Она положила ладонь ему на грудь и сказала:

— Я знаю, ты был каменным и как-то ожил. Ты можешь летать и спас меня.

Она пристально смотрела на него, и ее взгляд грозил прожечь насквозь.

Морд взял ее за запястье большим и указательным пальцами и убрал с груди руку:

— Можешь верить во все, что хочешь. Я не в силах тебе помешать.

— Кто… — Ее рука дрогнула. Он видел, что она вновь хочет коснуться его, и, черт возьми, он тоже желал этого. Она сглотнула, взглянула на глыбу алебастра, потом снова на него:

— Ты человек или статуя?

Пора уходить.

— Тебя кто-то создал?

Услышав вопрос, он снова остановился. Она права. Да, он и весь его род действительно были творением скульптора, который стал колдуном. Этот человек сотворил Морда и всех их, а затем вдохнул в них жизнь. Теперь он взглянул на девушку новыми глазами.

Сможет ли она создать новых горгулий? Очнутся ли они от ее прикосновений? Получится ли у нее разбудить его сородичей, оставив при этом спать химер?

— Потрогай меня, — приказал он.

Потрогать его. Она лишь о том и мечтала. Опасаясь, как бы он не передумал и снова не попытался уйти, Ками положила обе руки ему на грудь.

Кожа у него была гладкой, прочной и не настолько теплой, как ее собственная, но и не такой холодной, как у мраморного существа на уступе. Он — совершенство, каждый его дюйм. Ками провела руками по бокам, повторяя все изгибы его мускулов. Если его изваял скульптор, то это был настоящий мастер, каким она даже в мечтах не осмелится стать.

Она заглянула ему в лицо и положила одну руку на подбородок. Там кожа тоже была гладкой и без признаков щетины. На подбородке — ямочка, которую раньше Ками не заметила. Теперь она сосредоточилась на ней и коснулась пальцем. С каким старанием скульптор должен был ее совершенствовать?!

Сердце у нее билось сильно и быстро, словно она сломя голову пробежала по трем пролетам лестницы вверх. Она выдохнула. Ее рука, лежавшая у него на груди, двинулась вверх. Он вдохнул.

Она вдохнула. Он выдохнул…

Девушка посмотрела ему в глаза. Уж не заигрывает ли он с ней? Секунду он тоже смотрел на нее, и в его глазах сквозило удивление и что-то похожее на страх. Затем Морд шагнул назад, разрушая возникшую между ними связь, и в его взгляде больше ничего нельзя было прочесть.

— Кто-то хочет тебя убить, и я, кажется, знаю почему. — Это было сказано низким и искренним голосом. При этом его лицо стало ошеломленным и яростным.

Ками впервые почувствовала себя с ним неуверенно и испугалась. Она бросила взгляд на дверь, но он, казалось, забыл про нее.

— Когда начались покушения на твою жизнь? — спросил он.

Она уставилась на ведро с глиной и спрашивала себя, что заставило ее привести в дом незнакомца и остаться с ним наедине?

— Я… я не знаю. Думаю, сегодня ночью на уступе.

Даже вспомнив толчок в спину, она никак не могла поверить в то, что кто-то хочет ее убить. Она же никто. Вероятно, произошла ошибка, случайное совпадение.

— На уступе. Когда ты была рядом со мной?

Его голос был таким ровным и надежным. Она взглянула на него и нахмурилась:

— Да.

Она видела, что его глаза не лгут. Морд действительно считал, что кто-то хочет ее смерти. Да, тогда она почувствовала руку, но…

Она мысленно вернулась к прошлому. Воспоминания роились в голове — когда она была на уступе, слышала тихие звуки, на которые не обратила внимания. Неужели кто-то высунулся в окно и дотянулся до нее? Если бы это был несчастный случай, то этот кто-то закричал бы, так? Позвал бы на помощь? Сделал бы хоть что-нибудь? Жуткая действительность поразила.

Кто-то ее толкнул, причем сделал это умышленно. Кто-то хотел ее смерти.

Морд сжал губы:

— Думаю, что дело не в тебе. Не совсем.

— Как это не во мне?

У нее голова шла кругом. Кто-то пытался ее убить! Эта мысль потрясла больше, чем все происшествия ночи. Встреча с Мордом и то, что горгульи — живые существа (не важно, признает он это сам или нет), а не просто неодушевленные каменные глыбы, как думали люди, — все это не удивило Ками. Даже обнадежило.

