— Они считают, что я должна жить в центре музыкальной культуры.

— Ну да, в «Балчуге».

— Что такое «Балчуг»? — спрашивает Катя.

— Ресторан второго разряда. Раньше там ломовые извозчики гуляли, а теперь она там на виолончели играет.

— Музыкантам очень сложно устроиться в Москве, — сетует девушка.

— Бедные музыканты, — поддакивает парень.

— А сегодня мы летим в Новосибирск.

— Зачем? — удивляется Катя.

— Жить, работать, в опере играть! — радуется он. — Я, конечно, в опере только зритель, и вообще у меня слуха нет, а она будет там играть, а я буду хвастать — моя жена в опере играет!

Машина выезжает из города на пустое утреннее шоссе.

Пять раз бьют куранты.

Пять раз бьют куранты.

Скамейка на набережной. Шкипер и Алеша. Алеша спит, накрытый пиджаком. Шкипер встает и, не оборачиваясь, уходит. Сначала он идет спокойно, затем быстрым шагом, и наконец он бежит по совершенно пустой набережной.

Навстречу ему идет человек с цилиндром за спиной и трубкой. Он опрыскивает деревья.

Машина несется по шоссе в сторону Москвы. За рулем — Катя. Машина въезжает в город. Катя сворачивает в один из переулков, выходит из машины и выпускает собаку:

— Дик, домой! Ты слышишь, домой!

Собака внимательно смотрит на Катю.

— Я же не знаю, где вы живете! У меня нет времени тебя упрашивать. Иди домой!

Собака махнула хвостом и побежала вперед. Катя поехала за ней.

Куранты бьют шесть раз.

По улицам едет первый троллейбус, идут первые прохожие.

Идут почтальоны.

Идут солдаты, которые ночевали в троллейбусе.

Шкипер приходит на баржу. Павлик уже встал. Он делает зарядку под радио. Шкипер ходит по барже:

— Катя давно ушла?

Павлик продолжает делать зарядку:

— В полночь.

Собака приводит Катю к небольшому трехэтажному дому. Сама находит нужный подъезд. Катя отдает ключ от машины лифтерше, выбегает на улицу.

Катя бежит по улице. Остановка троллейбуса. Катя выворачивает карманы — у нее ни копейки. Троллейбус уезжает. Катя снова бежит мимо расклейщиков афиш, молочницы и человека, который гуляет с собакой.

К барже подходит буксир. Павлик укрепляет на носу трос, и шкипер, босой, в простых брюках и без майки, помогает ему. На баржу по трапу поднимаются женщины. Куранты бьют семь раз.

Катя бежит по улице, у нее соскакивает туфель, она останавливается и, тяжело дыша, прислоняется к фонарному столбу. Рядом с ней тормозит парень на велосипеде. Видно, что он едет с работы.

— Я за тобой две остановки ехал. Здорово бегаешь.

Катя не обращает на него никакого внимания — она слишком устала.

— Может, тебя подвезти?

Велосипед едет по улице. Катя сидит на раме впереди парня.

Баржа отходит от причала. Шкипер и Павлик стоят на корме, смотрят на берег. Кати нет. Шкипер поворачивается и уходит в дом. Павлик садится на палубу, закуривает.

Баржа медленно идет по каналу к Москве-реке.

Катя подъезжает на велосипеде к причалу. Баржи нет. Катя хочет сойти, но парень удерживает ее, и вот уже они мчатся по набережной.

У Крымского моста догоняют баржу, едут рядом по набережной. Первым замечает Катю Павлик. Он весело прыгает на корме, зовет шкипера. Шкипер бежит на нос баржи, чтобы остановить буксир.

Трос, соединяющий баржу и буксир, дрогнул и тяжело обвис в воде.

Баржа остановилась.

Катя целует велосипедиста и с ходу, не задерживаясь, прыгает в реку. Она плывет к барже, влезает в лодку, подтягивается на деревянном киле и поднимается на палубу. Трос дернулся и потащил баржу за буксиром.

Велосипедист смотрит с набережной на уплывающую баржу. На корме шкипер обнимает Катю. Восемь раз бьют куранты.

