— Нет, — замотал головой Ричиус. — Я могу предложить тебе нечто получше.

Он поднял руку и снял с пальца перстень. Дьяна с любопытством его рассматривала.

— Что это?

— На этом перстне герб рода Вентранов, — с гордостью ответил он. — Вентраны — правители Арамура. Я — Вентран.

На Дьяну это не произвело впечатления.

— Ну и что?

Ричиус неуверенно взял ее за руку. К его глубокому удивлению, она не отдернула руку и позволила положить ей на ладонь его перстень.

— Мой отец — король Арамура. Если ты покажешь ему это кольцо, он поймет, что я прислал тебя к нему. — Он ласково сжал ей руку. — За пределами города сейчас лагерем стоят люди из Арамура, мои друзья. Они вскоре поедут домой. Я могу отвести тебя к ним. Они возьмут тебя с собой в Арамур, будут защищать в дороге. У меня на родине ты будешь в безопасности, Дьяна. В гораздо большей безопасности, чем могла бы быть в Талистане.

Девушка подозрительно взглянула на него сквозь прищур.

— Почему ты хочешь сделать это для меня? Ты ведь совсем меня не знаешь!

— Я знаю, что у тебя никого нет. И знаю, что тебе нужна моя помощь.

«А еще я знаю, что ты прекрасна», — мысленно добавил Ричиус.

Дьяна изучающе разглядывала его своими удивительными зеленовато-голубыми глазами, и в нем вспыхнул тот же огонь, что пожирал его накануне ночью. Он уже чувствовал подобное — когда спас ее от Гейла и когда увидел в таверне. Что-то нашептывало ему, что он уже никогда не будет прежним. И мысль о том, что она может уйти из комнаты, была просто невыносимой.

— У тебя будет возможность поехать в Арамур и начать там новую жизнь, — сказал он. — В таком месте, где Тарну тебя никогда не найти.

Дьяна сжала его перстень в кулаке.

— Арамур… — протянула она. — Я не знаю этого места.

— Талистана ты тоже не знаешь, — доказывал Ричиус. — Но поверь, мой выбор удачнее.

— А ты тоже туда едешь?

— Нет, — печально ответил он. — Не могу. В долине остались мои люди. Я им нужен.

Дьяна нахмурилась.

— Не тревожься, — поспешил он успокоить ее. — Я вернусь домой, как только смогу.

— Если сможешь, — поправила его она. — Ты ведь возвращаешься в долину Дринг, верно?

— Да.

— Тогда ты можешь не вернуться. Я знаю, там война. Там опасно. Тебе следует уехать с твоими друзьями.

— Мне бы тоже хотелось с ними уехать, — признался Ричиус. — Мне трудно тебе объяснить, однако есть причины, по которым мне пока нельзя возвращаться домой. Но ты еще меня увидишь.

— А что будет со мной в Арамуре?

— Если ты захочешь, мой отец о тебе позаботится. Там ничего особенного тебя не ждет, но ты будешь в безопасности и никто не станет ничего от тебя требовать. — Он внезапно понял, какие опасения подсказали ей этот вопрос. — Ты не будешь рабыней, Дьяна. Ни моей, ни чьей-то еще. Поверь мне, пожалуйста.

— Я хотела бы тебе поверить. — Она робко улыбнулась. — И там все так, как мне рассказывал отец? В Арамуре женщины свободны?

— В Арамуре — да. Но не везде в Наре. Твой отец в чем-то был прав, но и ошибался, когда рассказывал тебе об империи. Там есть прекрасные земли, а есть и такие, от которых лучше держаться подальше. Если ты когда-нибудь уедешь из Арамура, тебе может грозить опасность. Трийцев не везде хорошо встречают.

Казалось, это ее поразило.

— Разве? Но ведь твой император помогает дэгогу! Он прислал вас всех сюда. Мой отец говорил, что император хороший!

— Твой отец имел благие намерения, но про Нар ему было известно далеко не все. Мы, арамурцы, действительно находимся здесь, чтобы помочь дэгогу, но мне кажется, императору что-то нужно от твоего народа, Дьяна. Он может быть настоящим дьяволом.

— Ты совсем сбил меня с толку! Теперь ты говоришь как дрол. Ты хочешь сказать, что Тарн прав?

— Ни в коем случае! — решительно заявил Ричиус. — Конечно, и Тарн настоящий дьявол. Просто дело в том, что мир за пределами Люсел-Лора может оказаться не таким, как ты себе представляешь. В Наре может оказаться нелегко. Но в Арамуре жить хорошо. Там ты будешь в безопасности. И, надеюсь, будешь счастлива.

