– Во всяком случае, то что сможет способствовать хаморианским завоеваниям, не так ли?

– О, можно ли быть столь циничным? – отзывается Лейтррс, слегка склоняя голову.

– Я не циничнее тебя. Отшельничий выращивает особую породу людей.

– Ты хочешь сделать знание всеобщим достоянием и желаешь при этом обрести должное признание, не снискав дешевой известности. Почему бы тебе не получить все это сразу? Я предлагаю тебе возглавить великую Библиотеку в Луббе.

Несколько мгновений Саммел молча озирает равнину, где сквозь снег там и сям пробиваются пятна бурой травы. Затем он говорит:

– Если и другой глашатай воли императора – другой посол в Кандаре – подтвердит это предложение, оно будет обдумано мною со всей серьезностью.

– Я непременно потолкую с ним на эту тему.

– Будь добр.

– Непременно, почтенный маг. А ты тем временем подумай о том, что если цена завоевания Кандара окажется слишком высокой, Библиотеке может и не понадобиться новый глава.

Лейтррс кланяется и протягивает кожаный кошель.

– Прими в знак уважения и признания.

– Благодарю за честь.

– Император надеется, ты отнесешься к его словам с должным почтением.

– Ты говоришь убедительно, а еще более убедительно говорит твое золото, – мягко смеется Саммел.

– Знание есть великая ценность, и не признают этого лишь глупцы. Император отнюдь не глупец, и он относится к знанию с величайшим почтением. – Посол улыбается. – В конце концов я здесь именно для того, чтобы засвидетельствовать таковое.

Лейтррс подходит к двери и кланяется в последний раз.

– Я высоко ценю твой интерес, досточтимый посол, и с нетерпением жду нашей новой встречи.

– И я также.

Провожая взглядом идущего к коню и поджидающим его стражам Лейтррса, Саммел кивает и бормочет себе под нос:

– Главный библиотекарь… вот сан превыше многих желаемых. Ты, Тэлрин, думаешь, будто знание может быть похоронено?

Он закрывает дверь и смеется.

– Или будто маги, не желающие кланяться Отшельничьему, не найдут себе пропитания?

В некотором смысле я даже радовался тому, что дела задержали Кристал в Дазире. Это дало мне время хоть немного привести себя в порядок. Конечно, все мои ушибы, рубцы и ожоги особой опасности не представляли и не шли ни в малейшее сравнение с повреждениями, полученными у серного источника, однако выглядел я ужасно и вовсе не хотел пугать возлюбленную своим видом. Да и боль, невзирая даже на целебное воздействие гармонии, донимала так, что порой приходилось закрывать глаза и стискивать зубы. О том, чтобы практиковаться по утрам с посохом, нечего было и мечтать: ведь я только-только начал восстанавливать былую форму.

Ларь для специй, заказанный Дарриком, требовал меньших усилий, чем письменный стол Антоны или книжный шкаф Зибера, поэтому я занялся им. В конце концов торговец пряностями обратился ко мне раньше министра.

Времени на то, чтобы поспеть с сундуком Пелтара к обещанному сроку, мне вполне хватало, хотя, конечно, могло случиться всякое. Неожиданности являлись неотъемлемой частью жизни, хотя я частенько об этом забывал.

Спустя два дня после моего столкновения с Равновесием – за неимением лучшего определения случившегося, мне пришло в голову использовать это – я уже продвинулся в своей работе настолько, что пришло время сажать некоторые детали на клей. Но клей сначала следовало сварить. Мое появление на кухне с котелком было встречено Риссой без малейшего восторга.

– Опять вонючий костный клей, мастер Леррис?

– Этот вонючий клей необходим, чтобы мы могли покупать припасы.

– Тогда я возьму фургон, запрягу кобылу и поеду к Брин за яйцами. Вот будь у нас куры, мне не пришлось бы мотаться туда-сюда по дождю и слякоти.

– Никаких кур!

– А вот будь у нас куры, я варила бы куриный бульон: тем, которые вечно ходят с ушибами и болячками, он очень полезен. А ты, видать, никогда от них не избавишься. Ох уж мне эти маги! Где это, скажите на милость, видано, чтобы человек получил столько шишек да ожогов, лежа в собственной постели? Что ты, что командующая: два сапога пара. Хорошо, что вы встретились. Нормальный человек не сможет жить с тем, кто каждодневно рискует жизнью.