Май уже в середине, а прохладно, особенно по вечерам. Белые в мае вечера, тревожные, и каждый похож на праздник или ожидание его.

Волга к вечеру желтая, темная, синяя. От близости ее, от преобладания надо всем, поскольку она здесь главная улица, воздух легкий, речной.

Отчаливает теплоход под марш «Прощание славянки», окошки на палубах желто светятся, с палуб машут руками неизвестно кому, платья в сумерках ярко белеют.

А музыка эта вечерняя, и оркестр из городского парка, и слова, возгласы — все отчетливо, отдельно слышно.

Как позже — всплеск рыбы на темной тихой воде.

Надя Смолина пожалела, что вышла из дома без кофты, в платье с короткими рукавами. Но возвращаться, как известно, не к добру, и она медленно спускалась по своей зеленой и наклонной слегка улице к Волге, где около новой гостиницы ее должна была ожидать машина.

Вышла Надя задолго до назначенного времени. Как на свидание — на этой простой мысли она себя поймала, вышагивая в сторону заката. Сумочка в руке, замшевая, покачивается. Платье, только что отглаженное, теплое еще от утюга, воротник свежий, белый. Легкость во всем.

Снизу, от реки, приближалась к ней, занимая неширокий тротуар, очень знакомая компания: Слава Малышев, с ним Лиза и еще двое ребят. Тех она знала меньше. Но видела этой весной почти каждый вечер. Долговязые, длинноволосые, в узких расклешенных брюках с разрезами, в ярких прозрачных куртках. В общем, довольно приятные ребята, похожие на солистов какого-нибудь конкурса «Алло, мы ищем таланты». Но была у них особенность в одежде, уже цирковая, что ли, — лампочки в разрезах брюк светились. Разноцветные, мелкие и яркости небольшой. Ничего подобного Надя не видела. Она даже приостановилась.

Слава негромко играл на гитаре, перевешенной через плечо. Лиза, высокая, длинноногая, в такой же короткой оранжевой куртке, прижималась к нему очень независимо — тем более что Надю она уже успела увидеть.

У Нади был к Лизе свой, особый разговор, но она решила его отложить пока что. Уж очень независимый и оттого еще более беззащитный вид был у Лизы.

— Славка! — весело спросила Надя. — Что это у вас за иллюминация на штанах?

— Простейшее устройство, Надежда Тимофеевна! — охотно и так же весело отвечал Слава. — Но каков эффект?

— Сам придумал? — Надя все глядела на эти мелкие разноцветные лампочки.

— Патента, конечно, нет, — говорил Слава. — Мысль, как говорится, витала в воздухе. Вот, смотрите. — Он достал из кармана две плоские коробочки. — Работает от батареек!

— Ловко, — сказала Надя.

— А кто она такая? — кивнул на Надю один из ребят. — Чего-то я ее, Слава, не помню.

— Ребята, пошли, — нервно сказала Лиза. — Пошли!

— Надежда Тимофеевна, — Слава кивнул на ребят, — вы на них не обращайте решительно никакого внимания… Они ребята, — Слава ударил по струнам, — они ребята — семидесятой широты… Семидесятой широты…

— Ребята, — предложила вдруг Надя, — проводите меня до набережной, если у вас, конечно, никаких спешных дел нет.

— Какие наши дела? Пожалуйста! — сразу же согласился Слава.

Лиза раздраженно взглянула на него, но тоже повернулась — пошли все вниз по улице.

— А что это у вас, Надежда Тимофеевна, вид такой загадочный? — спрашивал Славка.

— Да как тебе сказать… — Надя улыбнулась.

— Свидание? — уверенно предположил Славка.

— Слава, прекрати! — вмешалась Лиза.

— А что тут такого? — удивился Слава. — Не понимаю. Ну, свидание. Надежда Тимофеевна, хотя и замужняя, но еще вполне молодая женщина. Правильно я говорю, ребята?

Ребята с готовностью еще раз оглядели Надю и никаких сомнений Славкиным словам не выразили.

— Спасибо, Слава, — сказала Надя весело.

— Пустяки. Вы лучше скажите, что вам сыграть для настроения?

— Для настроения? — спросила Надя. — «Самара-городок» знаешь?