Возможно также, что Матфей ссылается на обычай называть Мессию «отраслью», то есть новой, цветущей ветвью от увядающего корня рода Давида:

В результате этого пророки начали завуалированно говорить об «отрасли» как о Мессии, когда открытое упоминание могло интерпретироваться как особо тяжкое преступление. Когда Захария подразумевает Мессию, он говорит:

Еврейское слово, обозначающее «Отрасль», — в данном случае «нетцер», и Матфей мог увидеть здесь сходство со словом «назорей».

В любом случае Матфей согласовывает слова «назарянин» и «назорей», или слова «назарянин» и «нетцер», в лучшем случае он позволяет себе игру слов, а не ссылается на какое-либо фактическое пророчество о Мессии как жителе Назарета.

Теперь Матфей сразу переходит от рассказа о рождении и детстве Иисуса к его взрослой деятельности и к тому, что в этом и других синоптических Евангелиях является, по-видимому, последним годом его жизни. На протяжении этого последнего года в Евангелии от Матфея не приводится ни одной даты. Просто говорится:

Более осторожное хронологическое примечание в Евангелии от Луки, которое будет обсуждаться в свое время, предполагает, что в 29 г. Иисус, должно быть, был по крайней мере тридцатитрехлетнего возраста, весьма вероятно, тридцатипятилетнего, а возможно, даже еще старше.

Иоанн Креститель — это первая из нескольких значительных личностей в Новом Завете по имени Иоанн. Иоанн Креститель может считаться последним из еврейских пророков старой школы. Подобно пророкам Ветхого Завета, он утверждал, что приблизился день Господа, и окончательное установление идеального мира неизбежно. Суть его проповеди была следующей:

Под «Царством Небесным» подразумевается «Царство Божие», с заменой слова «Божие» на слово «Небесное», потому что Матфей разделяет возрастающее нежелание иудеев того времени использовать любое божественное имя. Выражение «Царство Божие» свободно используется во всем Новом Завете, за исключением Евангелия от Матфея.

Установлению Царства Божьего должны предшествовать полная победа добра над злом, святых над грешниками, как было обещано также древними пророками:

Те, кто приходил к Иоанну в покаянии, крестились, то есть погружались в воду (англ. «to baptize» — «крестить» происходит от греческого слова, означающего «погружаться в воду»), символически смывая грехи и готовясь к новому состоянию.

Крещение не было каким-то особым обрядом в еврейской практике. Иезекииль говорит о символическом использовании воды для очищения иудеев после осквернения их пленом у язычников и вынужденном следовании языческим практикам:

Это и было то, что Иоанн Креститель делал с помощью обряда крещения. Он использовал воды реки Иордан; и здесь можно было бы задаться вопросом: не под влиянием ли слов Елисея сирийскому прокаженному Нееману он крестит в этой реке?

Независимо от того, с какой целью иудеи используют крещение, возможно, однако, обрезание осталось обрядом, знаменующим собой истинное вступление иноверца в братство иудаизма. В христианской практике, частично вследствие деятельности Иоанна Крестителя, крещение в качестве обряда посвящения заменило собой обрезание.

Из слов, цитируемых Матфеем из поучений Крестителя, можно предположить, что Иоанн ожидал неизбежного явления божественного гнева воинственного царя небесного и что приблизилась последняя глава земной истории. Однако в христианской традиции он является предтечей Иисуса, Мессии, который совсем не соответствовал представлениям еврейских националистов.

Что характерно, Матфей интерпретирует роль Крестителя словами из стиха Ветхого Завета:

Этот стих происходит из самых начальных высказываний Второ-Исайи:

Этот стих ввиду его положения можно интерпретировать как ссылку Второ-Исайи на себя, почти как заглавие его писания. Стих мог представлять заголовок вроде «Изречения пророка, вопиющего в пустыне». И тем не менее, несомненно, даже если таково было первоначальное значение этого стиха, по-видимому, его можно было применить и к некоему будущему предтече Мессии.

Конечно, Иоанн Креститель считал себя предтечей Мессии и даже видел, какую именно роль он играл, поскольку он, по-видимому, намеренно следовал примеру Илии:

Сравните это с описанием Илии в Ветхом Завете:

Аскетическая пища Иоанна, которую он мог собрать себе в пустыне (и аскетическая пища с большим постом, который он налагал на своих учеников), напоминала то время, когда Илия, оставшись в пустыне, не ел ничего, кроме того, что ему чудесным образом приносили вороны:

Восстановление Илии было не без умысла. Последней разработкой еврейской мессианской мысли было то, что Илия возвратится на землю как предтеча Мессии. И действительно, в последнем отрывке последней пророческой книги Библии есть это утверждение:

В христианских версиях Библии Книга Малахии является последней книгой Ветхого Завета, и есть своего рода аккуратность в том факте, что последняя книга Ветхого Завета заканчивается обещанием прихода Илии, а первая книга Нового Завета начинается с того, что пророк следует образцу Илии.

Позже Иисус подтверждает это отождествление Иоанна Крестителя и Илии:

Проповедь Иоанна пользовалась популярностью: он был тем, кого в настоящее время мы называем успешным возрождением, факт его популярности основан не только на библейском свидетельстве, но и на свидетельстве Иосифа, который с одобрением упоминает об Иоанне Крестителе.

Огромные толпы стекались креститься к нему. Приходили также некоторые лидеры религиозной мысли того времени; возможно, искренне, возможно, из любопытства, возможно, по обеим этим причинам.