— Извини. Я никак не опомнюсь.
— Боюсь, как и все мы. Не будешь возражать, если я предложу одну вещь, которая облегчит всем жизнь? Срочно смени имя. Вернись в университет и начни новую жизнь.
— Это целых три предложения.
— Тогда просто смени имя. Я могу немедленно подготовить бумаги. — Шелдон открыл ручку «Монблан». — Как бы ты хотела отныне именовать себя?
— Откуда я знаю? Можно подумать, я размышляла об этом последние несколько лет.
— Да, конечно… — Он положил на стол визитную карточку. — Это моя личная линия. Звони в любое время дня и ночи. В сумке есть еще печенье.
В дверях Пиппа задержала его:
— Как ты думаешь, Тейн когда-нибудь захочет вновь разговаривать со мной?
— Дай ей время, детка. Ты нанесла ей глубокую рану.
— Но она ведь не знает всего. Я не рассказала ей всю историю.
Шелдон поежился:
— Не думаю, что ее сознание способно выдержать дальнейшие откровения. До свидания, дорогая. Подумай о новом имени и о том, где бы ты хотела жить, — не обязательно в Далласе.
После его ухода Пиппа налила себе приличную порцию скотча, первый крепкий напиток после свадьбы. Скоро она станет богаче, чем могла представить в самых смелых мечтах, ценой утраты семьи и репутации. Невыгодная сделка. Пиппа с радостью отдала бы все до последнего цента за возможность вернуться в субботу, незадолго до пяти часов пополудни. Если это нельзя сделать за деньги, какой от них толк?
Тем не менее ради Шелдона она принялась листать журналы «Страна и город», подыскивая подходящее имя. Как насчет Старлин? Берта? Бинки? Одно другого хуже. А что с фамилиями? Пиппа попробовала переставить буквы в «Уокер»: Керуо, Роуек, Укрое. Каждое слово звучало как имя латышского террориста. Бог с ними, с именами, что по поводу нового места проживания? Нью-Йорк. Сан-Франциско. Париж. Шанхай. А может, сохранить верность Техасу, спрятаться в Хико или Флатонии, в каком-нибудь городишке, настолько грязном и захолустном, что никто и не подумает ее там искать. Она могла бы валяться на диване, курить трубку и обжираться весь день, как мать Гилберта Грейпа[29].
Но это было бы недостойно чести Уокеров, так что Пиппа попыталась решить, что она предпочла бы изучать. «Шопинг для начинающих» не преподавали в университете. Журналистика? Она здорово умеет смотреть телевизор. Когда-то Пиппа мечтала стать воспитательницей в детском саду. Месяц практики и общения с чокнутыми родителями изменили ее мнение. Интерес к кинопроизводству она утратила после Праги. Юриспруденция, естественные науки, бизнес, медицина: лучше удавиться. Вернемся к началу.
Прикончив коробку лимонного печенья, Пиппа завершила список своих достоинств: хорошо умеет слушать, добрая, аккуратная. Вздохнув, отложила карандаш, Откровенно говоря, она уже сделала успешную карьеру: специальность называлась «Дочь Тейн». Она была великолепна в этой профессии. Чувствовала себя уверенно. Пиппа задумчиво поиграла золотой цепочкой на лодыжке. Мама одолжила ей украшение на свадьбу, чтобы у дочери было что-нибудь, взятое взаймы. Теперь это все, что у нее осталось от матери.
И Пиппа вновь разразилась рыданиями. Она никогда больше не будет гулять в саду «Флер-де-Ли», никогда не проснется в кровати под балдахином от запаха свежего кофе, и все потому, что пыталась помочь неполноценному мужчине. Где он, черт побери, сейчас? Где его мамаша? Кто-нибудь вообще? Стены словно смыкались вокруг нее. Пиппа чувствовала, что должна выйти из дома, пока не вскрыла себе вены в джакузи у Джинни.
«Нейман»[30] спешит на помощь!
Пиппа вскочила на ноги. После довольно жестокой помывки под душем она лицом к лицу столкнулась с проблемой «что надеть». Одежда Джинни ей не подходила, да и косметики у нее было не много. Не могла же Пиппа выйти в камуфляжной футболке и белых босоножках «Маноло Бланик». Побежденная еще до начала битвы, она упала в шезлонг у огромного окна.