— Тогда я хочу ехать в Арамур, — заключила Дьяна. — Ты не такой, как Тендрик. Я… я тебе доверяю.

Ричиус почувствовал непреодолимое желание прикоснуться к ней, однако сумел справиться с этим порывом. Он просто наблюдал, как Дьяна разглядывает его перстень. Даже в слабом свете кольцо поблескивало, и было видно, что она заворожена им. А что в этом удивительного, подумал он: ведь перстень стал для нее пропуском к свободе.

— Утром я отведу тебя к Эдгарду, — пообещал Ричиус. — Наверное, он скоро отправится в Арамур.

Дьяна нахмурилась.

— А что я скажу Тендрику?

— Не надо ничего ему говорить. Ему уже заплачено достаточно. Не думаю, чтобы он посмел отправиться за тобой. А теперь доедай ужин. Когда поешь, мы поднимемся наверх.

— Наверх? Зачем?

— Просто разговаривать, — поспешил он ее успокоить. — И чтобы ты смогла как следует выспаться. Тебе надо набраться сил. Дорога Сакцен нелегкая.

— Но там только одна кровать, — резонно заметила она, — и тесная.

— Но есть еще и стул, — прибавил Ричиус. — Я буду сидеть на нем всю ночь и охранять тебя.

Дьяна мелодично засмеялась.

— Ты — странный человек, Ричиус Вентран.

— Я не трус, Эдгард! — сипло произнес Динадин. — И никогда не был трусом.

Он смотрел в лицо старика, на котором оставили след те ужасы, что он видел, и вспоминал то время, когда боевой герцог Арамура был полон жизни и непобедим. Тогда Динадин с Ричиусом были еще мальчишками: они играли у ног Эдгарда и мечтали стать такими, как он. Но он изменился. Они все изменились, потому что война разрушает не только тела и здания. Война уродует людей и парализует отвагу. Война может превратить друзей во врагов.

Эдгард откинулся на спинку стула и поднес стакан ко рту. За стенами его шатра лагерь затих до едва слышного шелеста. Скоро наступит рассвет, однако пока луна все еще оставалась в небе, и ее бледный свет пробивался сквозь тонкую ткань, смешиваясь с оранжевым светом факелов, из-за чего вино казалось черным, а лицо Эдгарда — обликом древнего старца. Динадин осушил свой стакан уже столько раз, что у него голова шла кругом. Но графин наконец опустел, и вина осталось совсем немного — только на дне стакана Эдгарда.

— Я знаю, что ты не трус, — ответил боевой герцог. — Только пара храбрецов может сделать то, что делаем мы.

— Тогда почему мне самому кажется, что я трус? — вопросил Динадин. — Я уверен, что поступаю правильно. Война в долине проиграна, в этом нет сомнений. Мы были бы глупцами, если б остались. Ричиус глупец, раз остается.

— Мы это уже обсудили, — напомнил Эдгард. — Ты бросаешь друга. Это всегда нелегко. Я оставил Кронина на горе Годон. И я сожалею об этом. Но иначе поступить было нельзя. Блэквуд Гейл этого понять не может, и Ричиус тоже. Но это не делает Ричиуса глупцом, Динадин. Будь осторожен.

— Извини, — печально сказал юноша. — Мне не следовало это говорить.

Он встал и пошел к выходу. Отодвинув в сторону завесу, всмотрелся в темноту. Ночной воздух был свеж и прохладен. Доставляло удовольствие вдыхать его полной грудью. В небе горели мириады звезд. Вдали спал город нищих, похожий на кладбище заброшенных зданий, а в лагере Эдгарда усталые всадники, погруженные в мрачные сны, бормотали что-то невнятное, положив головы на седельные сумки.

Измученный и хмельной, Динадин не мог сосредоточиться ни на чем определенном. Он вспоминал отца и братишку Алейна, оставшихся дома, и гадал, что с ними стало. Отец предостерегал его: трийцы — непостижимые дьяволы, которых империи следовало бы сторониться, ибо они скорее всего приведут к падению даже Аркуса. Отец утверждал: это — страна магии и зла. Глядя вдаль, Динадин пытался разобраться в этих словах, а заодно и в том, какую роль он сам сыграл в планах императора. Он вспоминал мальчишку Динадина, которого манила эта таинственная страна. Он думал, когда-нибудь они с Ричиусом приедут сюда в поисках приключений и на месте узнают про ее чары. Но теперь он стал старше и не видел здесь магии — только тьму и смерть. В чем-то отец был прав относительно трийцев. Все это проклятое предприятие оказалось гибельным.