Два этих человека могли быть названы друзьями, но это была дружба весьма своеобразная, друг друга они не уважали, и каждый считал другого недостойным его дружбы. Но были времена, когда стоило у одного из них появиться какой-нибудь перспективной идее, как урвать побольше денег, он звал на помощь другого. Позже их пути разошлись…
Сейчас здесь, на веранде ресторана в Химках, Александр Платонович Ростовцев излагал Кузьме Аверкиевичу Кичигину будто бы им самим открытую идею, как поживиться за счет разбогатевших колхозов. Большеротый Гонтарь даже представить себе не мог, как вовремя и к месту возник он со своим нескладным опытом, в основе которого Ростовцев сразу же усмотрел весьма перспективные и вполне реальные возможности обогатиться. Кичигин работает заместителем начальника одного из самых важных отделов Министерства автомобильной промышленности, а сам Александр Платонович — на ответственной работе в учреждении, занимающемся поставкой за границу всяческой автотехники, так что сама судьба повелела им снова объединиться.
— В общем, ясно одно: в колхозах сейчас скопилась пропасть денег, и их можно довольно безопасно оттуда вынуть. — Ростовцев сказал это убежденно, как собственное открытие, и в упор уставился на собеседника. А тот молчал и увлеченно смотрел, как под собственную бравурную музыку причаливал прогулочный пароход. Когда с него на асфальт пристани сошло несколько пассажиров, направившихся к главной лестнице вокзала, он перестал наблюдать за ними и повернулся к Ростовцеву.
— А почему, Александр Платонович, речь идет только о колхозах? Вы, как всегда, видите все не совсем точно и поверху. А дело в общем явлении — ассигнования государства и на другие необходимейшие дела очень часто опережают возможности свершения этих дел… — тихим вкрадчивым баском проговорил Кичигин, шевельнув густыми бровями. — У нас в министерстве на всех этажах толпятся представители из самых разных организаций, и у них тоже денег до черта…
Они встретились взглядами и помолчали, будто не в силах развести глаза. Наконец Александр Платонович еле заметно кивнул и ответил тихо:
— Вы правы, Кузьма Аверкиевич… — и спросил с улыбкой: — Но где взять столько старых такси?
На это Кичигин неожиданно рассмеялся:
— Поищем… Май-бабах…
Непонятное нам упоминание Ростовцевым о старых такси, воскресило их уже далекое прошлое. Когда-то они учились в одном институте, а вскоре после войны Кичигин стал директором таксомоторного парка в Москве. Ростовцев в то время из служебной командировки в Германию изловчился пригнать «трофей» — легковой автомобиль марки «майбах» — дряхлую двенадцатицилиндровую громадину, вдобавок по-немецки точно вступившую в пору, когда все в ней начинало сыпаться. Умельцы из таксомоторного парка Кичигина подштопали старика «майбаха», и летом Кичигин вместе с Ростовцевым с грехом пополам добрались на нем до Абхазии, где продали старика за совершенно баснословную цену — мандаринового покупателя прямо била дрожь, и он мало что соображал, когда увидел эту громадину, всю в никелированных оборках, внутренность салона в красной коже и сверх всего хрустальную вазочку для цветка на приборном щите. Получив кучу денег, Кичигин с Ростовцевым поспешили покинуть до безрассудства гостеприимную Абхазию и отпуск шикарно проводили в Крыму… Впоследствии этот эпизод из их деловой жизни они вспоминали под кодовым названием «Май-бабах» и, вспоминая, смеялись до слез. Потом, позже, они провели опять-таки совместную операцию уже в кичигинском парке такси. Он составил акт на списание в металлолом трех действительно разбитых вдребезги такси. Ростовцев, в это время работавший в управлении автотранспорта Москвы, ночью забрал из гаража эти старые такси, но свез их не на свалку металлолома, а туда, где его уже ждали денежные покупатели. Это были все те же темпераментные южане, обуреваемые болезненной страстью иметь собственные машины.
— Нам только рама нужна и чтоб на ней был номер, — смеялись они, отсчитывая Ростовцеву замусоленные пятерки, полученные ими от москвичей на столичных рынках. Сколько им стоило потом сделать из этого старья автомобили, подумать страшно, но не дешево платили они и за это старье…
И сейчас, в серьезном разговоре на веранде химкинского ресторана, вопрос Ростовцева «где мы возьмем столько старых такси», был, что называется, очень к слову, и деловой разговор продолжался.
