Толпа была беспокойна из-за игр, но он знал, что у них было время; только Ромул мог дать сигнал к открытию игр, а Ромул еще не вернулся на балкон. Лоусон запланировал сначала найти Талу, затем убить генерала только после того, как Ромул даст сигнал. Истории нужно позволить течь в своём русле. В шаге от Регии он попытался ощутить запах Талы, но вонь псов скрывала всё, зловоние их зла заполнило воздух.

Регия была огромной, скорее всего самой большой из окружающих зданий. Лоусон проскользнул от стражей, охраняющих лестницу, и вбежал в главную палату, не зная, в какой коридор зайти. Где Ромул держит Талу? Лоусон ожидал, что он будет держать ее рядом, но он не видел ее на подиуме с Ромулом, когда тот стоял перед толпой. Она должна быть здесь. Но где?

Лоусон начал исследовать дворец. Он блуждал из комнаты в комнату на первом этаже. Столовая, заполненная подушками для королевских особ, чтобы лечь на них во время еды. Никаких стульев для элиты, только не в древнем Риме. Некоторые подушки были ясно предназначены для одного человека; другие были полукруглыми и могли умещать много людей. Внутренняя кухня, с ямой огня для того, чтобы жарить мясо, длинные столы, многочисленные полки с едой. Спальня за спальней, с кушетками для сна, вмещающими высокие, пушистые перины, покрытые одеялами и подушками.

Если Ромул держал ее рядом, то она была в комнате ближе к палатам Ромула, или даже в его палатах. Мысль скрутила его живот, но он должен был продолжать идти.

Коридор за коридором, комнаты за комнатой. Наконец, он увидел дверь, на который был символ республики. Комната Ромула. Она должна была быть там.

«Тала, где ты?»

Спальня была большего размера и более тщательно продуманной, чем какая-либо, которую он увидел. Кровать была огромна, матрац выше над землей, чем любые другие. Лоусон сел и глубоко упал в перину. Очевидно, устойчивые матрацы были из будущего, подумал он. Он попытался представить Талу здесь, почуять её запах. Ничего.

Он поднялся с высокой кровати и исследовал остальную часть комнаты. На деревянных полках висели тоги, запасная броня, кожаные сандалии. Тоги были легче и мягче, чем та, которую он носил, некоторые сделанные из хлопка, другие из шелка. Слишком плохо, что здесь не было никакого оружия. Никакого признака, что женщина была здесь; ни одна из туник не была похожа на платья, как те, что на Блисс и Арамине.

Кроме …

Он повернул свою голову, посмотрев в угол спальни. Там была груда того, что, казалось, было для стирки. Забавно, как некоторые вещи не меняются, независимо от того в каком столетии вы были, подумал он; люди все еще оставляли свою одежду на полу. Но затем он поглядел поближе. Одежда, казалось, была из шелка; они заблестели, когда он двинулся к ним. Он поднял ткань и увидел, что это была женская туника, мягкая на ощупь, и красивая.

И покрытая пятнами крови.

У Лоусона перехватило дыхание.

«Тала… где ты? Что произошло здесь?»

Это не ее, не так ли? Но ведь должно быть. У Ромула не было подруг, и он показал себя так, что все знали — он сделает всё, чтобы уничтожить Лоусона, чтобы разрушить любую власть, которой, как он думал, обладал Лоусон. Он не хотел думать о том, что Ромул сделал с ней, только чтобы он больше не увидел её. Это не правда.

— Она не здесь, мой мальчик.

Лоусон обернулся, увидев, что Ромул стоял в дверном проеме.

Блисс вслепую проталкивалась сквозь толпу, вытирая слёзы, не заботясь, куда она шла, не зная, что делать, или что думать. Она открылась ему, и он отверг ее. Перед глазами девушки все еще стоял тот момент: глаза Лоусона, в которых сверкала открытая ненависть — но чего она, собственно говоря, ожидала? Конечно, он бы так отреагировал — ее отец проклял его людей, превратил их в зверей, сделал их рабами. Как он мог не обратить на это внимание? Она неслась через толпу, ничего не видя, пока случайно она не врезалась в Рэйфа.

— Блисс! — закричал он.

— Что случилось? Что произошло? — спросила она. — Почему ты не рядом с Окулюсом?