– Да, пожалуй, для многих это могло бы стать проблемой, – пробормотал я, подбрасывая щепку в очаг.

– Проблемой? Кошмаром, а не проблемой. Хуже может быть только одно: двое магов в одной семейке. Впрочем, какая уж там семейка. Будь вы оба магами, шастали бы без конца невесть где, не имея ни кола ни двора…

Я помешал свое варево.

– Вот, опять вся кухня провоняла.

– Да, запашок есть. Но от курятника разило бы хуже.

– Волшебник, что с него взять, – проворчала Рисса, уже заворачиваясь в плащ и направляясь к конюшне.

Со смирной упряжной кобылой сноровистая кухарка управлялась без труда, чему я, в нынешнем моем положении, мог только порадоваться.

Пожевывая корочку хлеба, я помешивал клей, а когда жидкость забурлила, мысли мои невольно обратились к клокочущим подземным глубинам. Неужели центр Земли представляет собой огромное ядро пламенеющего хаоса?

Я поежился: представление о мире как о хаотическом пламени, заключенном, словно огонь в очаге, в оболочку упорядоченной тверди, мне не нравилось, хотя и объясняло принцип Равновесия. Действительно, торжество гармонии грозило заморозить мир, а торжество хаоса – испепелить.

Когда клей сварился, я отнес горшок в мастерскую и принялся нарезать бруски для деталей письменного стола, следуя при этом наставлению дядюшки Сардита.

«Семь раз отмерь, один раз отрежь, – учил он. – Поступишь иначе, загубишь попусту хорошее дерево».

Справедливость этих слов сомнений не вызывала. Расходовать, напрасно дерево мне не хотелось, да и слабость не располагала к торопливости. К возвращению Риссы я продолжал возиться с заготовками и отложил их на полку лишь вечером, заслышав знакомый цокот копыт.

Кристал, несмотря на запачканную щеку, выглядела прекрасно, и я встретил ее радостной улыбкой.

– Что с тобой стряслось? – воскликнула она, увидев мою покрытую заживающими волдырями физиономию. – Ты что, бросал в очаг опилки?

Она соскочила с седла и, я приметил, поморщилась.

– Если бы так…

Я взял ее поводья и, стараясь не обращать внимания на очередной приступ боли, повел лошадь к конюшне. Позади, чуть поотстав, следовали Перрон и Хайтен.

– Ну, так в чем дело? – спросила Кристал, легонько, словно боясь потревожить обожженную кожу, коснувшись губами моей щеки.

– История не слишком длинная, но, сдается мне, – тут я оглянулся через плечо, – не одна ты хочешь ее услышать. Может, потерпишь, пока мы поедим?

Кристал подняла брови. Когда я поставил ее вороного в стойло, она расстегнула на нем подпругу и потянулась за скребницей.

– Ну ладно, – вздохнул я, – сейчас расскажу.

– Только не говори, будто я тебя вынудила.

Я насупился, и она ухмыльнулась.

– Самый простой ответ сводится к тому, что меня угораздило угодить в ловушку Равновесия, – промолвил я, начищая мерина.

– Где? Куда ты ездил?

– То-то и оно, что никуда. Оставался дома.

Кристал тяжело вздохнула.

– Нам, обычным людям, чтобы нарваться на неприятности, приходится по крайней мере путешествовать. Но тебя, как вижу, они находят даже в постели. А я-то надеялась, что хоть здесь ты будешь в относительной безопасности.

Она присела на мешок сена.

– Ты совсем вымоталась. Тебе нужно поесть.

– Да, я устала.

Поверх перегородки стойла я поймал взгляд Перрона, и он торопливо отвел глаза. Поспешно покончив с чисткой лошади, мы покинули конюшню и направились на кухню.

– Вам придется довольствоваться вермишелью с соусом, – заявила Рисса. – Я не могу предвидеть, кто да когда заявится к столу.

– Вермишель как раз то, что надо, – откликнулись мы с Кристал в один голос.

После чего, тоже одновременно, прыснули.