Через некоторое время почти все сражающиеся – и Железные Стражи, и бойцы Белого Отряда, и сарроннинцы зашлись в мучительном кашле. Так, кашляя, многие из них встретили свою смерть. К воплям прожигаемых железом Белых добавились крики опаленных магическим огнем лазоревых воительниц Сарроннина. Усилившийся огненный шквал вынудил наконец лазоревых покинуть позиции и обратиться в бегство.

Огонь погас, но холодный ветер еще долго гонял по ущелью взвесь белой пыли.

Двое Белых магов занялись детальным осмотром позиций, откуда их силам удалось вытеснить неприятеля.

– Они научились укрываться от огненных стрел за каменными завалами, – заметил один.

– Не больно-то это им помогло, – заметил другой чародей, бросив взгляд на труп женщины, прикрытый обугленными лазоревыми лохмотьями. Магический огонь не смог повредить лишь ее клинку.

– Это как сказать. Одолеть-то мы их, положим, одолели, но потеряли при этом добрых четыре десятка Стражей и вдвое больше копейщиков да белых лучников, – Зиркас бросил взгляд на восток, где вздымались к небу пики Закатных Отрогов. – А ведь мы еще только вступаем в Сарроннин.

– И копейщикам, и лучникам замена найдется.

– Знаю, что найдется. Меня беспокоят не они.

– Стража?

– Конечно, Стража. Будь на то моя воля, в авангарде пошли бы Белые копейщики. Если нам так или иначе придется столкнуться с по-настоящему обученными бойцами Черных – такими, какими были стражи Западного или легионеры Южного Оплота, – от этих копейщиков все равно не будет проку. А если в дело вступит Отшельничий? Однако кое-кто в Совете, похоже, считает, будто Железная Стража была сформирована для того, чтобы настоящие бойцы заслоняли своими телами трусливых магов.

– И что бы ты предложил?

– Задействовать парочку молодых магов, способных, но горячих и нетерпеливых. Вроде Дербы или... как там бишь кличут того самонадеянного малого... Ах да, Белтар. Вот пусть они и выкладываются.

– Ну, не знаю. А как насчет резервов хаоса?

– Ха... а зачем, по твоему, Керрил завещал нам создать их? Разве не для того, чтобы пустить в ход, когда придет время? А оно пришло, на сей счет можешь не сомневаться. И не стоит беспокоиться насчет пресловутого Равновесия – Отшельничий мухлюет почище нашего. Их нынешний флот сконцентрировал в себе раза в четыре больше гармонии, чем первый. Каждый корабль втрое длинней любого из ранних и чуть ли не целиком сделан из черного железа.

– Но этот Белтар тебя не любит.

– Можно подумать, будто я от него в восторге! Однако я предлагаю его позвать, а он, уверяю тебя, явится за милую душу. Надо только подольститься к нему, сказать, что нам без него никак – ну никак не обойтись. Молодым, самоуверенным оболтусам страсть как нравится красоваться. Он примчится к тебе как ветер. Лучше всего... – Зиркас умолк, огибая еще одну груду обгорелых тел. – Да, лучше всего, чтобы этим занялся Гистен. Если требуется к кому-нибудь подольститься, то в этом ему просто нет равных.

– Ты думаешь, что Гистен... По правде говоря, он к тебе тоже не слишком расположен.

– Вовсе нерасположен. Именно поэтому и ухватится за возможность спровадить Белтара сюда. Парнишка очень силен и, находясь в Фэрхэвене, может оказаться для него опасным. Неспроста ведь со времен Керрила лишь немногие Высшие Маги оставляли самых способных соратников в Белом Городе. Правда, объясняли они это опасностью, якобы проистекающей от чрезмерного сосредоточения хаоса в одном месте. Хотя в этом, – Зиркас рассмеялся, – резон имеется. Такого рода концентрация и вправду может оказаться дьявольски вредной. Правда, не для города или Башни, а для драгоценного здоровья самого Высшего Мага.

– Ты циничный негодяй.

– Золотые слова. И что с того? – хмыкнул Белый маг, направляясь к карете из белого дуба, над которой трепетал на ветру его вымпел.

Джастин разглядывал разложенную на кровати дорожную одежду, гадая, удастся ли ему каким-либо образом запихнуть все это в заплечный мешок. Послышался стук в дверь.

