— Береги себя, — взмолилась она.

Он отпустил ее руки.

— Обещаю.

Провожая ее взглядом, Ричиус услышал за спиной какой-то шум. В траншее воины выкрикивали оскорбления, вызывая своих противников-нарцев на бой. Ричиус не спеша расстегнул ножны, медленно обнажил Джессикейн и повернулся в сторону траншеи. Перед ним взвилось пламя огнемета. Он увидел огонь и дым, ощутил запах горелого мяса.

Форис помог ему спуститься в траншею. Бревенчатый щит дрожал под ударами огнеметов. Военачальник не обращал на это внимания.

— Нобата акана тосс, Кэлак! — гордо сказал он.

— Я не знаю, о чем вы говорите, — ответил Ричиус, — но если вы не возражаете, я буду сражаться вместе с вами. Форис засмеялся.

— Кэлак эс Ча Юлан! — объявил он, указывая на них обоих. — Кэлак эс Ча Юлан.

Ричиус широко улыбнулся.

— Шакал и Волк! Да, я понял.

И впервые Волк долины Дринг улыбнулся Ричиусу. Не угрожающей улыбкой, а теплой и искренней. Вместе они взобрались на узкий дощатый карниз, проходивший вдоль траншеи, и взглянули на поле боя. Каждая клеточка на спине вопила от боли, но Ричиус заставил себя не думать об этом. Держа перед собой Джессикейн, он смотрел, как пламя взрывается на щитах. Нарская пехота наконец избавилась от волков и бросилась в атаку. Только несколько григенов по-прежнему тащили боевые фургоны, но и те по большей части находились далеко от траншей. А позади всадники Талистана дожидались возможности растоптать отступающих трийцев, их уродливые маски демонов горели на солнце.

Форис приказал своим воинам продолжать стрельбу. Пехота подошла уже так близко, что трийские стрелы без труда пробивали их кожаные нагрудники. Волны пехоты катились одна за другой, солдаты размахивали оружием и яростно кричали. Вдалеке ударили два кислотоброса, послав емкости в деревья над траншеями. Но трийские лучники отважно стояли на мостках и отстреливали неприятелей, словно бросали вызов кислоте.

Однако Ричиус понимал: несмотря на их неимоверные усилия, скоро все будет кончено. Без волков остановить боевые фургоны невозможно, а щиты, выдержавшие страшный обстрел, уже начали дрожать. Вскоре и они рассыплются, оставив их без прикрытия. В траншеях они могли бы выдерживать атаки пехоты сколь угодно долго, но огнеметы и кислотобросы их уничтожат. Он пытался хоть что-то придумать, найти способ остановить тех немногочисленных григенов, которые еще двигались в их сторону. Стрелы тут были явно бесполезны. Большинство чудовищ уже напоминали подушки для иголок. Да, им нужен иной путь — но его не существует.

— Проклятие! — бросил он. — Все кончено.

Казалось, Форис его понял. Он крикнул Джарре, чтобы тот немедленно начал передавать по траншеям приказ об отступлении. Воины хлынули из траншей, а засевшие на деревьях лучники стали прикрывать их отход, сосредоточив огонь на ближайших рядах пехоты. Имперцы уже находились всего в нескольких ярдах от заслона из заостренных кольев. Джарра выгонял воинов из траншей, направляя их на узкую тропу. Двигаясь туда, они бросали луки и доставали жиктары. Бой перемещался в лес.

— Пошли, Форис, — сказал Ричиус. — Нам надо выбираться отсюда.

Военачальник помотал головой, указывая на своих воинов. Ясно, он намерен уйти последним. Щиты прогибались, огонь по ним участился. В ближайшей стене из бревен уже появилась трещина, пропускавшая языки пламени. Чмоканье кислотобросов раздавалось все громче. Ричиус снова посмотрел на поле боя, заслонив ладонью глаза от ярко горящего керосина. Солдаты уже пробивались к траншее, медленно протискиваясь между кольями и копьями, заслоняясь щитами от дождя стрел. Поле боя было усеяно трупами с разорванными глотками и размозженными головами. Раненые григены стонали от боли, беспомощно ворочаясь в паутине веревок. У многих ноги были изглоданы волками, но и этих зверей разбросало по всему полю. Это была кошмарная бойня.

Ричиус начал отворачиваться — и тут его взгляд упал на зелено-золотой штандарт, развевающийся в дыму.

