«Поэтам следует печаль…» Поэтам следует печаль, А жизни следует разлука. Меня погладит по плечам Строка твоя рукою друга. И одиночество войдет Приемлемым, небезутешным, Оно как бы полком потешным Со мной по городу пройдет. Не говорить по вечерам О чем-то непервостепенном, Товарищами хвастать нам, От суеты уединенным. Никто из нас не Карамзин. А был ли он и было ль это: Пруды, и девушки вблизи, И благосклонные поэты? «Ударил ты меня крылом…» Ударил ты меня крылом, Я не обижусь — поделом, Я улыбнусь и промолчу, Я обижаться не хочу. А ты ушел, надел пальто, Но только то пальто — не то. В моем пальто под белый снег Ушел хороший человек. В окно смотрю, как он идет, А под ногами — талый лед. А он дойдет, не упадет, А он, такой, — не пропадет. «Саша, ночью я пришел…» Саша, ночью я пришел, Как обыкновенно. Было мне нехорошо, Как обыкновенно. Саша, темное окно Не темнело лучше. Саша, мне нехорошо, А тебе не лучше. Ничего я не узнал Про тебя, любимый, Только видел я глаза, Мне необходимые. 1974 «Нескладно получается…» Нескладно получается — Она с другим идет, Невестою считается — С художником живет. Невестою считается, Пьет белое вино. Нескладно получается — Как в западном кино. Пока домой поклонники Ее в такси везут, Сижу на подоконнике Четырнадцать минут. Взяв ножик у сапожника, Иду я по Тверской — Известного художника Зарезать в мастерской. «С работы едущие люди…» С работы едущие люди, Уставшие от всех забот, От фабрик или киностудий, Трамваев и солдатских рот. Пожарники, официанты — Профессий всех не перечесть. Богат работой век двадцатый, Занятия любые есть. Передо мной спина и шея — Как бы закрытая стена. Я вопрошаю: О чем ты думаешь, спина? О чем ты думаешь, спина? Что за печаль одолевает? Спросил бы у тебя спьяна, А так — отваги не хватает. «Ах, утону я в Западной Двине…»
Ах, утону я в Западной Двине Или погибну как-нибудь иначе, Страна не пожалеет обо мне, Но обо мне товарищи заплачут. Они меня на кладбище снесут, Простят долги и старые обиды, Я отменяю воинский салют, Не надо мне гражданской панихиды. Не будет утром траурных газет, Подписчики по мне не зарыдают, Прости-прощай, Центральный Комитет, Ах, гимна надо мною не сыграют. Я никогда не ездил на слоне, Имел в любви большие неудачи [15]. Страна не пожалеет обо мне, Но обо мне товарищи заплачут. СТИХИ О ВЫЗДОРОВЛЕНИИ Целебней трав лесных — А трав настой целебен, — Пусть входят в ваши сны Орел и черный лебедь. Я вам не говорил — Но к тайнам я причастен, — Размах орлиных крыл Прикроет от несчастий. Я тайны ореол Отмел своей рукою, И защитит орел, И лебедь успокоит. Невзгод не перечесть, Но, если что случится. Запомните, что есть Еще такая птица — Не лебедь, не орел, Не даже дух болотный, — Но прост его пароль — Он человек залетный. Беда ли, ерунда Взойдет к тебе под крышу — Ты свистни, — я тогда, Ты свистни — я услышу. «Никогда не слышал, как кричат стрижи…» Никогда не слышал, как кричат стрижи, И не видел, как они взлетают. Значит, я того не заслужил. Впереди — погода золотая. Утром отворить свое окно И спросить: который час на свете. Около восьми сейчас оно, — Мне товарищ с улицы ответит. «За стеною на баяне…» За стеною, на баяне — «Степь да степь кругом…». Что тоскуешь, окаянный, И о ком? За стеною пальцы бродят Ненаверняка, По слогам выходит вроде Песня ямщика. Только я глаза закрою — Степь кругом да степь. Если петь дано по крови, Я сумею спеть. Февраль 1974 года вернуться Варианты: «И не носил в больницу передачи», «И не решал важнейшие задачи». |
