– В свете этих событий визит Ригнелджио приобретает иное значение. Речь идет не только о шерсти, и даже не о торговле как таковой.

– Вот именно, премудрая Хелдра, – ворчит Марис.

– Он, надо полагать, удивился тому, что мы не затронули эту проблему. Решил, наверное, что дело тут или в на шей неосведомленности, или в чрезмерной самонадеянности, – указывает Тэлрин.

– По-видимому, Гуннар был прав, – решается вставить Марис. – Шерсть и Гуннар… Гуннар.

Хелдра встает и направляется к выходящему на Восточный океан окну.

– Неужели мы никогда не освободимся от его тяжкой длани?

– Сейчас меня куда больше беспокоит тяжелая рука Хамора, – заявляет Тэлрин, подавшись вперед и положив об руки на спинку массивного черного кресла. – Нам потребуется не один год, чтобы обзавестись флотом, сопоставимым с тем, какой император послал в Кандар.

– И все же, – возражает Хелдра, – я думаю, что наш Могучее Трио способно потопить большую часть их хваленых кораблей.

– Ты хочешь войны? – срывается на фальцет Марис. – Да ты хоть представляешь, чем это грозит Отшельничьему?

– Говоря «Отшельничий», ты имеешь в виду твоих приятелей-толстосумов, – кривится Хелдра.

– Война опасна не только для торговцев, – вздыхает Тэлрин, – но, похоже, у нас нет выбора. Надо побудить Братство к действиям.

– Какого рода? – спрашивает Марис.

– Последуем совету Хелдры. Пусть наше Трио перехватывает каждый военный корабль Хамора, покидающий Деллаш. Если запереть обе эскадры в бухте, вреда от них будет немного.

– А как насчет торговых судов?

– Их оставим в покое до поры.

– А Саммел? – спрашивает Хелдра. – Я планировала…

– Сдастся мне, Саммел сейчас – наименьшая из проблем. Кроме того, не хочешь же ты отвлечь один из кораблей Трио на добрые три восьмидневки ради доставки в Кандар тебя и твоего черного отряда? Для нас важнее, чтобы все корабли патрулировали Делапру. И в любом случае проблему центров притяжения гармонии или хаоса может решить для нас Леррис.

Тэлрин выпрямляется и снимает руки со спинки кресла.

– Ну, не знаю, – задумчиво произносит Хелдра.

– Я и сам мало что знаю, но все же не думаю, что в такое время тебе стоит пробираться в Слиго. А без привлечения Трио, по-моему, не обойтись. Что нам остается: ждать, когда железные крейсеры Хамора установят полный контроль над Кандаром?

– Не понимаю, – вздыхает Марис, – как все эти машины могут работать, а все эти пушки – стрелять? Меня учили, что количество гармонии в мире ограничено.

– Они используют другую сторону равновесия. Ограничения, коль скоро они существует, распространяется как на гармонию, так и на хаос. Кассий, во всяком случае, рассуждал именно так. Их машины сделаны из стали, и их так много, что они вытянули из хаоса его разрушительные аспекты. Если Кассий прав, то через какое-то время сей противоестественный перекос устранится, но это произойдет далеко не сразу. И мало поможет нам, если Хамор к тому времени овладеет Кандаром.

– Но как такое может случиться?

– Как вообще случается что-либо в мире? Все делается по воле одних людей, руками других и при попустительстве третьих.

Все трое поворачиваются к окну, под которым расстилается отсвечивающий зеленым и синим Восточный океан. Взоры членов Совета устремлены на восток.

В сторону Хамора.

Поскольку Кристал отбыла в Дазир разбираться с какой-то историей, в которую оказалось замешанным тамошнее военное командование, я, задав с утра пораньше корму Гэрлоку с кобылой и вычистив их, повесил на перекладину мешок и принялся упражняться с посохом. Закончил я лишь тогда, когда к усталости добавилось еще и чувство вины за то, что работа по-прежнему стоит.

К тому времени, когда мне удалось-таки взяться за дело, рубаха моя промокла насквозь, но не от пота, а потому, что я без конца сновал под дождем между конюшней, сараем (туда пришлось сбегать за маслом) и мастерской.

