Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Птица вновь коснулась руки женщины, проведя клювом вверх и вниз, вниз и вверх. Женщина обернулась, глядя на кого-то за своей спиной, и Телдару подумал, что из-за слез ей ничего не увидеть. Еще одно движение клюва, и на камни закапала кровь. Нелуджа что-то сказала, и женщина посмотрела на нее.

Вода уже достигла щиколоток. Никто об этом не беспокоился, все смотрели на Нелуджу; испуганное бормотание сменилось молчаливым, напряженным ожиданием. «Наверняка все мы не умрем», подумал он, сжимая и разжимая пальцы. Жаль, что рядом нет Халдрина — его страх придал бы Телдару презрения и силы.

Нелуджа подняла руку женщины и обхватила ее запястье. Птица подошла к краю скалы и наклонила голову к встопорщенным грудным перьям. Капала кровь, почти невидимая на черной коже. Две женщины стояли, глядя друг на друга, а волны разбивались о камни. Телдару пошевелился. Что-то должно произойти, или он бросится к камням и полезет наружу (бесполезно, учитывая угол стены, но это неважно — ему просто надо было двигаться).

Голова женщины запрокинулась. В черных глазах Нелуджи появились жемчужные водовороты. «Испарра», подумал Телдару; ему и в голову не пришло назвать это прорицанием. Женщина упала на колени: она задыхалась, вцепившись в горло. Нелуджа ее не трогала. «И все же она ее убивает», думал Телдару. Его сердце стучало о ребра.

Женщина лежала на боку, все ее тело дергалось. Голова билась о камни с тупым, резким стуком. Потом она скатилась к воде. С губ летела пена. Она лежала, глядя вверх. Из уголков глаз текла жидкость, слишком густая и темная для слез. Она хрипела, в груди клокотало, а потом все стихло. По щекам и спутанным волосам продолжали течь кровавые слезы.

Нелуджа подошла к телу. Она стояла, глядя на него, потом подняла лицо и руки и выкрикнула целую череду слов, звучавших восторженно и печально. Присела, коснулась лба женщины, ее щек и подбородка, положила ладонь на глаза и произнесла еще одно слово. А потом толкнула.

Тело скатилось в воду с едва слышным всплеском. Вода приняла его, перевернула, потянула, швырнула на камни, а потом понесла прочь, к входу в пещеру. Несколько секунд прилив бросал его туда-сюда, но скоро оно исчезло в зеленом море.

Позже на празднике Телдару отыскал Нелуджу. Она заговорила первой, возвысив голос над барабанами и хлопками.

— Ты опять спросишь, почему, — сказала она.

Он улыбнулся.

— Мне больше не важно, почему. Расскажи — как?

* * *

— Она не рассказала, — проговорила я. — Она бы не стала.

Телдару постучал ногтем по зеркалу.

— Нет, — ответил он, — она не рассказала. Но этого хватило. Я видел силу Видения на крови и когда вернулся, начал искать это знание в книгах и у других провидцев.

— У Вервика?

Телдару ухмыльнулся.

— Он едва не упал в обморок, когда я его спросил. Плевался, мялся, весь покраснел. Это сказало мне все, что я тогда хотел знать, хотя нужно мне было больше. Остальное я узнавал у бордельных провидцев, которых меньше заботили запреты. Они дали мне идеи, даже не подозревая об этом. Идеи, которые я использовал, как только понял суть Видения на крови.

Я прижала руки к животу. Он болел с тех пор, как Телдару начал свою историю, и теперь боль усилилась. Я вспомнила девушек из борделя, то, как они жаловались на свои боли в животе, головные боли и другие ежемесячные неприятности.

— Ты начал использовать Видение на крови на девушках, — сказала я. — Ты их убивал. Как Ченн…

Он кивнул.

— Я никогда не говорил ей о своих ночных походах в нижний город. И как мне повезло! Когда она сбежала, то думала, что там я ее не найду. — Он наклонился. Я хотела отвернуться от его глаз — и хотела в них потеряться. — Все эти девушки, Нола… Их плоть под моим ножом, гладкая и тонкая, как бумага. Их кровь, которую я почти чую. Иногда я говорю «Идем» и просто беру их за руку. Все они бедные, привыкли к толстым, беззубым мужчинам, которые используют их и уходят, не заплатив. Но я протягивал руку в черной перчатке, держа мешочек монет, они смотрели на деньги, а потом на мое лицо и улыбались. Кроме их крови меня восхищали их улыбки. В них было так много силы, но их губы, зубы и влажные кончики языков — одно сплошное невежество.