– Заходи, Гуннар, – промолвил юноша, ничуть не сомневаясь, что за дверью стоит его старший брат. Чувство гармонии было развито у Джастина не так уж сильно, но и не настолько слабо, чтобы не ощутить столь заметную ее концентрацию.

Светловолосый маг вошел в комнату, заваленную разбросанными в беспорядке вещами.

– Ты, я вижу, собираешься в дорогу в последний момент.

– А какой, скажи на милость, смысл заниматься сборами раньше времени? – отозвался Джастин, расчищая для брата место на стуле. – Присаживайся.

Он начал сворачивать парусиновую робу и толстые рабочие брюки.

– Я весь в раздумьях, Джастин, – сообщил брату Гуннар, усевшись и закинув руки за спинку стула

Джастин сложил и сунул во вместительную коричневую торбу рубаху, после чего принялся шарить вокруг, бормоча: «Хотел бы я знать, куда запропастились эти проклятущие...»

– Мне не по душе твой отъезд в Сарроннин. И вообще вся эта история.

– Хочешь, чтобы я пошел на попятную? – рассеянно поинтересовался Джастин, снова вытащив брюки и рубаху, чтобы положить вниз сменную пару сапог.

– Нет, не хочу. Я понимаю, что ты этого не сделаешь. Мы тут потолковали с Турмином, и он со мной согласился. Вам, инженерам, совсем не помешало бы заполучить в спутники хорошего мастера погоды.

– Хороший мастер никогда никому не помешает. Но неужто ты хочешь поехать с нами?

– Ну... Во-первых, я бы не сказал, что так уж страстно этого хочу. А во-вторых, мне так быстро не собраться: нельзя бросать здешние дела незавершенными. Я приеду со следующей группой.

Джастин уложил рубаху поверх сапог, потом снова сложил брюки и спросил:

– Почему ты вдруг изменил свое мнение? Тебе ведь казалось, что от нас не будет никакого проку.

– В том, что от вас и вашей затеи будет какой-то прок, я отнюдь не уверен и сейчас. Зато в том, что маг Воздушной Стихии вам очень даже пригодится, у меня сомнений нет. Поэтому я еду.

Джастин уложил в торбу рабочую куртку.

Гуннар встал.

– Ладно, вижу, ты очень занят. Увидимся утром.

Он потрепал брата по плечу и ушел, а Джастин со вздохом посмотрел на кровать, по-прежнему заваленную вещами. Ну как, хотелось бы знать, можно управиться с такой кучей барахла? Конечно, Гуннар прав – нельзя было откладывать все до последнего момента. Ну и в остальном он, как всегда, тоже прав. Как в таком походе обойтись без толкового мага Воздушной Стихии? Снова вздохнув, молодой инженер взялся за чистое белье. Кровь из носу, но все это надо запихнуть в торбу!

Джастин приблизился к старому дереву, чья могучая раскидистая крона возносилась высоко к сине-зеленому небу. У подножия великана раскинулся ковер из короткой, упругой травы.

Ее вид заставил его призадуматься. У большинства старых деревьев имелись разросшиеся извилистые корни, многие ответвления которых расходились в стороны под самой поверхностью земли. Их прикрывал лишь тонюсенький слой почвы, не слишком годившийся для травы. А этот лоркен являлся, наверное, самым старым на всем Отшельничьем. Эти деревья росли медленно, и чтобы вымахать до такого размера, им требовались долгие годы.

– Кое-какие вещи именно таковы, какими кажутся, – промолвила появившаяся рядом с деревом стройная молодая женщина в коричневом одеянии. Волосы ее были подернуты серебром, но не серебром седины, каким осыпает головы возраст, а иным, живым и светящимся, какое до сих пор ему доводилось видеть лишь на немногих портретах великого Креслина.

– Ты Ллиз? – спросил он, вспомнив, что, согласно поверью, серебряные волосы имел не только легендарный Маг-Буреносец, но и его сестра.

– Нет, – отвечала незнакомка мелодичным, точно звон серебряного колокольчика, голосом. – Ллиз давно умерла. За тебя.

– Думаю, умерла она все же за Креслина, – возразил Джастин, не понимая, зачем он вообще все это говорит незнакомке. – А ты кто?