— Ее растоптали, — примолвила девушка, не глядя на него. — Такую малышку…

— Дьяна, клянусь Богом, это был не я. Я скорблю вместе с тобой, это был не я. Вини талистанцев. Это они убийцы, и они совсем не похожи на моих арамурцев. Ты должна мне поверить!

— Верю. Но мне все равно надо идти. Я и без того сказала слишком много.

— Не уходи. Я хочу тебе помочь. Тебе не обязательно жить так. Она покачала головой.

— Это ненадолго. Тендрик обо мне позаботится.

— Тендрик? — насторожился Ричиус, ему в голову пришла мерзкая догадка. — Что ты хочешь сказать?

— Это мое дело, Кэлак. Не спрашивай меня.

— Я не Кэлак! — зарычал он. — Никогда не зови меня так! Я — Ричиус Вентран. Называй меня Вентраном или принцем, как хочешь. Но не зови меня Шакалом.

Она закусила губу.

— Я не знаю, как тебя называть. Для меня ты Кэлак.

— Зови меня Ричиусом. Это мое имя.

— Не могу.

— Хозяин гостиницы. Что ты имела в виду, когда сказала, что он о тебе позаботится?

— Пожалуйста! — взмолилась она. — Если я ошиблась в тебе, то прошу прощения. Но отпусти меня. У меня ничего для тебя нет.

— Я не могу этого сделать. Я не могу отпустить тебя, пока ты не скажешь, какую власть над тобой имеет Тендрик. Я знаю купцов его пошиба. И готов биться об заклад, что знаю, какое будущее он для тебя уготовил. Если ты надеешься, что сможешь убежать от войны, голода или чего-то еще, работая на него, то ты ошибаешься. Ты станешь просто рабыней, особенно если он увезет тебя в империю. Так ведь? Он обещал тебе именно это?

— Ты не понимаешь! Я должна с ним уехать.

— Куда он собирается тебя увезти? — не сдавался Ричиус. — В Черный Город?

— Нет, — просто ответила она, — в Талистан.

Ричиус воззрился на нее, потрясенный ее наивностью. Она владела языком Нара, но явно никогда не бывала в империи, тем более — в Талистане. Ни одна женщина, каким бы отчаянным ни было ее положение, не согласилась бы на такую судьбу.

— Дьяна, вернись за стол. У нас впереди вся ночь, и мне действительно нужно с тобой поговорить. — Он протянул ей руку, на что она ответила недоверчивым взглядом. — Поверь мне!

К его собственному изумлению, она взяла его за руку. Он подвел ее обратно к столу и усадил, жестом приказав По снова играть, потом он вернулся на свое место.

— Ты сказала, что должна ехать с ним. Почему? Из-за войны? Если это так, то тебе следует остаться в Люсел-Лоре. Судя по тому, что я видел за последние дни, война уже почти закончена. В Талистане тебе будет еще хуже, чем при Тарне, я в этом уверен.

— В этом ты ошибаешься. Глубоко ошибаешься.

— Нет, — возразил Ричиус, — это ты ошибаешься, думая, будто в Талистане тебя ждет лучшая жизнь. Я знаю Талистан, Дьяна. Ты будешь сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Трийцы не имеют там никаких прав.

— Но женщины там имеют права! — нерешительно молвила она. — Отец мне рассказывал.

— Твой отец ошибался. Я уверен, когда он говорил о Наре, он не имел в виду Талистан. В некоторых областях империи к женщинам относятся не лучше, чем в Люсел-Лоре. А в Талистане — хуже всего. Если ты поедешь с Тендриком, ты станешь его собственностью. Он будет продавать тебя за деньги любому мужчине.

— Это неправда! — вспыхнула она. Ричиус увидел, как в ней закипает отчаяние. — Не говори так! Мой отец не стал бы мне лгать. Когда мы приедем в Талистан, Тендрик меня отпустит. Он мне обещал.

— Иногда отцы не знают всего. Поверь мне, я знаю. Если ты поедешь в Талистан, то навсегда станешь рабыней этого кретина Он никогда тебя не отпустит, потому что ему это будет не нужно. Неужели ты считаешь, будто это лучше, чем остаться здесь?

— У меня здесь нет жизни! — вскричала она. — Ты не знаешь меня. Ты не знаешь, почему я оказалась здесь, почему сделала с собой такое!

— Тогда расскажи мне об этом. Я не могу представить себе какой бы то ни было причины, по которой стоило бы принимать предложение хозяина гостиницы. Что тебе так важно в Талистане?