— Ведь все решает количество старых такси… — развивал мысль Ростовцев. — Как говорят в Одессе, чтобы иметь, надо иметь…
И опять Кичигин молча наблюдал жизнь причала, где сейчас судов не было и только чайки расположились на его краю бесконечным белым многоточием.
— Я думал об этом, — резко повернулся к собеседнику Кичигин. — Старых такси может быть очень много, необходимо только подключить к делу разные ведомства. Ваше, например тоже…
— С моим надо поосторожнее, всякий товар, идущий от нас за границу, под тайным контролем, — помолчав, сказал Ростовцев.
— Ничего, можно и у вас, — недобро сверкнули глаза Кичигина.
— Не представляю…
Злые глаза Кичигина из-под сдвинутых бровей вонзились в красивое лицо Ростовцева:
— Не представляете или боитесь?
Ростовцев молчал, смотрел, сощурясь, туда, где рябь на воде играла холодным золотым блеском.
— Ладно, не робейте, мы всё хорошо продумаем и будем делать то, что нам выгодно, но не опасно. Но уверяю вас — можно придумать, как запрячь и ваше объединение. Разве нельзя заслать вам… по ошибке… парочку кузовов для «Волги», а потом ошибку обнаружить, а кузова пустить туда, куда нам надо. А? Что скажете, храбрейший Александр Платонович? — Кичигин рассмеялся, и глаза его под прыгающими бровями заискрились весельем.
— В такой ситуации это возможно, — немного обиженно согласился Ростовцев.
— Слава богу, — легко подхватил Кичигин. — Ну, а моей обязанностью будет создавать для вас подобные ситуации почаще — вот и все. А то я, признаться, загрустил: что, думаю, за парадокс — принес человек неплохую идею, а сам в кусты… Не обижайтесь, пожалуйста, но все-таки останется фактом, что во всех наших с вами начинаниях самое трудное и рискованное почему-то выпадало мне. Что? Неправда? — Металлические глаза будто пригвоздили Ростовцева, он молчал… — Вернемся к делу, уже по-доброму продолжал Кичигин. — Есть потенциально полезные организации и кроме вашей, и их не мало, и в каждой можно подыскать подходящего человечка. Это, конечно, если вашу идею ставить на настоящие рельсы. Возьмите ту же «Сельхозтехнику». Знаете, кто там сидит на полезном нам месте? Голубовский.
— Не ошибаетесь? — удивился Ростовцев. — Он мне не так давно говорил, что идет на хозяйственную работу в медицинскую академию.
— Он передумал, — рассмеялся Кичигин. И уже серьезно: — Возьмите-ка на себя предварительный разговор с ним. Заметано?
Этот их разговор длился более двух часов, рождавшееся дело они обговорили, общупали со всех сторон. И поделили сферы: Кичигин взял на себя организацию всей системы получения необходимых запасных частей, а Ростовцев будет организовывать спрос…
Сумерки над акваторией порта сгустились, зажглись огни на бакенах и в окнах домов на той стороне, когда они наконец, условившись обо всем, покинули веранду.
Возвращались в город на «Волге» Ростовцева. Он вел машину уверенно, небрежно и все время посматривал на Кичигина, ему не нравилось, что тот всерьез не похвалил его за идею, и он знал железную хватку Кичигина — оглянуться не успеешь, заберет все в свои руки, и тогда ходи у него на привязи.
Ростовцев выехал на обочину и остановился.
— Что случилось? — точно проснулся Кичигин.
— Послушайте, Кузьма Аверкиевич… а вы понимаете, что я предложил гениальное дело?
— Только догадываюсь, Александр Платонович, — зевнул Кичигин.
— Ни черта вы не поняли, — огорченно вздохнул Ростовцев. Ну, к примеру, как наши будущие дела именовать на прокурорском языке?
— Взятка…
— Но у нас с вами будет особый случай взятки, — продолжал, все более оживляясь, Ростовцев. — У нас вообще все будет в полном законе! Единственное нарушение, что всякую там технику, по плану занаряженную в Ивановскую область, мы перекинем в Сидоровскую. Во-первых, кто сказал, что государственный план свят от грехов и в Сидоровской она не нужна больше, чем в той? А во-вторых, количество передвинутых нами запасных частей в масштабе государства — это ноль с палочкой. А главное, и в Ивановской и в Сидоровской областях трудящиеся строят коммунизм, им одинаково нужны запасные части. Что тут делать прокурору? А, Кузьма Аверкиевич?! Классика! А?
