то, и другое, — врал Вадим. — Давай мы немного подождем, поймем, что нам хорошо вместе, что мы подходим друг другу. Ладно?

— Хорошо, — вяло ответила она.

— Я придумал… Мы поедем в лес! У меня есть одна поляна, там так здорово.

— И мы будем там…

— Да! Увидишь, тебе понравится!

Он больше не слушал ее возражений и тянул за собой к выходу. Все равно он примелькался на выставке, а ему это ни к чему.

С утра раскалывалась голова. Алена бродила по квартире, как медведь-шатун. Обычно она не напивалась до опохмелки, а тут накатило, нашло, и все из-за соседа.

Алена открыла бутылку темного пива, налила в пузатую кружку — подарок Гриши Кудинова — и сдула пену. Отхлебнула и сморщилась. Противно! Как его можно пить бочками? Сделав пару глотков, отставила кружку подальше. Лучше уж аспирином отравиться.