Меня тошнило. Я не могла от него отвернуться.

— Но с тобой все иначе, глубже, — продолжил он. Он провел пальцами вдоль изгиба моего бедра. Его рука на простыне была легкой и теплой. — Потому что ты знаешь. Ты уже разделила мою силу и однажды поймешь то же, что и я. Ты моя в том смысле, в каком никто из тех, других, не был. И теперь есть только ты.

На этот раз он связал мне руки впереди и не так туго, как прежде. Лодыжки оставил свободными. Он вновь сидел на стуле, не касаясь меня, но я чувствовала внутри его Иное Я, словно лезвие ножа. Когда я проснулась, он был на полу у постели: глаза закрыты, тело обмякло. Я освободилась от веревки и села. Все происходило очень медленно; я смотрела на него, чувствуя каждый свой вдох, каждое моргание так, словно они длились год. Опустила ноги на пол. Во мне было столько разных болей — в животе, в голове, в костях, телесная боль и Иная, не менее реальная, — что я не могла думать. Я не задавала себе вопросов: «Куда ты пойдешь, когда откроешь дверь?» или «На тебе ничего нет, у тебя кровь, как ты это объяснишь?» Единственные слова, что были у меня в голове — «король Халдрин», и они заставили меня подняться, заставили встать и сделать несколько неуверенных, медленных шагов к двери.

— Нола.

Моя рука была на крючке. Я так дрожала, что крючок стукнул, когда я его подняла.

— Нола.

Он тоже встал; я чувствовала его за своей спиной. Его ноги шаркали по камням. Он был слаб, еще слабее меня. Из последних сил я потянула дверь, и в мои глаза и по коже ударил солнечный свет. Я вдохнула свежий воздух, шагнула вперед, пытаясь восстановить зрение, пытаясь обрести силу, которая помогла бы сбежать, но солнце было слишком ярким, а он был уже рядом, и его руки на моем плече и бедре тянули назад. Я снова оказалась в комнате, дверь закрыла от меня свет, а он прижал меня к ней и так вдавил в дерево, что я едва могла дышать. Он опустил голову, и мои губы открылись навстречу его (мой стыд, мой кошмар, но я должна говорить и об этом), раскрылись и впустили.

— Ты не скажешь, — произнес он. Его рот едва двигался. Он пах землей и вином. Я укусила его за нижнюю губу, и он отпрянул, подняв руку к лицу. Я не видела, идет ли у него кровь.

— Ты не скажешь, — повторил он приглушенно, — потому что не сможешь. Проклятье наложено.

— Мне все равно, — ответила я горько и с вызовом. Потому что в тот момент еще не понимала.

Глава 20

Когда Телдару вернулся, он привел с собой девушку.

Она была красавица. Зеленые глаза, полные розовые губы, ямочки на щеках, которые появлялись, когда она смотрела на него. За плечами лежала толстая светлая коса. Мои собственные волосы оставались немытыми с тех пор, как я сюда пришла. Девушка стояла, сложив руки на своем светло-фиолетовом платье. Я хотела натянуть на себя простыню, спрятать и грязную рубашку, и грязные волосы, но не сделала этого.

— Нола, это Селера.

Я молчала. Селера улыбнулась фальшивой улыбкой.

— Она помогала ухаживать за тобой, когда ты болела.

Я вспомнила косу, прохладные руки, и сказала:

— Да. — А потом тоже улыбнулась. — Ты о нем знаешь?

Селера посмотрела на Телдару.

— Знаю что? Что он — величайший провидец всех времен? Что он лучший из учителей?

— Хм, — сказала я, — разумеется. — И подумала: «Но знаешь ли ты, что он собирается поднять Раниора из мертвых с помощью Видения на крови? Раниора и Огненную Птицу Мамбуру, которые будут драться друг с другом и снова умрут, чтобы каким-то образом доказать, что Телдару, как ты сказала, величайший провидец всех времен?» Впрочем, я промолчала, собираясь произнести эти слова в самый неожиданный момент.

— А что он говорил обо мне? — спросила я.

36
{"b":"194716","o":1}