— Динадин! — отчаянно закричал Джильям, чувствуя, как вокруг него сжимается кольцо солдат. — Где ты? Ты мне нужен, парень! Помоги мне!

Динадин стоял неподвижно, окаменев от ужаса. Снова и снова Джильям звал его — и его крики уже больше походили на рыдания. Наконец стихли и они. Лоб Динадина покрылся холодным потом. Его била неукротимая дрожь, он стучал зубами, словно от пронзительного зимнего ветра. Толпа вокруг Джильяма отхлынула. Талистанские солдаты вложили мечи в ножны. В центре их круга бесформенной массой лежало тело Джильяма.

— Ну вот, — сказал Троск, вглядываясь в толпу. — Кто этот Динадин?

Динадин мысленно произнес молитву. В толпе есть люди, которые его знают, и, если полковник будет настаивать, они на него укажут. Он собрался с мужеством и шагнул вперед.

— Я Динадин из рода Лоттсов, — объявил он с напускной уверенностью.

Голова полковника взметнулась вверх: это имя было ему знакомо.

— Лоттс? Чудесно! Тогда ты станешь первым, парень. — Троск вытащил свой меч и опустил его вниз. — Подойди ближе.

Динадин опасливо приблизился к всаднику. У самой морды храпящего боевого коня он остановился.

— Делай свое дело, — резко заявил он. — Только не медли.

Троск насмешливо улыбнулся.

— Теперь тебе известен закон, Лоттс. Ты будешь ему подчиняться?

Вопрос повис в воздухе — тяжелый словно наковальня. Все замерли. Обнаженный меч свободно висел у конского бока в ожидании ответа. Одно движение руки — и он окажется у его горла. Динадин молчал.

— Ты отказываешься от верности дому Вентранов? — нетерпеливо спросил Троск. — Клянешься в своей верности Нару?

Горячие слезы текли по его щекам. Смутившись, Динадин вытер их, закрывая лицо рукавом. Глаза толпы сверлили ему спину: все ждали, гадая, что произойдет дальше. В этот момент все мысли Динадина были обращены к Ричиусу. Ричиусу — его милому другу и предателю. Все было слишком давно, решил он в эту минуту. Возможно, если б он не сторонился короля, все сложилось бы иначе.

Он медленно приподнял руку и прикоснулся к клинку. На секунду ему захотелось провести запястьем по остро отточенному лезвию. Но какой в этом был смысл? Ради какой достойной цели погиб Джильям? Они все имели глупость любить семью предателей. Возможно, платой за эту глупость станет суверенитет нации.

Терзаемый горечью и мукой, он наклонился и поцеловал меч из Талистана.

Накануне казада — главного священного дня дролов — Ричиус с Люсилером приехали в крепость Фалиндар. Им удалось добраться до северных границ Таттерака, где холодное море билось о скалистые берега, а высокие горы были полны тайн. На одной из таких гор стояла твердыня, опасно застывшая у отвесного обрыва, выбеленного мощным прибоем, бьющимся далеко внизу. В крепость вел только один путь — хорошо вымощенная дорога, достаточно широкая для того, чтобы пропустить королевские процессии, которые так любил бывший господин Фалиндара. По всей длине утопленная в скалах дорога была усеяна каменными факелами, так что круглые сутки она оставалась освещенной — и полной неверных теней. Подобно поразительным зданиям Нара, крепость Фалиндар разрезала горизонт. Ее стройные шпили были одновременно мрачными и прекрасными. Свет полумесяца окрашивал их в призрачный розоватый цвет.

Когда Люсилер остановил коня, ветер полнился печальными стонами. На его усталом лице появилась печальная улыбка.

— Мы добрались! — торжественно объявил он. Вдали в лунных лучах призраками парили морские птицы. Огонь факелов капризно метался на ветру.

— Добро пожаловать домой, — сказал Ричиус.

Он с благоговением взирал на крепость: ее неестественная красота произвела на него сильное впечатление. С момента своего первого приезда в Люсел-Лор он постоянно слышал рассказы о Фалиндаре. Крепость была родиной революции, и для всех, кто сражался рядом с ним, ее название было связано с неким позором. Он заметил, как блестят глаза у Люсилера, и думал, не выглядел ли сам так же, когда снова увидел Арамур.

— Разве я не говорил тебе, как прекрасен Фалиндар?

