При объявлении всеобщей мобилизации было сформировано второе, более крепкое, разведывательное отделение для главного командования.
Это отделение руководило и всей разведывательной службой действующей армии.
Оставшийся сильно разреженный разведывательный отдел, дословно называвшийся «Бюро учета и обора сведений», должен был продолжать свою работу против всех государств, еще не примкнувших к лагерю врагов, и явиться в известной степени резервом и источником пополнения для общеармейских разведывательных отделений.
В первой половине августа 1914 г. главное командование оставалось еще в Вене. Таким образом, невероятно разросшаяся работа могла проводиться в хороших и благоустроенных помещениях. В то время как вокруг нас и почти во всех частях империи бушевал военный подъем, у нас в отделении был оплошной проходной двор. К нам являлось много лиц с предложениями своих услуг по агентурной службе. Среди них, конечно, находились и хотевшие так или иначе избавиться от службы на фронте, но очень многие пришли без какой-либо задней мысли, кроме жажды приключений. Среди предлагавших свои услуги находились люди всех специальностей, напрашивались на работу даже находившиеся в заключении шпионы. Только немногие на этих лиц могли выдержать строгие испытания, большинство из них никогда не было в странах, враждебных нам, что, разумеется, исключало возможность предположить, что они смогут оправиться с работой в тяжелых условиях военного времени, не вызвав к себе подозрений. Недостаточно, понятно, для агента быть только клоуном или агентом по продаже швейных машин.
Для тех немногих, которые были признаны подходящими для разведывательной работы против России, осталась возможность въезда туда только из нейтральной Швеции, из Турции и отчасти из Румынии. Серьезную заботу для нас составляло приобретение паспорта, причем пока наиболее приемлемыми в смысле проезда в Россию являлись бельгийские или датские паспорта.
Имелось также в виду вести при помощи военных атташе разведку из этих нейтральных стран против России. Полк. Штрауб в Стокгольме до этого времени, не вел активной разведки и поэтому боролся с большими трудностями. С такими же поручениями по разведке был командирован немецким [71] генеральным штабом в Стокгольм майор Фредерици. Полк. Штрауб умел очень искусно мешать намерениям русского военного атташе и зачастую вклиниться в его действия. Помощник русского военного атташе в Швеции поручик Пребьяно дает Штраубу лучший отзыв, указывая, что никто не принес русским в Швеции столько вреда, сколько полк. Штрауб. Район разведывательной деятельности Штрауба распространялся, главным образом, на Петербургский военный округ. Одесский военный округ наблюдался нашим военным атташе в Бухаресте. Для майора Ранда эта задана была не из легких. Полк. Семенов работал для России, как бы у себя дома: он сделал послушной себе не только румынскую полицию и органы таможен, но организовал пункт для того, чтобы вести за шведами неослабное наблюдение.
Военный атташе в Константинополе ген.-майор Помянковский имел задачей использовать турецкую разведку е черноморских областях и на Кавказе. В интересах разведки можно было использовать настроения среди евреев, созданные русскими погромами. Мне было рекомендовано привлечь к разведывательной работе раввинов из Садагора и Белжеча. Еврейская религиозная община в Будапеште предложила использовать в разведывательных целях ее связи с раввинами из русской Польши. Позже предложила свои услуги еще одна еврейская организация. Однако этой доброй воле мало отвечали ничтожные результаты, которые эти организации дали.
