— Ты вернулся, — прошептала она.

Она гладила пальцами его шею, и это напомнило о том, как она трогала его окаменевшее тело.

Кто она? И отчего он никак не может бросить ее на произвол судьбы?

Ками не спускала глаз с мужчины, который расположился у нее на диване. Морд. Ей удалось добиться от него лишь одного — узнать имя. Когда же она сказала ему, как зовут ее, реакции не последовало. Она назвалась в надежде на то, что он повторит ее имя, ведь слова придают больше реальности происходящему. Но он не предпринимал ровным счетом ничего, разве что моргал и дышал.

Но все же он сидел на диване в ее квартире — что может быть реальнее этого?

Голый торс, на бедрах намотана какая-то тряпка. Сначала она приняла ее за килт, но теперь видела, что эта ткань не такая фактурная, больше напоминает завязанный узлом кусок шерсти.

Крылья исчезли, кожа стала уже не такой бледной, как мрамор, но Ками знала, что перед ней — горгулья. Ничто не убедит ее в обратном. Она провела пальцами по его лицу, запоминая каждый дюйм точеных черт.

Она затрепетала. Сжала кулаки и попыталась отрешиться от острой потребности вновь прикоснуться к нему, почувствовать пальцами эти удивительные черты, лишенные тепла и совершенно не человеческие, но такие мужественные, невероятно мужественные.

— Что это на тебе? — спросила Ками.

Глупый вопрос, конечно, но ничего лучше она не придумала. Казалось, что ее умственные способности просто отключились.

Он бросил взгляд вниз и поднял брови:

— Кусок ткани.

Что ж, вот и ответ.

Морд смотрел на девушку и пытался понять, почему все еще находится здесь. Она тоже не сводила с него глаз, таких больших на личике в форме сердечка. Шли минуты, никто из них не проронил ни слова. Наконец, не в силах усидеть на месте, он встал и прошел в дальний конец комнаты, где на полу лежал брезент, прижатый по краям запечатанными бадьями, а в центре — прямоугольная каменная глыба. Алебастр. Морд подошел и коснулся пальцем камня.

— Ты работаешь с камнем? — спросил он.

Может, в этом крылась причина его нежелания уходить. Наверное, она имеет отношение к камню, а значит, к горгульям, следовательно — к нему.

Глядя на каменную глыбу, она подошла ближе:

— Пока что нет, но собираюсь. Именно поэтому я оказалась на уступе. Я хотела… — Девушка подняла руку, словно намереваясь коснуться его, как тогда, когда он был погружен в сон.

Внезапно он понял, что удерживало его здесь и не давало уйти. Он не двигался, сердце глухо стучало в груди. Девушка на шаг приблизилась к нему. Морд чувствовал исходящее от нее тепло и запах имбиря. У нее дрожали руки, она подошла еще ближе, сначала коснулась его плеч, потому ладонью провела по груди и животу.

Задействовав навыки горгульи сохранять неподвижность, он стоял смирно. Даже не дышал.

— Где твои крылья? — спросила девушка.

Не отрывая от Морда пальцы, которые скользнули по бокам, она обошла вокруг.

Он не отвечал. Странно… Она с такой готовностью верила в то, что статуя вернулась к жизни. Ни один из тех людей, с которым Морд сталкивался в прошлом, так не делал.

— Вот они где. — Она встала на цыпочки и прикоснулась к спине там, где в обличье горгульи у него появлялись крылья. — Только я не… — Она умолкла, круговыми движениями ощупывая утолщение, где в человечьей форме у него прятались крылья. — Вот здесь. Да? А как?

Она продолжала исследования. Тело Морда напряглось, и он подавил стон. Прикосновения девушки сладостной пыткой терзали самые чувствительные места его плоти, но он не мог остановить ее и дать понять, что она делает с ним, иначе выдаст себя и тем признается, что он не тот, за кого себя выдает. Разум его тихонько шептал о том, что не желает этого, ведь его так давно никто не касался. Даже горгульям нравится, когда их гладят. Они чувствуют не так, как люди, во всяком случае, они менее эмоциональны, но им все равно нравятся физические ощущения, а их девушка предоставляла предостаточно.

Она наклонилась ближе, согревая кожу Морда горячим дыханием и касаясь его волосами.

