– Вот вы и явились. Точь-в-точь тогда, когда мама велела вас ждать. Она угадала.

– Невелика хитрость, – проговорила Кирлин, появившись позади дочери. Она еще не успела снять кожаного фартука. – Всяк в Уондерноте знает, что колымага Северы останавливается возле нашей почтовой станции как раз в это время.

– Рад вас видеть, – прогудел Горас. – С удовольствием обнял бы обоих, но я работал в саду и по уши извозился.

Элизабет, светловолосая, стройная девчушка, весьма походившая на Гуннара, потянула братьев за руки.

– Может уйдем под крышу? Я не могу отгонять дождь так долго.

Гуннар взглянул на мать и вопросительно поднял брови.

– Ну, поскольку все в сборе, – сказала та, – то отправляйтесь в дом, а я скоро приду. Мне нужно кое-что доделать.

– Может, тебе помочь? – спросил Джастин.

– У меня тут не инженерная мастерская, – рассмеялась Кирлин. – Как подмастерье меня вполне устраивает Нерла. Я долго не задержусь.

Джастин позволил сестре затащить его под козырек крыльца, где он снял дождевик. Подождав пока Гуннар избавится от плаща, девочка забрала накидки братьев и направилась к заднему крыльцу, где обычно развешивали одежду для сушки.

– Кое-что не меняется, – ухмыльнулся Джастин. – С одежонкой, я смотрю, по-прежнему приходится возиться самым младшим.

– Не всегда.

– Ужина придется подождать, – сообщил Горас, стряхивая воду с кожаной куртки, пропитанной водоотталкивающим составом. – Но ничего, поедите поздно, зато вкусно.

– У тебя все и всегда вкусно.

– А вот и нет, – подала голос Элизабет, высунувшись из двери. – Что касается рыбной похлебки...

– Рыбная похлебка – это блюдо, имеющее долгую и славную традицию, но как раз сегодня я ее готовить не буду.

– А что будешь? – с подозрением поинтересовалась Элизабет.

– Не скажу. Это должно быть сюрпризом.

– Надеюсь, это будет баранина, запеченная с пряностями.

– Папа, – девочка повернулась к отцу, – сегодня прохладно. Можно я подогрею сидру?

– Можно, но только в том случае, если ты разожжешь огонь с помощью огнива, а не с помощь магии.

– Ладно, хоть это и муторно, но будь по-твоему. Я буду возиться с огнивом, даже если на это уйдет весь вечер, – промолвила Элизабет и, расправив плечи, поспешила на кухню.

Гуннар снова поднял брови. Горас ухмыльнулся:

– Я постоянно поддразниваю ее таким манером. Говорю, что ежели она не будет осторожнее, так из нее запросто получится вторая Мегера. Правда, я вовсе не думаю, что в ней и вправду имеется хотя бы самая малость белизны... во всяком случае, ваша мать ничего такого не обнаружила.

Горас проводил сыновей в гостиную, закрыл дверь и разжег большую изразцовую печь.

– Я-то ведь не умею отгонять холод с помощью магии гармонии, а старые кости просят тепла. В такие дни, как нынешний, когда кажется, будто зима еще не кончилась, пожилому человеку особенно хочется погреться.

– Тоже мне, старик нашелся, – рассмеялся Гуннар.

– Это он хочет, чтобы мы с тобой сделали кое-что по дому, вот и прибедняется, – весело пояснил Джастин. – Небось, папа, нам нужно будет наколоть дров?

– Ну, если вы малость помашете топориками, я буду вам благодарен. Но не сейчас, конечно. Было бы невежливо прямо с дороги наваливать на вас хозяйственные хлопоты.

– Но тебе хотелось убедиться в том, что мы вовсе не прочь, – заключил Джастин, усаживаясь на мягкий стул поближе к печи. В отличие от Гуннара, проделывавшего такие вещи с легкостью, ему непросто было бы избавиться от холода с помощью магии. А вот исходящее от печи тепло способствовало успокоению и умиротворенному отдыху.

– Джастин, последи за огнем, пока я буду возиться с обедом, – попросил Горас, закрыв печную заслонку и направляясь на кухню.

Гуннар расположился в старом кресле-качалке, принадлежавшем еще их бабушке. Помнится, покачиваясь в нем, она рассказывала братьям истории о Креслине и Мегере, а также Предание о капитане Рибэ и ангелах Небес.

