– Ну, если чуть-чуть, то это не считается. Конечно... я понимаю, это звучит лицемерно, но... чуть-чуть лицемерия тоже не в счет.

– А от сарказма да самоедства не приходится ждать никакого проку.

– Тут ты прав, – согласился Джастин. – Однако все наши рассуждения на отвлеченные темы мало способствуют решению вопроса о том, куда девать это железо. Если просто сбросить его на землю, оно того и гляди окажется под снегом.

– Ладно... – Гуннар замер под холодным дождем, больше не обтекавшим его, с отсутствующим выражением на лице. Джастин ждал, когда направленные к далеким ветрам чувства брата вернутся назад.

Спустя некоторое время Гуннар пошатнулся и глубоко вздохнул.

– На Краю Земли снег все же выпадет, – сообщил он. – Но на юге и в центре острова только пройдут дожди.

– Спасибо.

К тому времени, когда братья сняли дождевики и мокрые сапоги, Горас выставил на обеденный стол четыре кружки горячего сидра и блюдо с квадратиками песочного печенья.

– Ваша мать скоро подойдет.

– Ух, как хорошо, – пробормотал Джастин, с наслаждением отпивая глоточками горячий сидр.

Гуннар сел на стул и тоже взял кружку.

– Я так понимаю, наш Гуннар «отлаживал» погоду, – заметил Горас.

– Я отогнал снег подальше на север, – признался маг. – Не слишком, только самую малость.

– Это для того, – пояснил Джастин, – чтобы мы успели куда-нибудь распихать все, что привезли с собой. Не хотелось бы потом выкапывать добро из-под снега.

– На этой подводе должно быть уйма железа, – промолвил Горас, поднося кружку к лицу и вдыхая ароматный пар. – Думаю, его можно будет сложить в сарае: с деревом, которое у меня там хранится, все равно надо что-то делать. Ваша матушка все время твердит, что я забил помещение ненужными обрезками.

– Возможно, не такими уж и ненужным, – возразил Джастин. – Не исключено, что я найду применение части твоих запасов. Древесина легче металла, а деревянные изделия равного с металлическими веса получаются прочнее.

– Берите и используйте, буду только рад.

Дверь открылась, и на кухню вошла Кирлин.

– Я ждала снега, а обошлось дождем, – промолвила она. – Сознавайся, Гуннар, твоя работа?

– Моя.

– Ну и ладно. Если только вся эта вода не замерзнет. Лучше уж снег, чем гололед.

– Не бойся, гололеда не будет. Если и прихватит ночью ледок, то тут же растает. Для настоящих зимних морозов еще рановато, – отозвался Гуннар, взяв кусочек печенья.

– Мы рады, что вы приехали домой вместе, – сказал Горас, поставив кружку на стол. – Признаться, не ждали, во всяком случае, так скоро.

Гуннар с Джастином переглянулись.

– Наверное, мне потребуется помощь, – выдавил Джастин.

– Нечасто от тебя такое услышишь, – откликнулась мать. – Какая помощь, в чем?

– Я хочу построить сухопутный корабль.

– Сухопутный корабль?

– Что-то вроде небольшого парохода, только не плавающего по морям, а разъезжающего на колесах по дорогам.

Кирлин с сомнением поджала губы:

– Боюсь, изготовить такую машину в моей маленькой кузнице будет тебе не под силу.

– Не так уж это и сложно. Материала хватит – Алтара разрешила использовать кое-какие старые детали и лишние пластины. К тому же я придумал, как переделать паровой насос.

– Как ты доставишь сюда все необходимое... Зачем, кстати, тебе вообще это надо?

– Доставлю подводами, первую партию груза мы привезли сегодня. А цель моя состоит в том, чтобы остановить Белых магов.

Горас почесал лоб:

– Я знаю, вы оба ребята способные, даже весьма способные, но мне все же трудно поверить, что в нашей маленькой кузнице можно сварганить нечто, способное остановить Белых. Особенно с учетом того, что вы уже пробовали остановить их, причем не вдвоем, а, кажется, ввосьмером, не говоря уж о поддержке тирана Сарроннина. Но не слишком преуспели.

– Это действительно звучит глупо, – с хрипловатым смешком признал Джастин, – но мне кажется, на сей раз должно получиться.

– А почему именно здесь?