Большие планы имели «Союз по освобождению Украины» под руководством Меленевского и Скорописа и группа зарубежных украинцев, возглавлявшаяся доктором Николаем Зализняк. Я и сегодня еще не знаю, имели ли они вообще какую-либо связь на Украине. 2 августа главным разведывательным пунктам в Галиции были посланы указания по поводу формирования польских молодых стрелков, которые фактически уже 7 августа заняли Мехов и в количестве 2 400 чел. двинулись на Кельцы и Радом. Все же это было многообещавшее начало, а стремления многочисленных депутатов, как-то: фон Сливинского, Дашинского, д-ра Триловского, д-ра Кост-Левицкого, фон Вассилько, использовать национальное движение в Польше и Украине для формирования легионов получили тем более горячий отклик, что они сулили в перспективе заметное усиление действующей армии. Уже в начале августа было приступлено к формированию польского легиона во Львове и Кракове. Экипировку и вооружение взяло на себя императорское и королевское министерство обороны, все же остальное было возложено на разведывательное отделение глазного командования. [72]
Полк. Гранилович, совместно с образованным 16 августа обществом «Высший польский национальный комитет», взялся горячо за дело; оно принесло ему, однако, мало радостей. Требовалась масса усилий, чтобы создать боевую часть. Однако надежда на большой приток людей из русской Польши и на всеобщее восстание в ней не оправдались.
Успехи польских легионеров в разведывательной службе далеко не оправдали возложенных на них надежд. Кроме того, для вас возникли опасения, что в Швейцарии. Голландии и Дании, среди изъявивших желание поступить в легионы, проникли и русские разведчики.
Так, например, в середине мая 1915 г. в Вене «портной» совершенно случайно встретил в ресторане одного офицера, которому незадолго до этого пришивал капитанские знаки различия. Портной обратил внимание на его поведение, не свойственное офицеру. По просьбе портного, офицера интервьюировал один настоящий капитан, которому выдававший себя за ротмистра легионов Георг Михаил фон Вишнярский также показался подозрительным. Его задержали для выяснения личности. Задержанный попросил разрешения пойти в уборную и там застрелился. В канализационной трубе было обнаружено 14 ассигнаций по тысяче крон и бумажные рубли, а на его квартире — компрометирующие документы и удостоверения, обычные для русской разведки. Его настоящее имя было Михаил Корн. Потом было установлено, что родом он из Галиции, был действительно офицером недавно распущенного легиона и состоял на службе русской охранки. Так как многие легионеры служили под псевдонимами, обнаружение шпионов было чрезвычайно трудным.
Важным приобретением для нашего разведывательного отдела был советник д-р Карминский, который уже 12 августа начал составлять экономические обзоры Царства Польского, Подолии и Волыни. Других предложений по оказанию помощи разведслужбе со стороны гражданских учреждений я не помню. Этот советник оказал нам значительную помощь и после того, как рассеялись иллюзии быстрого окончания войны и мы совместно с министерством иностранных дел и управлением военной охраны взялись за определение экономического состояния государства. К сожалению, ни в одном министерстве не было организовано центра по использованию всех возможностей промышленности и купечества.
С германской разведкой сразу же был установлен тесный контакт, как это было условлено еще в мирное время. Штабс-кап. фон Флейшман был прикомандирован к отделу III б [73] в Берлине, во главе которого стал полк. Броэе (майор Николаи отправился в штаб главного командования германской армии). Немцы командировали к нам штабс-кап. Гассе, который потом был направлен е разведывательный отдел штаба главного командования. Его пост в Вене занял военный чиновник Вильгельм Прейслер, который уже до войны оказывал разведотделу значительные услуги в качестве банковского служащего. Штабс-кап. Флейшман потом был прикомандирован к германскому штабу восточного, фронта.
Активные мероприятия контрразведки качались немедленно с началом мобилизацией. С 1912 г. велась регистрация всех подозревавшихся в шпионаже или во враждебных антигосударственных действиях. Тетерь их арестовали, интернировали или выслали. Всех иностранцев из враждебных к нам государств нужно было проверить, чтобы помешать выехать военнообязанным, за исключением военврачей. В их числе был также начальник сербского генштаба воевода Путник, находившийся на курорте в Глейхенберге, но по приказу императора он был освобожден. Все прочие иностранцы могли выехать, но не через районы сосредоточения армии. Был только задержан ряд богатых и знатных русских для обмена их на задержанных в России австрийцев.