Джастин улыбнулся, когда в его голове словно наяву прозвучали ее слова: «Людская вера уже сама по себе делает любую легенду почти правдой. Истина, мальчики, заключается не столько в самих словах, сколько в том, что за ними стоит».

От воспоминаний Джастина оторвали шаги Элизабет, легко ступавшей по полированным половицам. Сестра несла две кружки, над которыми поднимался пар.

– Спасибо, – в один голос произнесли братья.

– Джастин, – пролепетала девочка, опустив глаза, – ты не сыграешь со мной партию в «захват»? Пока готовится обед?

– А разве ты не должна помогать отцу?

– Отцу помогу я, – вызвался Гуннар, соскальзывая с бабушкиной качалки. – Может быть, он, наконец, согласится поделиться со мной некоторыми кухонными секретами.

– Гуннар готовит почти так же хорошо, как папа, – заметила Элизабет, положив доску на низенький игровой столик и пододвигая к нему табурет. – Постой, я чуть не забыла про сидр.

Пока сестра ходила за кружкой, Джастин встал и подбросил в печку несколько поленьев.

– Белые или черные? – спросила Элизабет, усевшись спиной к печи.

– Можешь играть черными.

– Спасибо. Ты у нас славный мальчик.

Джастин поместил свою фишку в одну из ячеек правого заднего трехклеточного поля.

– Гуннар предупреждал меня насчет твоей излюбленной тактики; я на это не клюну, – заявила Элизабет, помещая фишку в крайнюю левую ячейку своего главного поля.

Джастин положил камушек в лунку четыреклеточного поля с противоположной от себя стороны доски.

Элизабет заполнила еще одну клетку своей главной решетки.

Джастин поместил в трехклеточное поле вторую фишку и, согласно правилам, закрыл поле, поставив третью.

Элизабет заняла лунку в центре главного поля.

Нахмурившись, Джастин начал заполнять еще одно из дальних трехклеточных полей. Его сестрица поджала губы, покачала головой и снова поместила фишку на главное поле.

– Еще одна...

Джастин пожал плечами и отхлебнул горячего сидра.

– Вкусно.

– Спасибо, – Элизабет пустила в ход очередную черную фишку.

Ход следовал за ходом, пока у Джастина не оказались заполненными четыре поля, трехклеточные и четрырехклеточные. После этого Элизабет добавила в центр седьмую фишку и, усмехнувшись, заполнила остальные лунки двенадцатиклетчного поля еще пятью.

Фишка следовала за фишкой.

– У меня четыре!

– Вижу, – усмехнулся молодой инженер.

Элизабет закрыла поле, заполнив три оставшиеся ячейки.

– Как приятно тянет теплом, – сказала Кирлин, входя.

– Мама! – воскликнула девочка, вскакивая со стула. – Я обыграла Джастина! Он побит!

– А почему это ты забавляешься игрой вместо того, чтобы помогать папе у плиты?

– Там Гуннар, он сам вызвался. А мне не часто случается сыграть с Гуннаром или Джастином. Но сегодня я победила.

– Это правда, – подтвердил Джастин. – У нее та же манера игры, что у Гуннара, а он частенько меня обыгрывает. Может быть, все маги Воздушной Стихии играют похожим образом?

– Мне надо умыться, – сказала Кирлин.

– И мне не помешает, – Джастин встал. – А победительнице, – добавил он, шутливо поклонившись сестре, – по праву принадлежит высокая честь убрать доску.

Кирлин покачала головой. Джастин задвинул стул на место и последовал за ней на кухню.

– По-моему, выглядит неплохо, – промолвил Горас, приподнимая крышку.

– А пахнет и вовсе чудесно, – заявил Джастин, ноздри которого наполнил дразнящий запах готовящейся баранины и ароматных специй. – Но не хочешь же ты сказать, что только-только начал готовить?

– Тьма, конечно же нет! Мясо тушится на малом огне еще с полудня. Осталось совсем немного, вот-вот и дойдет.

Гуннар поставил на большой круглый стол две хлебные корзинки.

– У папы припасено вишневое варенье, специально для тебя, – сообщил он младшему брату.

Тот отошел в угол к умывальнику и тщательно вымыл руки. Кирлин последовала его примеру, а потом подозвала Элизабет.

– Могу я помочь? – спросил Джастин Гуннара.