— И о чем вы с ним беседовали? — спросил Рамон.

— Так, о всякой ерунде. Это поначалу. Спорт, погода, все такое…

— А потом разговор перешел на Саннивэйл?

Доббс взглянул на Маккэнна. У него был смущенный вид, словно он стеснялся свидетельствовать против босса.

— Мистер Маккэнн сказал, что поселка в Саннивэйл скорей всего не будет. Не хватает денег и так далее. Если он срочно что-нибудь не придумает, строительство обречено. Он так и сказал — обречено.

— И что вы ему ответили?

— Ну, меня, конечно, больше всего интересовало, потеряю ли я работу, потому что платили там неплохо. Мистер Маккэнн сказал, что, если он не расплатится с долгами, работу потеряют все. Потом спросил меня про тюрьму. Где я сидел, какие там порядки. Я сначала опешил, потому что он без конца перепрыгивал с одной темы на другую.

— Вы рассказали ему о тюрьме и о том, за что вас посадили?

— Да, сэр. Мне показалось, что ему действительно интересно. Особенно когда я признался, что получил срок за вооруженное ограбление и причинение тяжких телесных повреждений.

— Значит, вы сидели по двум статьям?

— Верно.

— А до этого вас еще дважды привлекали к суду за нападения, но в тюрьму не отправляли?

— Меня выпустили на поруки.

— Понятно. Что случилось после того, как вы поговорили с мистером Маккэнном о тюрьме?

— Ничего. Мы просто выпили еще немного пива, обсудили кое-какие матчи. Кажется, с Майком Тайсоном. Потом он посмотрел на часы и сказал, что ему пора идти. И ушел.

— Подсудимый ничего не сказал о миссис Альварес?

— В тот раз — нет.

— А когда?

— Три дня спустя. Я шел после работы к своей машине, когда меня остановил мистер Маккэнн. Он спросил, не хочу ли я заработать немного денег. Я сказал: «Еще бы». Тогда он предложил встретиться на стоянке перед «Красным петухом» в десять вечера. Я сначала подумал, что ослышался, и спросил, зачем на стоянке. Он сказал, что это личное дело и никто не должен знать о нашем разговоре.

— Что случилось на стоянке перед «Красным петухом»?

— Мистер Маккэнн подъехал и попросил сесть в его машину. Обычно он ездит на красной спортивной, а эта была черная, старенький «форд». В общем, я влез, и он отвез меня куда-то в пустыню, в безлюдное место, и спросил, на что я готов пойти за пятьдесят тысяч долларов.

Присяжные начали переглядываться, а среди публики послышался шум.

— Что вы ему ответили?

— Я подумал, он шутит, и решил тоже пошутить, — мол, на что угодно. Правда, потом я добавил, что убивать не стану, — на всякий случай. Тогда он спросил, могу ли я совершить серьезное преступление, почти такое же, как убийство, а я спросил, что он имеет в виду.

Доббс глотнул воды и вновь повернулся к присяжным.

— Мистер Маккэнн сказал, что у его компании большие неприятности, но он знает отличный способ решить все проблемы. Он спросил, слышал ли я о Мартине Альваресе. Я ответил, что слышал. В Дезерт-гроув его все знают. Мистер Маккэнн сказал, что мистер Альварес обожает свою жену — он назвал ее Пэтти — и пойдет на все, чтобы спасти ей жизнь. Например, заплатит крупный выкуп, который потом можно будет использовать для строительства в Саннивэйл. Я спросил, о какой сумме идет речь, и мистер Маккэнн ответил, что Мартин Альварес запросто отвалит миллион долларов.

— И что вы ответили на это подсудимому? — спросил Рамон.

— Я ответил, что в таком случае пятидесяти тысяч для меня маловато.

Дезерт-гроув утопал в зное, и старый кондиционер с трудом разгонял духоту в зале. Когда судья объявил перерыв, большая часть публики вышла из здания суда выпить что-нибудь прохладительное или умыться в туалете. Но Мартин Альварес не сдвинулся с места. Через минуту он уже сидел в первом ряду, мрачно глядя на Доббса, потом на Пола Маккэнна. Рамон Куирос увидел, что происходит. Он перегнулся через низкий барьер, отделяющий скамьи для публики от судьи и адвокатов, и что-то прошептал Альваресу. Прокурор еще не закончил говорить, когда Мартин встал и вышел из зала.