— Он оказался еще прекраснее, чем я себе представлял, — ответил Ричиус. — Неудивительно, что Тарн оставил его себе.

— Нет, Ричиус, прошу тебя! — взмолился Люсилер. — Давай не будем снова спорить об этом. Только не сейчас!

Ричиуса пронзило чувство стыда. Фалиндар пал в первый же день революции — при попытке дролов освободить своего предводителя из крепостной тюрьмы. Их атака привела к изгнанию дэгога и ввергла Люсилера и других, кто сохранил верность главе трийцев, в состояние хаоса, рассеяв их по всему Люсел-Лору. Ричиус не мог понять, каким образом Люсилер сумел забыть все пережитое. Но вот он снова посмотрел на крепость — и понял. Эта цитадель драгоценным бриллиантом поблескивала в ночи. Возможно, Фалиндар был самым прекрасным творением рук человеческих, какого Ричиусу еще не доводилось видеть. Его святость превосходила Храм Мучеников в Наре. Несмотря на мощную науку и сверхструктуру Черного Города, он никак не мог соперничать с красотой Фалиндара.

— Я тебе завидую, — тихо признался он. — Ну, давай поспешим. Чем скорее я завершу здесь мои дела, тем скорее смогу вернуться домой.

— Сейчас уже поздно, Ричиус. Сомневаюсь, что ты увидишь Тарна сегодня же.

— Поздно? Я три недели ехал, чтобы попасть сюда. Я уверен, твой господин может пожертвовать несколькими минутами сна — невелика неприятность.

Люсилер собрался было что-то ответить, но вдруг заприметил направлявшегося к ним всадника и тотчас замолчал. Всадник неожиданно возник из темноты, и его доспехи были определенно трийскими. Однако волосы его не сверкали белизной, а оказались окрашенными в огуречно-зеленый цвет, к тому же половина дикого лица под странной шевелюрой тоже была зеленая — благодаря масляной краске. Куртка цвета индиго, перетянутая золотым кушаком, спускалась до колен. Вокруг головы была повязана узкая полоска шкуры какого-то зверя, а сапоги из оленьей кожи с длинной шнуровкой достигали середины икр. Стремительно проносясь сквозь ночь, он являл собой неукротимую стихию; свободное одеяние развевалось у него за спиной, словно хвост кометы.

— Кто-то из кронинских, — заметил Ричиус. Ему уже случалось видеть таких воинов. — Гонец?

— Глашатай, — ответил Люсилер. — Нас заметили.

Всадник гнал своего коня во весь опор вниз по извилистой дороге. За спиной у него сверкал неизменный жиктар. Поравнявшись с путниками, он натянул поводья, резко осадив взмыленного коня, и тот возмущенно захрапел. Взгляд дикаря упал на Ричиуса, и его раскрашенное лицо расплылось в широкой улыбке. Ричиус непонимающе уставился на него.

— Джоала акка, Лусилр, — сказал воин, уважительно кивая трийцу.

Люсилер ответил на его приветствие таким же кивком.

— Джоала акка, Хакан.

Затем воин обратился к Ричиусу, и на этот раз его поклон был низким и медленным. Он не поднял глаз, а устремил взгляд на темную землю и произнес длинное непонятное приветствие. Когда он наконец умолк, голова его по-прежнему оставалась опущенной. Ричиус вопросительно посмотрел на Люсилера.

— Это Хакан, — молвил Люсилер. — Один из воинов Кронина. Он приветствует тебя в Фалиндаре и говорит, что рад познакомиться с тобой… великий король.

Ричиус сразу почувствовал симпатию к глашатаю.

— Как мне ему ответить?

— Можешь просто его поблагодарить. Скажи «шэй cap».

— Шэй cap, Хакан. — Ричиус старался как можно правильнее выговорить незнакомые слова.

Хакан поднял голову. На его лице читалось пугающее благоговение, словно он ожидал чего-то еще. Ричиус невольно отвел глаза.

— Почему он на меня так смотрит? Я произнес все, что надо?

— Я предупреждал тебя, друг мой, — негромко засмеялся Люсилер. — Ты здесь вызываешь у всех любопытство. И — да, ты произнес все правильно. Хакану просто интересно на тебя смотреть.

Люсилер обратился к воину еще с несколькими словами. Хакан в ответ кивнул и засмеялся.

— Я сказал ему, что ты рад оказаться здесь, — объяснил Люсилер, — и что его дом произвел на тебя сильное впечатление.