Жесткий валик уперся в поясницу. Оказалось, это свадебное платье, свернутое в рулон. Вид чудесного наряда, смятого и забытого, едва не спровоцировал новый поток слез, но потом Пиппа сообразила, что держит в руках единственную вещь в доме, подходящую ей по размеру. Разыскав ножницы, она откромсала три фута подола, превращая платье от Веры Вонг в сарафан без бретелек, с короткой, но исключительно пышной юбочкой. Роскошное бюстье и босоножки на шпильках Пиппа отыскала под кроватью. Кольцо, подаренное Лэнсом, она никогда не снимала. Сейчас она добавила серьги с желтыми бриллиантами, которые Лэнс прислал ей утром в день свадьбы, и бриллиантовое ожерелье, подаренное к помолвке дедом. Взглянула в зеркало. На нее смотрела молодая женщина с целым состоянием на шее и в ушах, в нелепом платье, но обутая за шестьсот долларов: хорошенький прикид для шопинга в Техасе!
Джинни обожала солнечные очки и пробковые шлемы. Пиппа выбрала наименее вызывающие из ее коллекции. Найдя маленькую сумочку, она набила ее наличными, полученными от отца. Побрызгалась духами Тейн, обнаруженными на туалетном столике Джинни, и сунула флакон в сумочку. Отныне он повсюду будет с ней. По дороге к выходу она прихватила и визитку Шелдона, на случай если вдруг придумает себе новое имя, место жительства, университет или жизненный путь.
Автоматические двери гаража послушно распахнулись, выпустив «лексус». Свежий воздух! Солнце! Движение! Опьяненная свободой, Пиппа не смогла противостоять искушению подарить громадному автомобилю прогулку по хайвею. Она включила CD-проигрыватель на полную мощность и, подпевая Джошу Гробану, помчалась вокруг Далласа. Ближе к концу диска, где-то у шоссе 75, Пиппа бросила взгляд в зеркало заднего вида. Прямо позади ее машины мигали синие маячки. Она выключила музыку и приоткрыла окошко.
«Эй, ты! Немедленно съезжай на обочину! Последнее предупреждение!»
Так вот что за странный звук слышала она последние двадцать минут! Мужской голос звучал не на шутку рассерженно. Пиппа пересекла три ряда и, затормозив у обочины, нервно ждала, пока патрульный проверял номера машины. В боковом зеркале она наблюдала, как приближается этот полицейский Голиаф с каменным лицом.
— Да, в чем дело? — невинно пролепетала она.
— Я ехал за вами двадцать миль. И все двадцать вы двигались с превышением скорости.
— Простите. На этой штуке просто чуть нажмешь газ, а она уже летит вперед.
— Вам известно, для чего предназначено зеркало заднего вида?
«Чтобы писать на нем губной помадой», — чуть было не сказала Пиппа, но ей показалось, что этой шутки полицейский не оценит.
— Чтобы видеть, что делается позади?
— Совершенно верно! Ваши права и документы на машину, пожалуйста!
Документы на машину Пиппа нашла в бардачке.
— Это машина моей подруги. Она в Коста-Рике. Я живу сейчас у нее. Боюсь, я забыла права. У меня с собой только немного денег в сумочке. Мне дал их отец, когда я попыталась вернуться домой. А мама не пускает меня в дом, так что я, можно сказать, сирота, потому и живу у Джинни, пока она в джунглях изучает гнезда обитателей…
— Выйдите из машины. Откройте багажник. — Там обнаружился лишь гигантский полосатый цилиндр.
— Это Джинни придумала, для Шляпного Болванщика! Правда, мило?
Его губы даже не дрогнули.
— Имя и адрес, пожалуйста.
— Пиппа Уокер, — прошептала она. — Я живу во «Флер-де-Ли» на Ройял-лейн. То есть раньше жила.
Брови патрульного приподнялись на полдюйма. Изуродованное платье, бриллианты, белые босоножки, ярко-желтые солнечные очки… Ситуация проясняется. Он узнал это лицо. В выпусках новостей последних нескольких дней оно не сходило с экранов телевизоров.
— У вас только что была свадьба.
Ее лицо помрачнело:
— Вроде того.
Бедная девочка выглядела как привидение. Последнее, в чем она нуждалась, так это в новой публичной травме. Но как быть с необходимостью соблюдать закон? Полицейский начал заполнять штрафную квитанцию.