В глубине души она всегда знала, что в камне теплится жизнь. Она чувствовала это, но боялась допускать в сознание подобные мысли. И все-таки знала. Оживший Морд стал тем доводом, которого ей всегда не хватало, необходимым доказательством. Впервые все встало на свои места.

Но убийца, жаждущий ее смерти? В этом она никак не могла найти смысл.

Морд вытянул руку — крупную и надежную. Она положила на его ладонь свои пальчики, вздохнула, и он пожал их.

— Вероятно, я должен кое-что тебе рассказать.

Пальчики Ками были такими маленькими и хрупкими, но именно благодаря им Морд вернулся к жизни.

Как же он сразу этого не понял? А потом сомневался. Ясно, что она — не простой человек. В прикосновении Ками таится секрет жизни. Благодаря ей он очнулся, и из-за него ее хотят убить.

— Может, ты высекла из камня некое существо? Проявлял ли кто-нибудь интерес к твоей работе?

Она покачала головой:

— Нет, я… — Слова иссякли, а взгляд метнулся к глыбе алебастра. — Разве что… — Девушка склонила голову набок и нахмурилась. — Нет, это глупо. В голове не укладывается.

— Что? — Слово прозвучало скорее как приказ, нежели вопрос.

Она облизала губы. Морд не смог сдержаться и шумно перевел дыхание. Казалось, он становился сильнее и живее, когда вдыхал только что вылетевший из ее легких воздух.

Ками продолжала:

— Тот, кто продал мне алебастр. Он называет себя Каменщиком. Этот человек расспрашивал меня о том, чем я занимаюсь. У него уйма изображений горгулий.

— Он хотел, чтобы ты изваяла горгулью? — уточнил Морд.

— Да, только… не такого, как ты. На тех картинках, что хранятся у него, изображены всевозможные комбинации животных — крылатые львы, орлы с кошачьими головами. Гротески.

Химеры! Тот человек хотел, чтобы она создавала химер. Морд не подал виду, как его потрясло это известие, и сосредоточился на том, чтобы заставить Ками все ему рассказать. Это оказалось нетрудно. Информация била из нее ключом.

За несколько минут она наговорила столько, что Морд понял: нужно разыскать того, кто продал ей алебастр, и как минимум его расспросить.

Но скоро взойдет солнце, и Морд окаменеет. Хотелось бы надеяться, что с наступлением ночи он снова очнется. Он стиснул зубы. Хотелось бы надеяться! И никаких гарантий. Он вообще не должен был просыпаться. Ему полагалось находиться под действием заклятия. Когда пролетит ночь, пробудившая его, магия может рассеяться.

Пальчики Ками зашевелились в его руке. Она улыбнулась ему — так доверчиво. Необъяснимо, но он хотел, чтобы она ему доверяла. Хотел проснуться на следующую ночь, чтобы снова быть с ней.

Но почему? От нее одни сложности, из-за нее никак не удается проверить, что делают другие горгульи и химеры. По идее, ему следовало бы желать как можно скорее отделаться от нее.

Что с ним происходит? Неужели начало действовать какое-то другое заклинание?

Он перестал размышлять на эту тему. Через пару часов или около того рассветет. Сейчас лучше сконцентрироваться на Ками, а потом, возможно, он сможет ее забыть.

Морд молчал с тех пор, как они вышли из квартиры. Он все еще был в человеческом обличье. Ничто не выдавало в нем горгулью, кроме телосложения, которое отличалось таким совершенством, какого невозможно добиться ни тренировками, ни специальными диетами.

А еще он был одет как нормальный человек. Ками позвонила в дверь соседу, который только что вернулся с вечеринки, и сказала, что ее друг за обедом облился соусом мари-нара. Удачно, что сосед оказался великодушным мужчиной, и к тому же крупным, хотя и не таким, как Морд. Он выделил пару штанов, которые налезли на мускулистые бедра Морда, и рубашку, которая с трудом, но все же застегнулась на груди.

Когда Морд оделся, Ками вздохнула. Теперь она не сможет любоваться его совершенным телом и гладить его. Он хотел было уйти один, но она настояла на том, что тоже пойдет, иначе сама отправится к Каменщику. И все же Морд согласился лишь после того, как Ками напомнила: никому доподлинно не известно, где сейчас Каменщик; может, скрывается где-то поблизости и нападет, увидев ее одну.