— Древние волки были бессмертны, так? — спросила Блисс. — Ромул был волком, да? Прежде, чем стал псом. Один из древних.

— Да, — кивнул Лоусон.

— Но все волки — как вы, парни — могут размножаться. У Вас могут быть щенки.

— Целые выводки, — добавила Ахрамин сухо. — Поэтому мы все примерно одного возраста.

Блисс посмотрело на них, ее лицо покраснело от волнения:

— Я знаю, кто такие сабины.

Лоусон посмотрел на нее с надеждой.

— Только смертные наделены даром рождать новую жизнь. Вампиры не могут рождать детей, они только перевоплощаются в новых телах в каждом цикле. Но вы можете размножаться, и, в то время как у вас есть экстраординарная сила и власть, вы смертны, что означает, древние волки — Преторианская Охрана — римляне совокупились с человеческими женщинами. Сабины — ваши человеческие матери.

— А Люцифер… — сказал Лоусон, его лицо потемнело.

— Хочет убить вас всех. Он хочет помешать волкам родиться.

Особенно одному из вас, — сказала она, смотря непосредственно на Лоусона.

— Что?

— Разве это не ясно? Он должен помешать вам родиться. Стереть вас из времени, из истории. Люцифер пожертвует целой армией ради этого, всеми своими адскими псами, а не рискнет восстанием и шансом, что вы будете жить, чтобы бороться за другую сторону.

— О чем ты говоришь?

Она поразилась своей догадливости:

— Ты — Фенрир. Великий волк, которого предсказывала легенда.

Волк, освободивший своих собратьев от рабства и возвративший их к славе истинной Преторианской Охраны.

Наступила тишина, пока группа переварила новую информацию. Блисс видела, что братья Лоусона увидели его в новом свете, и даже Ахрамин почтительно посмотрела на него.

Лоусон нахмурился и скрестил руки, ему стало неудобно от внимания:

— Ты не знаешь этого наверняка.

— Но сам подумай, — сказала она. — Ты можете войти в святое место, и ты можешь создавать порталы через миры, чего другие волки не могут. И ты сказал сам, после вашего побега, были многие другие, кто последовали вашим путем на свободу. ‘Мы освободились сами’. Это сделал ты. Маррок знал, кто ты. Поэтому он поощрял твой побег, поэтому он рискнул украсть хронолог. Ведь пришло время. Ведь ты Фенрир.

— Ладно, тогда, — сказал Малкольм. — Чего мы ждем? Вперёд в Рим

Лоусон не спускал глаз с Блисс, когда она держала хронолог в одной руке, а другой настраивала все стрелки так, чтобы они заняли нужную позицию, выстраивая в линию даты и широту, и долготы, а затем нажимая кнопку на устройстве. Механизмы начали вертеться, и стрелки опустились на пункты. Устройство начало гудеть, его механизмы скрежетали, как ветряные игрушки.

Вход во время отличался от прошлого. Предыдущие путешествия через проходы вызывали головокружение, сопровождаемое ярким светом, ослепившим Лоусона, но теперь все чувствовалось так, будто хронолог сам перемещал их, останавливаясь при случае в местоположениях, которые не были Римом. По крайней мере, пока.

Одна из таких пауз заставила его почувствовать теплый огонь в спину и холод зимнего бриза в лицо. Впереди он видел следы на снегу. Пара фигур стояла на расстоянии. На них были тяжелые пальто из меха, они ходили на снегоступах вокруг круга высоких камней. Изображение ушло. Голова болела, а в ушах шумело. Он повернулся к Блисс, но прежде, чем он смог говорить, темнота прохода окутала их еще раз, когда они снова двинулись через поток времени.

Ещё одна пауза: теперь на земле было немного снега. Они стояли в центре другого круга камней. Вне серых монолитов Лоусон увидел глиняную насыпь и яму. Это похоже на другую дверь, другой вход в проход, точно так же, как Змеиный курган.

Третья остановка: небо потемнело, и, когда они остановились снова, Лоусон стоял перед еще одной группой камней. Они были устроены в длинный ряд. Он обернулся, увидев Блисс, Рэйфа и Малкольма, который выглядел ошеломленным. Эдон и Ахрамин были позади, недалеко.