Барон Блэквуд Гейл величественно восседал на своем черном скакуне. Рядом с ним стояли знаменосец и мужчина в странной шляпе с перьями. Гейла сразу можно было узнать по серебряной маске и длинному хвосту волос, заплетенному в косу. Позади него замерли пехота и конница. Барон наблюдал за боем, дожидаясь падения баррикад: тогда он пошлет вперед свои отряды. Даже с такого расстояния Ричиус сумел разглядеть надменную улыбку, игравшую на его изуродованном лице.

— Гейл! — прошептал Ричиус, снова карабкаясь на узкий карниз.

Он двигался словно завороженный. Мимо него метнулась струя пламени, но он даже не вздрогнул. Он совершенно перестал замечать боль от ожогов: его охватила всепоглощающая ненависть. Форис кричал ему, звал его вниз, но он игнорировал призывы военачальника. Словно дикарь, он вскинул Джессикейн над головой и прокричал через поле:

— Гейл, сучий сын, я здесь!

Солдаты пробивались через баррикаду. Емкости с кислотой летели у него над головой, рассыпая брызги яда. Ричиус только отклонился в сторону, чтобы смертоносный дождь не попал на него.

— Это я! — кричал он. — Кэлак!

Вдалеке Блэквуд Гейл наклонил голову. Яркая маска с любопытством повернулась в сторону траншеи. Ричиус еще выше поднял свой меч.

— Кэлак! — снова крикнул он. — Смотри сюда, ублюдок! Это я!

Казалось, все тело барона дернулось. Он выпрямился в седле, а потом вдруг поднял в воздух кулак и потряс им.

— Да! — в безумной ярости кричал Ричиус. — Ты меня видишь!

Он замахал своим мечом, словно флагом, снова и снова повторяя свое трийское прозвище. Гейл тряхнул поводьями и поскакал на него. Ричиус испустил торжествующий вопль.

Ни о чем не думая, он вылез из траншеи на пространство, отделявшее ров от баррикады. Гейл скакал к нему с невероятной скоростью. Ричиус с трудом выпрямился. В ста шагах от себя он видел оскал пораженных его безрассудством легионеров, которые неистово прорубались через баррикаду, чтобы добраться до него. Огнемет сделал прицельный выстрел, разрушив участок стены у него за спиной. Разозлившись, он снова поднял Джессикейн и крикнул:

— Иди ко мне, подлый убийца!

— Кэлак! — прозвучал у него за спиной требовательный голос. Обернувшись, Ричиус увидел приближавшегося к нему Фориса. Военачальник вытянул обе руки и поймал Ричиуса за плечо.

— Нет! — рявкнул тот, вырываясь. — Оставьте меня. Это Гейл!

Форис прорычал нечто непонятное и выхватил у него меч. Разъяренный Ричиус попытался отнять оружие, но Форис с силой ударил его по лицу. У Ричиуса потемнело в глазах. Форис обхватил его за пояс и потянул назад. Боль от прикосновения была неописуемой.

— Нет! — простонал он. — Вы не понимаете. Это же Гейл! Гейл!

Сквозь дым Ричиус увидел, как барон скачет в сторону баррикады. Солдаты прорвались. В его ушах зазвучали их торжествующие крики. А потом он оказался в траншее — Форис по-прежнему увлекал его за собой. Военачальник звал кого-то себе на помощь. Ричиус слышал его тяжелое дыхание. А спустя еще несколько секунд десятки белокожих рук потащили его прочь из траншеи.

— Нет! — снова повторил он. — Вы не понимаете, что делаете…

А потом кожа на спине взорвалась обжигающей болью, и весь мир почернел. Теряя сознание, он слышал гневный голос Фориса, осыпающего его проклятиями.

Когда острые вершины Таттерака растаяли вдали, а вокруг расстелилась желтая саванна, Тарн понял, что они приближаются к Чандаккару.

Поездка получилась тяжелая: она высосала из него последние силы. Он был рад, что она подходит к концу. Он это чуял. Как охотник, он ощущал перемены в атмосфере. Чандаккар не был гористым, как Таттерак, или плодородным, как Дринг. И он не был жарким, как Огненные степи, или холодным, как горы Ишьи. Это был просто Чандаккар — обособленная и непокорная земля Карлаза. Здесь, в травах, не было ничего привычного, что дарило бы утешение. В течение последних двух дней дорога неизменно шла под уклон, и теперь они находились в долине — на огромной равнине, заросшей высокими, янтарного цвета растениями, которые гнулись на ветру словно пшеница. Все путники безотчетно погрузились в задумчивое молчание.