«Понедельник, понедельник…» Понедельник, понедельник, Понедельник дорогой, Ты пошли мне, понедельник, Непогоду и покой. Чтобы роща осыпалась, Холодея на ветру, И спала не просыпалась Дорогая поутру. СТИХИ ПРО ТЕЛЕФОНЫ Я знаю, как стары Стихи про телефоны. От станции Мары И до горы Афона Протянут телефон. (А если не протянут, То, значит, его тянут.) Я расстоянье взял Немалое — нарочно: Звонит провинциал, Провинциалу тошно. Уже провинциал Отпил, оттанцевал И не находит места, А дома ждет невеста. Завидую ему. А где моя невеста? В Москве или в Крыму — Мне это неизвестно. (Читателю о том Читать неинтересно.) «Читатель, ты прости…» Читатель, ты прости, Когда грустит писатель. Ему сюжет вести Все кажется некстати. Г-2, Г-2, Г-2 — Твой номер набираю, Набрал его — едва Твой голос разбираю. «Какая вы сейчас?» Какая вы сейчас? Мне легче, но не лучше. Я думаю о вас, И это меня мучит. Наивно, но с утра — Для жителей безжалостно — Ору я вам: — Ура! Услышьте же, пожалуйста! УМНАЯ ЛЕДИ Умная леди сидит на балконе, Умная леди смотрит на пони. Сено жует длинноухий пони И смотрит, как леди сидит на балконе. СТО ВОРОН И СТО СОРОК, И ЕЩЕ ОДИН СУРОК Сценарий мультфильма[9] Вижу — тоненький ледок, Вижу — беленький снежок. Как он выпал — не заметил, Если выпал, значит, в срок. Сто ворон и сто сорок Прокричали: «Выпал в срок!» «Выпал в срок», — сказал сурок, Молчаливый, как пророк. На рябине — белый снег, На калине — белый снег. А на елке, а на елке, А на елке — больше всех! Но под снегом провода Провисают — вот беда! Оборвутся провода — Что тогда? Буря мглою — мы без света — Небо кроет — все впотьмах! Ни привета, ни ответа, И волнение в домах! Все замолкнут телефоны, Заметет метель порог. Где сороки? Где вороны? Где скрывается сурок? Сто ворон и сто сорок — Сто надежд и сто подмог. И — еще один сурок! Помогите, если можно, Я бы вам всегда помог. Сто ворон и сто сорок Проводами — прыг да скок! А мороз жесток, жесток, Провода — плохой шесток! Но мороз им не преграда Посреди большой зимы. Если надо — значит, надо, Если нужно — вот и мы! Сто ворон и сто сорок — Сто надежд и сто подмог! А четыре сотни крыльев — Это просто эскадрилья! Это полк спасителей — Снегоочистителей! Снег ложится на кусты — Провода опять чисты, Натянулись провода — Отошла от нас беда. Сто ворон и сто сорок Оказались людям впрок. А внизу стоял сурок, Он никак взлететь не мог, Потому что грызуны От рождения грузны. СОН
Там, за рекою, Там, за голубою, Может, за Окою — Дерево рябое. И вода рябая, Желтая вода, Еле выгребая, Я по ней гребу. Дерево рябое На том берегу. Белая вода — Ты не море, Горе — не беда, Просто горе. КВАЗИМОДО[10] О, Квазимодо, крик печали, Собор, вечерний разговор, Над ним сегодня раскачали Не медный колокол — топор. Ему готовят Эсмеральду, Ему погибнуть суждено, Он прост, как негр, как эсперанто, Он прыгнет вечером в окно. Он никому вокруг не нужен, Он пуст, как в полночь Нотр-Дам, Как лейтенант в «Прощай, оружье», Как Амстердам и Роттердам, Когда кровавый герцог Альба Те города опустошил И на тюльпаны и на мальвы Запрет голландцам наложил. А Квазимодо, Квазимодо Идет, минуя этажи. Молчат готические своды, Горят цветные витражи. А на ветру сидят химеры, Химерам виден далеко Весь город Франса и Мольера, Люмьера, Виктора Гюго. И, посмотрев в окно на кучи Зевак, собак, на голь и знать, Гюго откладывает ручку, Зевает и ложится спать. вернуться Фильм по этому сценарию не был поставлен. вернуться Об истории этого стихотворения читайте воспоминания кинодраматурга Н. Б. Рязанцевой (первой жены Г. Шпаликова) — «Искусство кино». 1993, № 10, с. 84. |