Лоусон похлопал Малкольма по плечу:

— Где мы?

— Я не знаю, — сказал Малкольм. — Я думаю, что мы во Франции.

Возможно Карнак.

Он положил руку на серый камень. Свежие царапины покрывали его.

Свет потускнел снова, и темнота вернулась. Лоусон закрыл глаза, затем открыл их, и увидел, что звезды проносятся через черный пустой проход. Не было больше пауз; они двигались быстро в потоке времени через длинный участок небытия, который продолжался, пока все его тело не заболело. Он хотел, чтобы полёт закончился, хотя он знал, что станет только хуже, как только они остановятся. Он сжал зубы, его разум уже не понимал, сколько времени они путешествовали.

— Всё хорошо, мы здесь, — услышал он голос, прозвучавший, будто после вечности. — Открой глаза.

Лоусон почувствовал теплую руку на спине. Блисс. Он открыл глаза, увидев яркое средиземноморское солнце. На расстоянии он увидел, как снежные горы простирались вниз в город, который был укрыт среди семи холмов. Они наконец — то были в Риме, в самом начале. Красные знамена простирались из всех зданий; улицы были заполнены телегами; фасады известняка зданий сияли на солнце. Город в самом его начале. Это рассвет империи.

Они стояли на балконе трёхэтажного здания, выходящего в город. Улица связывалась с обширной базарной площадью; на открытом пространстве многочисленная толпа собралась у огромного здания. Наверху здания фигура в красной одежде, стоящая между группой центурионов, махнула золотым жезлом. Всюду махали красные знамёна на теплом солнце, пока солдаты несли статую злого мужчины с длинной бородой и трезубцем в одной руке.

— Нептун, — прошептал Малкольм. — Ты сделал это. Мы здесь.

— Что мы теперь будем делаем? — спросила Блисс.

— Мы должны работать вместе, — сказала Ахрамин, принимая управление. — Мы не можем пойти туда так. — Она указала на их грязную одежду. — Разделимся — Эдон и я проверим цокольный этаж. Maк, ты и Рэйф проверьте тут. Лоусон — ты и Блисс свистните, если услышите кого — то. Я думаю все на фестивале, здесь вроде бы пусто. Я держу пари, что даже слуг нет.

Лоусон кивнул, немного раздражённый, что Ахрамин отдавала приказы, но она знала, что лучше; как пёс, она была посвящена в старые традиции.

Он искоса посмотрел из окна на гигантскую фигуру, махающую золотым жезлом. Ромул. Как странно: что то, что произошло в прошлом, было вызвано случаем, который был в будущем. Его рождение. Блисс была права? Он — единственный? Он помнил, как Мастер Корвинус сказал, что Лоусон был особенным, что он должен был стать наследником Ромула. Сам Люцифер предвидел это. Темный принц приказал превратить его в пса прежде, чем он выполнит свою истинную судьбу.

Все лежало на чаше весов — прошлое, будущее, его жизнь и жизни всех, кого он любил. Он не хотел потерпеть неудачу. Он думал об изображении на открытке от похищения до убийства. История разворачивалась перед его глазами, и его обязанность удостовериться, что поток времени остался неповрежденным. Он был волком, охранником проходов. Хранителем времени. Он увидел, как Ромул оставил подиум, сопровождаемый двумя охранниками. Псы, скорее всего. Где Тала? Она должна была быть рядом.

— Кто — то идёт, — предупредила Блисс.

Лоусон кивнул, готовясь защищаться, кто бы ни вошел в комнату.

— Посмотрите на меня, — сказал Малкольм. На нем была тога с красным обрамлением: она была короткой, скорее всего детской, а кромка даже не скрывала кроссовки. — Классно, правда? — Остальная часть группы вся была в подобных костюмах. — Мы посмотрели из окна, все в красном для парада.

— Вот, — сказал Эдон, вручая свернутые полотна Лоусону и Блисс. — Идите, переоденьтесь.

Когда все были соответственно одеты, Лоусон собрал их и сказал им, как он намеревался сохранить поток времени.

— Помните, все должно произойти так же. Ромул должен дать сигнал.

— Но приказ такой, чтобы псы, схватили женщин — не убили их, — сказала Ахрамин, кивая. — Мы позаботимся о нём.