Джастин уставился себе под ноги, на полированные каменные плиты пола:

– В Найлане моей работе мог бы воспрепятствовать Совет.

– Совет в состоянии воспрепятствовать ей и здесь.

– В состоянии-то в состоянии, но вряд ли станет этим заниматься издалека. Они там решили, будто я... спятил, будто мое пребывание в Наклосе каким-то образом разладило мое сознание. Вот почему я здесь. Меня спровадили в отпуск «для поправки здоровья», с половинным содержанием.

– Спятил? – Кирлин усмехнулась. – Конечно, ты склонен к чудачествам, слишком романтичен, с пылким воображением... можно сказать, шалопут. Но всяко не сумасшедший.

– Они просто не знают, как ко мне относиться. Никто не знает, ни Братство, ни члены Совета. Обвинить меня в приверженности хаосу они не решаются, ибо сам Турмин в Палате Совета заявил, что я проникнут гармонией в большей степени, чем любой из них. Им даже пришлось придумать новый термин – «одержимый гармонией». Но, в общем-то, это мне только на руку. Я действительно замыслил создание машины совершенно нового типа и предпочел бы оказаться вне сферы внимания наших почтенных советников. Пусть считается, что я болен. Сложность еще и в том, что лгать я не способен... так что лучше бы они про меня забыли.

– Пожалуй, это я понять могу, – нахмурясь, отозвалась Кирлин. – Но не боишься ли ты, что у некоторых из них все равно возникнут подозрения?

– По правде сказать, один из них, советник Рилтар, с самого начала подозревает меня невесть в чем. Собственно, именно от него-то я в первую очередь и стремлюсь отделаться. Но он сам тот еще фрукт – нечист на руку, а может, и того хуже... Гуннар обещал за ним проследить.

– Ну что ж, ветры проникают повсюду. От них не укроешься.

– На это я и надеюсь.

– Думаю, Джастин прав, – добавил Гуннар. – Рилтар определенно связан с контрабандистами, но я вовсе не уверен, что только с ними. Это еще предстоит выяснить.

– Положим, он и вправду мошенник, – промолвил Горас. – Что это меняет?

Джастин нахмурился.

– Ваш Рилтар состоит в Совете не первый год, – пояснил свою мысль домохозяин. – Едва ли остальные Советники настолько слепы и глупы, что сомнительное происхождение его богатства не бросается им в глаза. Но коли он по сию пору числится одним из них, стало быть, они склонны закрывать эти самые глаза на подобные шалости.

– Они могут подозревать его в нечестном ведении дел, – возразил Джастин, – но нельзя же вывести человека из Совета на основании одних подозрений. Вот будь у них свидетельства...

– Я, конечно, всего-навсего домохозяин и садовник, – прервал его Горас, – но по моему скудному разумению, важнейшим свидетельством продажности служат действия, предпринятые в чьих-то интересах. Однако можете ли вы обвинить в этом Рилтара? Разве его нежелание втягивать Отшельничий в войну является основанием для того, чтобы считать Советника подкупленным?

– Понимаю, что ты имеешь в виду, – согласился Джастин. – Раз уж Рилтар такой пройдоха, что при всех своих махинациях ухитряется так долго сохранять за собой место в Совете, то пока Гуннар не выяснит точно, сколько и от кого он получает, мы все равно ничего не сможем доказать. За руку его не схватишь, а кто станет слушать «одержимого» инженера или даже мага, коль скоро этот маг приходится подозрительному «одержимому» родным братом?

– Так что же, мне прекратить наблюдение? – спросил Гуннар.

– Я бы просил продолжить, – ответил Джастин. – Вопрос не в том, чтобы сковырнуть Рилтара. Мне по-прежнему необходимо знать правду.

– Думаю, Джастин прав, – поддержала сына Кирлин. – Тебе необходимо разобраться, где правда, где ложь, даже если никого другого это не интересует.

– Значит, так тому и быть, – объявил Гуннар.

– Как насчет обеда? – осведомился Горас. – Элизабет вот-вот вернется.

– Так что же... ты не собираешься вернуться на зиму в Фэрхэвен? Останешься здесь, в Рильяре? Какая невероятная преданность долгу! – промолвил Элдирен, согревая дыханием озябшие руки. – А не боишься замерзнуть, вместе со мной и Джиханом?