Снаружи по-прежнему шел дождь и было прохладно, но уже начинало теплеть. Обычно к этому времени года дожди в Кифросе прекращались до следующей осени.

Всевозможные мелочи, от уборки мастерской до упражнений, помогавших восстановить силу и подвижность после того, как мне пришлось так долго проваляться в постели, отнимали почти все мое время. То требовалось забежать к Гинталу развести пилу, то Рисса приносила табурет со сломанной ножкой, то приходилось затачивать резцы. Это оставляло мало возможностей для основной работы, и когда мне удалось-таки заняться письменным столом Антоны, я постарался выбросить из головы все, что касалось рутинных домашних хлопот. Первым делом следовало переработать первоначальный чертеж. На бумаге будущий стол выглядел неплохо, но план предусматривал прямые углы, а я знал, что на практике они доставляют неудобства. Люди часто задевают их и даже получают ушибы. Некоторые столяры скругляют углы уже на почти готовом изделии, однако, как мне было известно по собственному опыту, в таких случаях добиться того, чтобы все углы получились одинаковыми, практически невозможно. А поскольку то ли совесть, то ли пресловутое чувство гармонии не позволяли мне брать пятьдесят золотых за стол с несимметричными закруглениями, пришлось сначала сделать чертеж, потом одну заготовку, а потом по ней, как по шаблону, остальные. Ничего мудреного в этой работе не было, но она требовала времени.

Вишня тверда, а излишняя торопливость приводит к порче дерева.

Как это частенько бывало, чем дальше продвигалась работа над столом Антоны, тем яснее становилось, что она потребует больше времени и усилий, чем думалось поначалу. Впрочем, назначенная цена эти усилия вполне оправдывала.

Но стоило мне с головой уйти в работу, как на пороге мастерской появилась Рисса.

– Мастер Леррис, кто-то заезжает во двор.

– Иду.

Отложив штангенциркуль, я вышел на крыльцо и остановился под навесом. На двор уже въезжала ухоженная крытая рессорная двуколка с латунной отделкой. Из-под дождевика кучера виднелась ливрея. «Такой экипаж мог принадлежать лишь богачу или вельможе», – подумал я и не ошибся. Вышедший из двуколки и направившийся к крыльцу седовласый худощавый мужчина по имени Зибер, – мне довелось познакомиться с ним на приеме у самодержицы, – был министром общественных работ Кифроса.

В прошлом у меня с ним вышел спор, и нас никак нельзя было назвать друзьями, однако я открыл дверь в мастерскую и пригласил его войти.

– Добро пожаловать, министр.

Рисса, в чем ее трудно было упрекнуть, поспешно удалилась на кухню, а я проследовал за министром в мастерскую.

– Говорят, ты искусный мастер, – промолвил Зибер.

Его глубоко посаженные глаза на миг встретились с моими, но он тут же перевел взгляд на каркас письменного стола.

– Что это?

– Пока только заготовка двухтумбового письменного стола.

Министр хмыкнул.

Проверяя его чувствами, я не мог уловить признаков порчи хаосом, однако мне этот человек внушал беспокойство. Не знаю, существует ли такое понятие, как гармоническая или упорядоченная непорядочность, но для характеристики Зибера оно подошло бы как можно лучше.

– Мне хотелось бы заказать шкаф для книг, мастер Леррис.

– А какой именно, господин министр? Из какого дерева, какой высоты, ширины? На сколько полок?

– Ну, не слишком большой… – Зибер снова оглядел помещение, и на сей раз его внимание привлек котелок-увлажнитель.

– Что это?

– Там вода. Испаряясь, она насыщает воздух влагой и не позволяет древесине пересыхать. Летом я обхожусь без увлажнителя, но развешиваю по мастерской влажные ткани.

– Ты предусмотрителен и усерден, мастер ремесленник. Но почему бы тебе не использовать для увлажнения воздуха свои иные способности?

Я рассмеялся. Хочется верить, что не слишком громко.

– Это возможно, господин министр, но потребовало бы усилий, совершенно несоизмеримых с результатом. А насчет заказа позволю себе дать совет: представь себе будущий шкаф в твоем доме. Главное, как предмет обстановки выглядит там, где ему предстоит стоять, а не в мастерской.