Открытка (с видом Badenweiler’а). Год устанавливается по почтовым штемпелям: Badenweiler. 27.6.04; Ялта. 18 VI. 1904.

4458. В. Л. КНИППЕРУ (НАРДОВУ)

15 (28) июня 1904 г.

Печатается по автографу (Мелихово). Впервые опубликовано: Ю. Авдеев. В чеховском Мелихове. М., 1968, стр. 99-100.

Мы живем в Badenweiler’е местечке ~ скучном. — Ср. письма 4454 и 4468.

Эля — Э. И. Книппер, первая жена Владимира Леонардовича.

Завтра Оля уезжает ~ в Базель… — См. следующее письмо.

Будьте веселее. — В. Л. Книппер вспоминал: «С А. П. Чеховым я виделся в последний раз весной 1904 г. в Берлине <…> Я только что обосновался в Дрездене, чтобы готовиться там к сцене у профессора Рихарда Мюллера. Этот перелом в моей жизни, тревога за будущее и намечавшееся расхождение с первой моей женой Э. И. Книппер (рожденной Бартельс) сильно повлияло тогда на меня. От чуткого Антона Павловича мое душевное состояние не укрылось. Он спросил о причине моей подавленности, но я отделался какой-то шуткой. Я никогда не переписывался с Антоном Павловичем и вдруг 29 июня н/с получаю от него открытку. Почему он написал мне? Все, кто знал его чуткость и внимание к людям, сразу скажут: из-за двух последних слов — „Будьте веселее“…

Это последнее свидание с Антоном Павловичем мне особенно памятно еще по одной детали. Увлекаясь игрой на скрипке и пением, я совершенно не задумывался над политическими событиями, войной с японцами и близостью революции. И когда я выразил надежду на победу русских войск, то отлично помню, как сидевший на диване Антон Павлович, волнуясь, снял пенсне и своим низким голосом веско мне ответил: „Володя, никогда не говорите так, вы, очевидно, не подумали. Ведь наша победа означала бы укрепление самодержавия, укрепление того гнета, в котором мы задыхаемся. Эта победа остановила бы надвигающуюся революцию. Неужели вы этого хотите?“ Я был сражен и уехал пристыженный, глубоко задумавшись над этими словами и тем волнением и силой, с которыми они были сказаны Антоном Павловичем» («Последнее свидание с Чеховым», — ЛН, т. 87, стр. 302).

4459. М. П. ЧЕХОВОЙ

16 (29) июня 1904 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма, т. VI, стр. 398–399.

Ответ на письмо М. П. Чеховой от 6 июня 1904 г.; Мария Павловна ответила 26 июня (Письма М. Чеховой, стр. 229 и 232).

…Ваня у нас, поклонись ему. — И. П. Чехов находился в это время в Ялте. 26 июня Мария Павловна писала о нем: «Хотим завтра с Ваней выехать на пароходе в Батум и обратно, останавливаясь на берегу <…> Ваня очень тоскует, у них с Соней вышла неприятность из-за теток, которые не пустили Соню в Крым. Она уехала с Володей в Никитино».

Что в женской гимназии ~ Бородулин жив? — Ответ на эти вопросы содержится в письме Марии Павловны от 21 июня: «Варвара Константиновна <Харкеевич> остается, она сильна. Здоровье Василия Андреевича <Бородулина> все в том же положении, хотя он выезжает. Софья Павловна <Бонье> напишет тебе подробно» (Письма М. Чеховой, стр. 231). О здоровье доктора Бородулина писал Чехову 26 мая Л. В. Средин (ГБЛ).

4460. Г. И. РОССОЛИМО

17 (30) июня 1904 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма, т. VI, стр. 400.

Открытка.

Г. И. Россолимо ответил 23 июня 1904 г. (ГБЛ).

…я уже выздоровел… — Россолимо писал в своих воспоминаниях: «Несколько слов и об отношении А<нтона> П<авловича> к своей болезни, которое было удивительно характерным. Как известно, он более десяти лет страдал туберкулезом легких, позднее поразившим и его кишечник; известно также, что туберкулезные больные крайне оптимистически относятся к своей болезни, то игнорируя симптомы ее, то стараясь объяснить явление чем-либо иным, но не туберкулезом, и нередко даже накануне смерти считают себя совершенно здоровыми. Чехов, образованный врач, крайне чуткий человек, обладавший способностью глубокого анализа и самоанализа, хотя не отрицал существования болезни, но относился к ней крайне легкомысленно, чтобы не сказать больше, и различные проявления ее старался объяснить по-своему» («Воспоминания о Чехове». — Чехов в воспоминаниях, стр. 670).

