После смерти Соломона летописец развивает повествование об истории Иудеи, и только одной Иудеи. История Израиля, за исключением тех мест, где он посягает на Иудею, игнорируется, поскольку во времена летописца было ясно, что Израиль зашел в тупик и исчез. Игнорируются даже Илия и Елисей. И только благодаря Иудее, и одной лишь Иудее, летописец уверен в том, что вечная суть обетований Бога должна исполниться.

История Иудеи — это история Храма и монархии. Храм — это великая константа, идеальное место поклонения и истинный герой истории. С другой стороны, монархия является качающимся маятником. Существуют добродетельные цари, которые реформируют поклонение и приводят его в соответствие с храмовым идеалом. Существуют порочные цари, которые искажают поклонение и поощряют идолопоклонство. Существуют цари, которые временами добродетельные, временами порочные.

Тезис летописца заключается в том, что истинная религия и мирское процветание идут рука об руку; добродетельные цари процветают, а порочные цари страдают. Для прояснения тезиса как процветание, так и страдание в огромной степени преувеличиваются. Добродетельные цари побеждают бесчисленные орды врагов и, конечно, являются сказочно богатыми. Порочные цари проигрывают великие сражения. Покаяние сразу же обращает дурное в хорошее, отступничество быстро обращает хорошее в дурное, и на каждой стадии этой игры есть какой-нибудь пророк или священник, который одобряет добро и осуждает зло.

В Третьей книге Царств, например, кратко упоминается преемник Соломона Ровоам, который описывается как неизменно несчастный. Он вносит раскол между Израилем и Иудеей из-за какой-то преступной глупости и страдает от вторжения Сусакима Египетского.

Однако во Втором Паралипоменоне описывается, как сразу после раскола левиты Израиля стали стекаться в Иудею:

В Третьей книге Царств говорится, что Ровоам установил свои святыни в Вефиле и Дане, назначив в качестве священников нелевитов.

Поэтому кажется разумным то, что левиты вынуждены эмигрировать в Иудею, где для них возможно поклонение в храме и сохранение священнической чести. В Третьей книге Царств это не детализируется, но это соответствует замыслу летописца подчеркнуть этот момент и, возможно, преувеличить его, поскольку это показывает, что только в Иудее продолжает существовать истинная религия, а та религия, которая осталась в Израиле, совершенно ложная.

Ровоам и левиты сначала вели себя следующим образом:

И поэтому Ровоам процветал:

Но затем он отступил от веры:

Летописец преувеличивает численность войска, но в других отношениях подробности вполне правдоподобны. Сусаким был первым представителем Ливийской династии, и, вне всяких сомнений, «ливияне» — это ливийские когорты, которые служили под его началом. «Эфиопляне» — это наемники с юга. «Сукхитов» не так легко идентифицировать, но это может быть связано с Сокхофом, городом в восточной части Дельты Нила. Поэтому возможно, сукхиты были собственно египтянами, жившими в Дельте.

В результате вторжения Ровоам и его народ в ответ на предупреждение пророка Самея повернули назад:

Вследствие этого, хотя Иерусалим и Храм были разграблены, царь и народ не были полностью уничтожены.

После Ровоама на престол взошел его сын Авия, имя которого, возможно, было престольным.

Обычно летописец приводит имя матери царя в момент его вступления на престол, поскольку это имеет генеалогическое значение. В случае Авии в этом отношении есть, по-видимому, некоторая путаница.

не упоминается в главах, связанных с Авессаломом. А кем мог бы быть Уриил — неизвестно. Совершенно невероятно, чтобы эту путаницу можно было бы когда-либо разрешить, но интересно, что если Авессалом действительно является дедом (или прадедом) Авии, то его кровь течет во всех царях из рода Давида после Ровоама.

В Третьей книге Царств просто утверждается, что Авия из Иудеи и Иеровоам из Израиля находились в состоянии войны, и никаких деталей не дается. Однако более сильный Израиль не сумел победить более слабую Иудею, и летописец использует это как доказательство своего тезиса. Он описывает сражение, в котором восемьсот тысяч израильтян бились с четырьмястами тысячами иудеев. Однако победу в этом великом сражении одержали иудеи и…

Поэтому Иеровоам все более ослабевал и вскоре умер:

Аса, сын Авии, описан как царь-реформатор. Следовательно, можно не сомневаться в том, что ему нечего было бояться опасности нового вторжения:

Мысль о войске в миллион человек, вторгшихся в Иудею (Мареша находится примерно в двадцати пяти милях к юго-за-паду от Иерусалима) в IX в. до н. э., потрясает воображение. Однако летописец только подчеркивает славу конечной победы Асы, и это число не следует воспринимать всерьез.

Летописец может преувеличивать и морализировать, но, очевидно, он не фабрикует чисто вымышленные истории. Зарай и его вторжение не упоминаются в Третьей книге Царств, которая концентрируется в большей степени на Израиле, и вполне возможно, что нападение Зарая на самом деле было только незначительным разбойничьим набегом.

Сусаким после своего собственного успешного набега, возможно, разместил часть войска в Гераре, к югу от Иудеи, и во времена Асы, возможно, за эту часть войска отвечал какой-нибудь эфиопский наемник. Вероятно, именно его набег и был отбит.

Аса правил с 915-го по 875 г. до н. э., и в этот период правил второй фараон ливийской династии. Это был Осоркон I, который правил с 919-го по 883 г. до н. э. Нет ничего невозможного в том, что Зарай был Осорконом.