Когда заседание возобновилось, Доббс сообщил, что Пол Маккэнн знал об утренних прогулках Пэтти Альварес и о том, что она предпочитает ездить до наступления жары. По словам Доббса, Маккэнн хотел устроить засаду подальше от ранчо. Он сказал, что они схватят жену Альвареса, завяжут ей глаза и отвезут в фургоне на заброшенную ферму в другом округе. Согласно плану Доббс должен был сидеть в подвале с миссис Альварес, а Маккэнн — вести переговоры о выкупе с ее супругом. На деле все вышло не так.

— На рассвете мистер Маккэнн посадил меня в фургон. Мы доехали до того места, где из земли торчат большие валуны, и спрятали автомобиль за скалами, чтобы миссис Альварес нас не заметила.

— Что произошло потом?

— Мы ждали, пока мистер Маккэнн скажет, что видит ее лошадь. У него был бинокль, но я тоже разглядел клубы пыли. Тогда мы надели лыжные маски и взяли ружья…

— Кто принес оружие?

— Мистер Маккэнн.

— Продолжайте.

— В общем, мистер Маккэнн должен был выскочить из-за камней и остановить лошадь, а я — схватить миссис Альварес и связать ее веревками. Только все пошло наперекосяк. Мистер Маккэнн начал махать рукой, и миссис Альварес стала останавливаться. Но потом ее словно муха укусила. Она пришпорила коня и промчалась мимо нас. Еще немного — ее бы и след простыл. Тогда мистер Маккэнн это сделал.

— Что он сделал, мистер Доббс?

— Выстрелил в лошадь. Бабах! Прямо как в кино. Лошадь вздыбилась, вскинула копыта кверху. Знаете, как в замедленной съемке — конь поднимается в полный рост, а кругом кровища. На секунду он точно завис в воздухе, потом попятился и со всего маху рухнул на спину — прямиком на скалы и на миссис Альварес. Я стоял разинув рот. Просто глазам своим не верил. Потом послышался глухой стук, когда миссис Альварес ударилась головой о камни, а сверху обрушилось тело лошади. Я как этот звук услышал, сразу понял, что дело плохо. Ну, думаю, теперь ей точно крышка.

— Что сделал мистер Маккэнн после того, как выстрелил в лошадь?

— Он просто стоял, вытаращив глаза, словно его парализовало. И я тоже стоял, но потом слегка оправился. Я спросил, зачем он это сделал, но он только взглянул на меня и промолчал. Думаю, он не собирался стрелять в лошадь, просто так вышло сгоряча.

— Что произошло потом?

— Я подбежал к миссис Альварес. Выглядела она скверно. Голова у нее была буквально расплющена между лошадью и скалой. Мистер Маккэнн тоже подошел. Он едва держался на ногах. Похоже, хотел спросить, мертва ли она, но не мог произнести этого слова.

— Какого слова?

— Слова «мертва». Не шло оно из него, и все тут. Поэтому я ему сам его сказал. Тогда он сел на землю и начал разговаривать сам с собой.

— Что он говорил?

— «О Господи, о Господи!» Он повторил это несколько раз, потом добавил: «Господи, что теперь делать?» Я ему ответил: «Надо у…», то есть, простите, уезжать отсюда.

— Он с вами согласился?

— Нет. Зажал уши руками и крикнул, чтобы я заткнулся, потому что ему надо подумать. Я сказал: «Ладно», но сам решил, что если он просидит еще пару минут, то возьму фургон и удеру один. Я уже хотел идти к машине, когда он сделал одну вещь, которая меня удивила.

— Какую именно?

— Вытащил мобильный телефон и кому-то позвонил.

— Мистер Доббс, до этого момента вы считали, что в похищении участвуют только два человека, верно?

— Ну да. Я и он.

— А тут вы обнаружили, что в деле появился кто-то третий?

— Да, сэр. Но я не знал, кто это, потому что слышал только слова мистера Маккэнна, а он не называл имен.

— Пожалуйста, опишите суду этот разговор.

— Они мало говорили. Вначале он сказал, что мы об… — Доббс остановился и взглянул на судью. — Простите, ваша честь, можно употребить неприличное выражение?

— Точность очень важна, мистер Доббс, — ответил судья Шрайбер. — Повторите слово в слово то, что вы слышали от подсудимого.