…неизлечимая лень. — В своем ответе Россолимо успокаивал Чехова: «Не бойтесь теперь той лени, о которой пишете: это лень благодетельная, как необходимый размах перед возобновлением работы после болезни: сперва лень, потом чувство скуки и, наконец, та тоска, которой я придаю очень большое значение для всякого процесса творчества».

…поеду в Сев<ерную> Италию… — Россолимо отвечал: «Вы думаете проехаться в Италию? Мне очень любопытно было бы знать, какое Вы себе наметили место, чтобы мысленно сопровождать Вас по хорошо известной мне стране. Быть может, я об этом узнаю из письма от Вас, которое принесет мне вместе с тем и новые добрые вести о Вашем здоровье?»

Вашего дружеского участия я никогда не забуду… — Россолимо был у Чехова в субботу 22 мая (см. его письмо от 16 мая 1904 г. — ГБЛ). Но узнав о плохом самочувствии Антона Павловича, послал ему записку, написанную карандашом: «Привет дорогому Антону Павловичу. С лучшими пожеланиями» (на записке помета Чехова: «1904.V» — ГБЛ). О своем последнем свидании с Чеховым Россолимо вспоминал: «Чуть ли не накануне своего рокового отъезда в Баденвейлер, что-то в самом конце мая или 1, 2 июня 1904 года, А. П. спешно вызвал меня к себе несколькими словами на клочке бумаги, видно, писать ему было трудно, хотя почерк был еще его обычный, твердый, мелкий и единообразный. Собрался я к нему в сумерки жаркого безоблачного дня <…> С грустным чувством подходил я к жилищу Антона Павловича. Он жил тогда в Леонтьевском переулке, в верхнем этаже большого дома № 26, третьего или четвертого от Тверской. Войдя к нему в кабинет, я застал его в постели у стены, изголовьем к окну, у которого за письменным столом, при лампе под зеленым абажуром, сидела, облокотившись, Ольга Леонардовна и, сколько мне помнится, перелистывала „Русскую мысль“. В комнате царил полумрак <…> Рука Чехова была суха и горяча, щеки горели; в прерывавшемся одышкой голосе звучали радостные и бодрые нотки <…> К своей основной легочной болезни он относился с обычным для таких больных оптимизмом. Вспоминали мы с Чеховым наши университетские годы и товарищей, живых и покойников; прошло уже двадцать лет со дня окончания нами курса. Он, как и всегда, подробно расспрашивал о тех однокурсниках, с которыми мне чаще приходилось встречаться; не обошли мы, конечно, и в этот раз молчанием нашего общего товарища и друга <…> умершего Василия Ивановича Зембулатова. Антону Павловичу было трудно говорить; ему было тяжко, и в комнате все еще стояла духота» (там же, стр. 666–667). В письме от 23 июня Россолимо писал: «Мне очень досадно, что не удалось видеться с Вами на вокзале в день Вашего отъезда за границу; но я подумал, что и без меня будет там много Ваших друзей и знакомых и боялся Вас стеснить. Все-таки я послал Вам вслед мои сердечные пожелания поправиться у немцев получше и вернуться скорее и к нам и к Вашему любимому делу».

4461. М. П. АЛЕКСЕЕВОЙ (ЛИЛИНОЙ)

19 июня (2 июля) 1904 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма, т. VI, стр. 400–401.

Открытка.

М. П. Алексеева (Лилина) ответила 29 июня 1904 г. (Ежегодник МХТ, 1944, стр. 239–240).

…выслать ей пьесу Ярцева «У монастыря»… — Лилина отвечала: «Завтра высылаю пьесу, извиняюсь очень перед Ольгой Леонардовной, что задержала ее, но не могла найти, с переездом на дачу засунула ее и только вчера нашла. Сегодня не могла послать ее, т. к. никто не едет в Москву, и воспользовалась случаем, чтобы дочитать ее. Пьеса мне не нравится, есть несколько интересных взглядов, удачно выраженных, кот<орые> Ярцев стащил у какого-нибудь немецкого философа и для них придумал пьесу. Вот и все. А как будут играть последний акт, я не знаю! Он до того неестественен, что даже смешно. Впрочем, я не судья, пьеса одобрена более компетентными людьми. Публике, может быть, она и понравится». Пьеса П. М. Ярцева «У монастыря» готовилась к постановке в Художественном театре во второй половине 1904 г., премьера состоялась 21 декабря 1904 г. Книппер исполняла в пьесе роль Ольги.