Больше выносить это он не мог, рисковал сорваться, прижать к себе ее теплое человеческое тело и показать, что делает с ним ее невинное любопытство.

— Ты выдумщица, — проговорил он.

Девушка остановилась, ее рука замерла над кожей Морда.

— Выдумщица? — Она наклонилась вперед, практически коснувшись его губами. — Нет, мое воображение не в состоянии настолько разыграться.

Морд развернулся. Нужно взглянуть на нее и понять, какими она наделена силами. Она — не простой человек. Это очевидно. Но тогда кто? И почему дважды за столь короткий промежуток времени она была так близка к смерти?

— Кто желает твоей погибели? — спросил он.

Она вздрогнула и нахмурилась.

— Не знаю… — Она покачала головой. — Я просто упала. С моей стороны было безумством лезть на твой уступ, но я видела… Я… — Она закрыла глаза. — Я должна была подойти ближе. — Она распахнула глаза и впилась в него взглядом. — Должна была увидеть тебя. Мне никогда не приходило в голову, что… — Слова иссякли. Она сжала кулачки и замерла, словно ожидая его признания: да, он — горгулья и тоже чувствует между ними странное притяжение.

Но он не мог ей ответить. Ибо скрытность — одна из самых сильных сторон горгульи. Людей обуяет страх, если они узнают, что статуи, мимо которых все каждый день ходят, могут ожить, да еще обладают силой и мощью, достаточной, чтобы уничтожить человечество. На его род начнется охота. Пока они спят, их попытаются пленить или убить. Тогда перед горгульями встанет выбор: уничтожить или быть уничтоженными. Это немыслимо.

Да, он чувствовал то же притяжение, что и она. Она — человек. Горгульям несвойственно общаться с людьми. И горгульи не должны чувствовать. То, что сейчас с ним происходит, наверняка связано с колдуном и разрушением заклятия, а не с этой женщиной. Не может быть, чтобы дело было в ней.

— Тебя пытался сбить тот, кто сидел в машине, — сказал он так, словно выложил перед ней факты.

— Тот… — Глаза расширились, пальцы прижались к губам. — Тот человек пытался меня сбить, — повторила она. И встретилась с ним взглядом. — И толкнул меня. Кто-то столкнул меня с уступа. Теперь я вспомнила. Я почувствовала толчок в спину. — Она передернула плечами, словно пальцы убийцы все еще касались ее. — Но зачем?

Морд подождал, пока до нее не дошел смысл сказанного, и направился к двери. Он сделал свое дело — предупредил об опасности. Теперь пора разузнать о бедствии куда более значительном и грозящем всему человечеству — о химерах.

— Погоди! — Она поспешила за ним и схватила за руку.

Морда пронзил удар, словно в мрамор вонзился резец. Он укротил все еще спрятанные в спине и рвущиеся наружу крылья.

— Ты не можешь просто взять и уйти! Ты ничего, мне не рассказал, не объяснил, кто ты и как такое возможно.

Он стиснул зубы и снова шагнул к двери, но недостаточно проворно.

Она следовала за ним, вцепившись в его бицепсы.

— Можешь мне доверять, — прошептала она.

Только одно слово могло его остановить: доверие. Когда-то он верил в это, пока его не предал брат… или существо, которому он позволил настолько к себе приблизиться, что стал называть его братом.

Он обернулся. Расправил плечи, сузил глаза и смерил ее взглядом:

— Кому можно доверять? Вот о чем тебе стоит подумать на досуге, а не забивать голову нелепыми фантазиями, возникшими во время падения.

Она опустила руки. Морд опять начал поворачиваться к двери, наивно полагая, что встряска подействовала.

И тут девушка улыбнулась:

— Итак, я действительно упала. С крыши двадцатиэтажного здания, да? И что, меня спас фонтан? — Она рассмеялась. — И у кого из нас разыгралось воображение?

Морд вышел из себя. Он не привык, чтобы люди ему возражали, — такого никогда не случалось. Под кожей зудели крылья, ему не терпелось скорее взмахнуть ими. Зрелище ошеломит девушку и поставит на место. А заодно не оставит сомнений в том, что он — горгулья. Морд зашипел сквозь стиснутые зубы.