Открыто они не могли выдвинуть своего кандидата-француза на пост президента, поскольку Генеральным секретарем уже был француз. К 1984 году осаждаемый со всех сторон Андрэ Боссар измотался до предела и упал духом. Сложные проблемы одолевали со всех сторон, и это подействовало на его не совсем крепкое здоровье. Год назад на Генеральной ассамблее в Каннах он согласился на свое переизбрание на второй пятилетний срок с условием, что уйдет в отставку после истечения половины срока — в 1986 году, когда ему исполнится 60 лет.
Но сейчас, в разгаре предвыборной президентской кампании, он все еще бесстрастно восседал за безукоризненно чистым столом со своей неизменной трубкой в штаб-квартире в Сен-Клу — французский Генеральный секретарь до мозга костей. И французы по примеру американцев решили противопоставить Джону Симпсону своего кандидата от «третьего мира» — Мохаммеда Мессаида из Алжира, ветерана Интерпола с огромным опытом и безупречной биографией. Он дважды входил в состав Исполнительного комитета и к тому же был добрым другом Франции. Это был блестящий выбор. Симпсон — действующий вице-президент от Америки, Мессаид — действующий вице-президент от Африки. Никогда ранее президентом Интерпола не избирался ни кандидат от Америки, ни кандидат от Африки. В любой международной организации это важный фактор, и сейчас он играл на руку обеим сторонам.
И что еще забавно: это было первое публичное проявление тактических приемов, к которым и американцы, и французы постоянно прибегали в своих закулисных баталиях в Интерполе. Они продолжаются и сейчас, в 90-е годы. Каждая сторона использовала своих сторонников из стран «третьего мира». Американцы призвали на помощь Центральную и Южную Америку, где во многих странах все еще правили репрессивные правые диктатуры. Французы же воспользовались поддержкой сторонников из арабских стран (многие из них не брезговали помощью международному терроризму, но французы считали, что им удастся с ними справиться[60]) и своих бывших колоний в Северной Африке с коррумпированными режимами (таких как Алжир) и в большинстве своем зависевшими от французской экономической помощи. Все это вершилось во имя международной справедливости. Великобритания и Германия стояли в стороне, а Раймонду Кендаллу, оказавшемуся меж жерновами, хотелось быстрее приступить к настоящему делу.
Во всяком случае, американская поддержка Симпсона — по совести говоря, он был великолепным кандидатом мирового класса — оказалась более эффективной, чем профранцузское лобби Мессаида, и 11 сентября 1984 года у Интерпола появился первый американский президент. «Я благодарю всех, кто принимал участие в этом демократическом процессе выборов», — сказал он со своей обычной любезностью.
К тому времени на пути американцев оставался один барьер — Андрэ Боссар.
Существует две версии, как и почему Боссар ушел из Интерпола. Официальная — гласит, что он с блеском выполнил поставленные задачи, после чего с почетом ушел в отставку. А вот неофициальная версия.
Все началось с новой штаб-квартиры Интерпола. Еще в конце 70-х годов стало ясно, что скоро организация перерастет возможности своего здания в Сен-Клу. Возникла острая нужда в большем пространстве. Вначале изучили возможность пристройки дополнительного корпуса на прилегающей территории. Но перед принятием решения вся операция была заморожена из-за переговоров по новому соглашению о штаб-квартире. Когда эту проблему наконец решили и проект ожидал ратификации французским парламентом, намерения изменились. В июне 1983 года Исполком постановил изучить возможности строительства совершенно нового здания Центра где-нибудь в другом месте и дал инструкции Генеральному секретарю воспользоваться услугами опытного специалиста-эксперта: он подскажет план дальнейших действий и место для площадки будущего Центра.
В ноябре 1983 года на Генеральной ассамблее в Каннах Боссар был переизбран и оба эти решения одобрены. Боссар безропотно отправился к известному парижскому консультанту договориться, чтобы тот представил ему доклад к следующему заседанию Исполкома в феврале 1984 года.
