Отца я застала в довольно приличном состоянии, а мать — в раздумье. Как бывало всегда в их предшествующей жизни, она и сейчас чутко улавливала все изменения и была готова адекватно реагировать на них, не боясь крутых перемен. Человек дальновидный, она понимала, что творческие сбои отца ни спрогнозировать, ни проконтролировать не удастся — он прошел через депрессию, пристрастился к алкоголю. Поднять ему тонус и освободить от алкогольной зависимости ей удалось, но не полностью, поэтому, будучи прекрасным психологом, она логически рассудила — требуется незатертая идея, которая смогла бы захватить и его.

Такой идеей стало создание собственного дела, и не кто иной, как Клер, среди прочих обсуждавшихся вариантов, первая произнесла — издательство. В ту поездку она приехала на три дня по туристической путевке одновременно со мной, чтобы помочь справиться с дорожными трудностями. Она же стала и первым консультантом, охотно делясь информацией и посвящая родителей в азы издательского бизнеса. Фантазия матери с ходу включилась и тут же подсказала ей интересное направление, которым, по ее замыслу, мог бы увлечься отец — издание партитур, музыковедческой литературы, а также серии книг о крупнейших деятелях культуры. Это последнее направление, по ее же мнению, могло бы и объединить их интересы, к чему она всегда стремилась. Я тоже внесла свою посильную лепту в семейное дело — придумала название.

Идея издательства была прекрасной и, что делало ее еще более привлекательной, вполне жизнеспособной. Мать, хорошо зная московскую литературно-журнальную среду, незамедлительно принялась за дело.

Вокруг имени родителей нетрудно было собрать профессионалов высокого класса — художественных, технических, музыкальных редакторов, корректоров, художников, переводчиков. Был даже приглашен первоклассный бухгалтер, знакомый матери еще по работе в журнале «Факел».

Зарегистрировали издательство по домашнему адресу очень быстро — старые связи, именуемые блатом, да еще поддержанные материнским «индивидуальным подходом», действовали превосходно. Тем же способом быстро нашли подходящее помещение, взяв в аренду весь первый этаж жилого дома на Кропоткинской — было решено не размахиваться, сначала встать на ноги, а уж потом думать о фасаде. Решающими факторами при выборе данного места стали его близость к квартире и даче, удобный проезд к зданию и возможность для парковки машин.

Мать вложила семейные сбережения в ремонт всего этажа под кабинеты для сотрудников, а также подвальных помещений, которые удалось приспособить под складские. Была куплена оргтехника и проведено обучение персонала работе на компьютерах, но нужно было платить и зарплату уже набранным сотрудникам, и за аренду помещений, и оплачивать все текущие расходы — короче, пора было забыть о семейном кошельке и задействовать людские ресурсы, сразу раскрутив дело.

— Нужен первый, безоговорочно удачный проект, который сможет сразу стать прибыльным, — решительно заключила она, описывая мне по телефону семейные достижения. — Предприятие должно срочно начинать зарабатывать…

Вот уж, действительно, мать оказалась гениальной дамой — не будучи посвященной ни в какие рыночные законы, она интуитивно действовала вполне научно — съездила в наиболее популярные книжные магазины и провела самое настоящее маркетинговое исследование, опросив продавцов и прояснив для себя положение дел на книжном рынке. Оказалось, что чаще всего покупателей интересует наличие детективов и, как ни странно, русско-английских разговорников на обычные темы, компактно изданных. Когда она в очередной раз позвонила мне в Париж и рассказала об этом, я вспомнила об известном разговорнике Эрмана и предложила матери издать именно его.

Она его видела раньше и тотчас загорелась — миниатюрная, яркая книжица включала семьдесят пять разговорных тем и была портативной, легко умещаясь в сумочке или даже в кармане.

Были куплены авторские права, сделан перевод с английского на русский, с практической транскрипцией, в самые кратчайшие сроки — за два месяца. Все печаталось в Москве, что было и быстро, дешево — цены еще не успели взлететь в поднебесье. Уже в декабре разговорник поступил в продажу и мгновенно разошелся, потом с не менее завидной скоростью был переиздан увеличенным тиражом и принес баснословные по тем временам деньги. Сотрудники, первые три месяца трудившиеся без зарплаты, на голом энтузиазме и вере в светлое будущее, получили и зарплаты, и премиальные. Предприятие заработало.

Издательское дело в России развивалось бурными темпами, и новые фирмы росли, как грибы после дождя… У «Строфы» к моменту моего переезда и началу работы имелся особый рейтинг среди прочих — не опускаясь до низкопробности, она продолжала сохранять некоторую высоколобость, имея, правда, по оценкам матери, более низкую прибыль по сравнению с теми, кто был не столь разборчив.

Знакомство с документацией дало мне общее представление о состоянии дел и немалых проблемах семейного бизнеса, но за цифрами и отчетами предстояло увидеть реальное положение вещей и познакомиться с людьми, с частью которых, исходя из характеристик матери, в будущем предполагалось расстаться.

Мой первый визит в офис, к счастью, был обставлен без особой помпы — просто деловые разговоры с сотрудниками после официального представления. Моя должность звучала внушительно — еще одно требование матери — генеральный директор.

Мать предупредила заранее, да я и сама убедилась в первые же дни — издательство не просто запущено, а запущено основательно. И реклама не на высоте, и кадровый вопрос не на уровне, и контроль за финансами хромал; маркетинг ограничивал свою работу близлежащими магазинами, оставляя без внимания отдаленные от центра окраины и спальные районы — а где же еще и читать, как не в них?.. Оптовые же закупки для периферии вообще почти не велись.

При довольно солидной репутации, у предприятия накопилось немало внутренних проблем. В частности, штат оказался раздутым — добрая половина сотрудников успела перешагнуть за пенсионный возраст, и, кроме того, по установившейся ранее традиции, наиболее приближенные к особам родителей приятели и приятельницы пользовались правом работать дома. Порой этих привилегированных неделями вообще не было видно в офисе, и некоторые из них так привыкли к вольготной жизни, что ничего или почти ничего уже не производили, но при этом регулярно получали зарплату — у родителей не хватало твердости выставить старых знакомых на улицу.

Связь с прессой, рекламу и прочие пиарфункции осуществляла Алиса Евгеньевна Милославская — настоящая Алиса, которая, по всей видимости, продолжала жить в своей собственной стране чудес, действительно — милая и славная. Эта должность — представительская, лицо фирмы. Когда-то, по словам матери, это было действительно лицо, но теперь оно стало скорее ликом — печальным и скорбным, иссохшей плотью, почти духом, по словам отца — «духом нетленным, со следами былой красоты».

«Не трогайте меня, я вся такая неземная», — умоляли ее распахнутые испуганные глаза. К ней и подойти было страшно, не то что обременять своими приказами. Вообразить ее себе возносящейся со светящимся нимбом в небесные выси было несложно, представить же в действии, суетящейся среди прожженных современных пиарщиков, было абсолютно невозможно… Явная неувязка — ведь должность-то предполагала журналюгу с актерскими данными и акульей хваткой.

Компьютеры и иная техника успели морально устареть и хотя еще работали, но постоянно выходили из строя — их тоже срочно предстояло менять. Нужно было найти финансового директора с новым мышлением — старый уже не справлялся с меняющимися на глазах реалиями, мало того, находясь в свое время у истоков создания фирмы, он почему-то возомнил себя одним из ее владельцев и начал требовать трети всех доходов, хотя был, как и все прочие, обычным наемным сотрудником. Нужен был также новый художник с менее консервативной школой и фантазией — книги оформлялись солидно, но чересчур традиционно.