— Мне важно то, чего в Талистане нет!

— О! И что же это?

— Тарн.

— Тарн? — удивился Ричиус. — Я не понимаю. Почему ты его боишься?

Она посмотрела на него — глаза ее были полны безысходности.

— Отпусти меня. Ты не триец. Тебе не понять того, что мне пришлось перенести, а я не смогу тебе этого объяснить.

— Хотя бы попробуй.

Она покачала головой:

— Нет.

— Я не могу отпустить тебя, пока ты этого не сделаешь, — твердо заявил Ричиус. — Я понимаю, тебе трудно это осознать, но я не могу.

Девушка закрыла глаза.

— Это трудно. Я пережила так много, так много…

— Чтобы я мог тебе помочь, ты должна довериться мне.

— Помочь? — вскинула она брови. — Зачем тебе это? Ты уже получил от меня то, что хотел.

Ее слова больно укололи Ричиуса, но он старался этого не показать.

— Пожалуйста! — попросил он ласково. — Это не так трудно, как тебе кажется. Почему, бы тебе снова не рассказать мне о твоем имени? Почему твой отец дал тебе нарское имя?

У Дьяны вновь задрожали губы. Ричиусу показалось, будто она обдумывает его вопрос с неуместной тщательностью. Наконец она ответила:

— Мой отец верил, что когда-нибудь Нар и Люсел-Лор станут союзниками. Он всем своим детям дал имена, которые были бы приемлемы в империи, чтобы мы могли жить среди нарцев и ничем не выделяться.

— Правда? Значит, он был сторонником дэгога. — Ричиус засмеялся. — Видишь, у нас с тобой есть что-то общее. Где сейчас твой отец?

— Умер.

Улыбка сбежала с лица Ричиуса.

— Извини.

— Не надо извиняться. Моего отца убили не нарцы, а Тарн.

— И поэтому ты хочешь уехать? — догадался Ричиус. — Потому что боишься Тарна?

— Я прячусь от него с того момента, когда началась революция. Именно тогда он убил моего отца. Ты знаешь про дролов, да?

— Не слишком много. Знаю, что они фанатики, что они ненавидят Нар и дэгога. Именно ради этого они сражаются — чтобы освободить Люсел-Лор от влияния Нара.

— В целом ты прав. Дролы — фанатики. И все, кто с ними не согласен, — их враги. Мой отец был верен дэгогу. Он помог ему открыть страну для твоей империи.

— И за это Тарн его убил?

— Это не все, — печально сказала Дьяна. — Мой отец был очень влиятельным человеком. И отец Тарна — тоже. Мы были с ним еще совсем юными, когда наши родители заключили нашу помолвку.

— Твой отец обещал тебя Тарну? Как он мог сделать такое?

Дьяна пожала плечами.

— Как я уже сказала, это было давно. Никто не знал, во что превратится Тарн. Тогда он не был дролом. Мой отец полагал, что нашел для меня хорошего жениха. Он надеялся, что когда-нибудь Тарн станет вождем, человеком, который поможет Нару и Люсел-Лору объединиться. Но когда началась революция, мой отец остался верен дэгогу. Он и Тарн стали врагами. Именно тогда он разорвал свое обязательство отдать меня Тарну.

— И тогда Тарн убил твоего отца.

Дьяна кивнула.

— С того момента я от него пряталась. Он по-прежнему думает, что клятва моего отца связывает меня с ним. Если он меня найдет, то или убьет, или заставит стать его женой. Теперь ты понимаешь, почему мне надо уехать в Нар? Я слышала, дэгог уже пал. Если это правда, значит, Люсел-Лором будет править Тарн. И мне здесь негде будет скрыться. — Она посмотрела на себя, на свои едва прикрытые ноги, и по ее лицу скользнула тень отвращения. — Я сотворила с собой такое не потому, что хотела есть или испугалась. Я по-прежнему трийка. Но у меня не было иного способа скрыться от него.

— Но почему ты оказалась одна? Неужели у тебя больше нет родственников? А как же твоя мать?

— Моя мать рассталась с отцом уже давно. Она была набожная. Как и дролы, она считала, что в Наре есть только зло. Однажды я проснулась, а ее нет. У меня были три сестры — она забрала их с собой. Больше никого из них я не видела. — Она совсем пала духом. — Может быть, они погибли, а может, живут среди дролов. Я не знаю. Но мне они помогать не стали бы. Да мне их помощь не нужна. Меня сможет спасти только Тендрик.