— Ахрамин послала меня найти вас. Окулюс не отвечает. Мы не можем изменить приказ. Она думает, что Повелитель заблокировал его каким — то образом, чтобы никто не мог вмешаться. Где Лоусон?

Блисс покачала головой:

— Прямо сейчас мы не нужны Лоусону.

Лоусон, возможно, прогнал ее, но Блисс знала, что она должна была сделать. Лоусон послал не того человека в Окулюс. Она имела ту же самую кровь, что и Повелитель, и из — за того, что она была дочерью Люцифера, псы исполнят любой её приказ. Только она могла остановить резню.

— Отведи меня к Окулюсу, быстро!

Окулюс находился в большом храме Марса, и когда Блисс прибыла, Арамине и мальчикам удалось расчистить область; адские псы — охранники были мертвы или побиты, связаны серебряной цепью. Не было времени объяснять, и Блисс ступила прямо в свет Окулюса в центре комнаты.

Это походило на проходы; все было связано: Окулюс, темные пути — все это одна боьшая часть большой сети пространства и времени. Блисс ступила в пропасть и отослала сообщение, видя каждого пса на свете, их души сверкали как темные звезды в небесном своде.

«Вы не должны вредить сабинским женщинам, но обязаны взять их в качестве жен. Сам Темный Принц желает этого.»

Один за другим свет каждого пса откликнулся. Сообщение дошло, и передавалось как в улье.

Блисс колебалась — она поняла, что око могло помочь ей в другом.

«Покажите мне Хранителя», — приказала она.

Изображения затрещали и полетели, и наконец она увидела свою тетю. Джейн Мюррей была в плаще и шла по серому, туманному городу. Она была жива и цела. Блисс позвала ее через вихрь пространства и времени.

Когда Блисс выступила из ока, Ахрамин ждала:

— Мы видели вспышку света, это означает, что сообщение дошло. Ты — одна из них, — сказала темная девушка. — Семья Люцифера.

Блисс не спорила. Она посмотрела на мальчиков, волнующаяся по поводу их реакции.

— Я сожалею, что не сказала вам раньше. Я — дочь своего отца, но, в то же время, я абсолютно отдельная личность. Он — столько же мой враг, сколько и ваш.

— Ты не должна объяснять, — сказал Малкольм и обнял ее. — Ты спасла поток времени.

— Где Лоусон? Он знает о тебе? — спросила Ахрамин.

Она кивнула.

— Да, — сказала она, не желая больше делиться информацией. Пока.

Они услышали шаги из входа в храм. Ахрамин повернулась к мальчикам.

— Охраняйте это место. Удостоверьтесь, что никто больше не использует око. Блисс и я пойдем к Лоусону. Ну же, — сказала она Блисс, отталкивая ее от братьев.

— Слушай, Лоусон не хочет меня видеть, я останусь здесь, — сказала Блисс.

Ахрамин покачала головой:

— Нет времени на робость. Слушай, Лоусон думает, что может убить

Ромула мечом архангела.

Блисс кивнула.

— Он не может.

— Почему нет?

— Ведь я украла его, — сказала Ахрамин, дрожа. — Когда я пожала его руку, когда он освободил меня. — Она показала Блисс бархатный мешочек, в котором был меч Михаила. — Он у меня с тех пор.

Блисс уставилась на нее:

—Ты послала его на верную гибель! Ромул уничтожит его! О чём ты думала?! — Затем она поняла. — Ты лгала нам. Ты все еще адский пёс.

Тело Арамины задрожало в судорогах.

— Я пытался бороться с этим! Ромул оставил меня в доме как приманку — он надеялся, что так или иначе, Лоусон узнает и вернётся за мной. Я, как предполагалось, подставлю их всех. Но я боролась с этим, пока могла.

Блисс уставилась на дрожащую девушку, увидя больную пациентку из больницы снова.

— Твой кашель. Твоё тело боролось с твоими желаниями.

— Да.

— Но святое место — как ты попала туда? Я думала, что псам не позволено быть в таких местах.

— Св. Бернадетта не была святой. Раньше, может быть, но теперь это — государственная больница. Я удостоверилась в этом прежде, чем они меня туда забрали.

— Почему ты говоришь мне это теперь?