В докладе доминировала мысль о невозможности остаться на прежнем месте и предлагалось поискать площадку где-либо еще. Особо рекомендовались два участка: один — в Лионе, втором по величине городе Франции, а другой — в Сен-Жермен-ан-Ле, под Парижем. На февральском заседании Исполнительный комитет одобрил доклад и поручил Боссару подготовить второй доклад об организационной перестройке Генерального секретариата. «Консультантом проделана действительно качественная работа», — подвел итог вице-президент Роберт ван Хов.
И здесь появляется неясность: кто подготовит этот второй доклад? Ван Хов настаивает на том, что Исполком не предлагал Боссару обратиться к тому же консультанту. Ему лишь советовали подобрать подходящего специалиста для решения совершенно иной задачи. Но, ко всеобщему удивлению, выяснилось, что Боссар и вправду обратился к первому консультанту. Со своей стороны, Боссар посчитал, что Исполком именно это и рекомендовал ему сделать — в результате в «Обзоре международной криминальной полиции» появился подчищенный отчет об инциденте.
Правда так и не выяснилась, но нет сомнений в том, что второй доклад, изложенный на заседании Исполкома в конце мая 1984 года, не представлял из себя ничего особенного. Ван Хов говорит, что он был «совершенно неудовлетворительным», а внутренняя техническая комиссия признала его «не имеющим законной силы». Когда на Генеральной ассамблее в Люксембурге большинство высказалось в пользу новой площадки в Лионе,[61] в официальной резолюции на этот счет просто было сказано: «Это будет принято во внимание в окончательном проекте строительства».
Но Исполком и новый президент были крайне раздражены непомерной суммой, которую запросил консультант за второй доклад: 6 миллионов французских франков или примерно 600 000 фунтов стерлингов. Симпсон попросил всеми уважаемого шведского экс-президента Карла Перссона разобраться с этим делом. Тот представил свой отчет на следующем заседании Исполкома в феврале 1985 года. Перссон полностью оправдал Боссара в плане материальной заинтересованности — и Симпсон, и ван Хов подчеркнули, что целиком с этим согласны, — но подверг его критике за отсутствие благоразумия и неверный подход к проблеме. Ознакомившись с заключением столь авторитетного лица, Боссар подал в отставку (официально «по состоянию здоровья»), предложив Исполкому возложить исполнение обязанностей Генерального секретаря на Кендалла, пока на Генеральной ассамблее в Вашингтоне в октябре не будет избран его преемник.
«Я сломался! — говорил мне Боссар в апреле 1991 года. — Для меня это было слишком: сплошные неудачи. Я и вправду плохо себя чувствовал — повышенное кровяное давление, и уже несколько лет я лечился от сердечно-сосудистых заболеваний. Были и тяжелые семейные обстоятельства: в 1983 году моей жене сделали операцию по поводу рака груди. Операция прошла нормально, но отпуск в том году мы провели в госпитале. А год спустя, когда мы собирались в отпуск, произошел несчастный случай: на кухне на ней вспыхнула блузка. Когда я вбежал туда, жена была вся в огне. Получила 20–25 процентов ожогов. Какое-то время опасались за ее жизнь. Когда в тот год я уехал в Люксембург на Генеральную ассамблею, она лежала в госпитале. Обычно я приезжал к ней по пятницам и оставался до воскресенья. Все это и стало причиной моего физического недомогания. Несмотря на курс лечения, давление прыгало — мне пора было прекращать работу!
Помогли бы шесть месяцев отпуска, но этого я себе позволить не мог. В период такой реорганизации, внедрения телекоммуникаций и прочего нельзя было просто уйти на шесть месяцев, а потом вернуться как ни в чем не бывало. Я поразмыслил и решил, что не имею морального права просить Раймонда Кендалла или кого-то из коллег «взять на себя это дерьмо, как говорят у нас во Франции (наша беседа протекала на французском), на шесть месяцев, а потом вернуть его мне.
