А вот и третья телетайпограмма. Лондон отвечает на запрос Копенгагена, одновременно передавая копии в Италию, Швейцарию, Францию, Гаагу, Анкару и Лион, что им ничего не известно о британце, арестованном в Дании по серьезному обвинению в связи с наркомафией. Зачем понадобилось отправлять копии по другим адресам? «Эти страны и города в деле также фигурируют. В Лондоне знают, что у нас есть досье по этому делу, поэтому и сообщают нам, чтобы мы могли внести эти сведения, даже если они и негативного характера, в свою картотеку».

Принтер настучал еще одно сообщение, напечатанное на французском языке с пометкой «очень срочно»: полиция в Люксембурге перехватила двоих — австрийца и немца по пути из Вены в Брюссель с восемью килограммами героина. Есть подозрения, что с партиями такого же груза где-то движутся другие курьеры. Известно ли что-либо в связи с этим? Может ли Интерпол чем-нибудь помочь?

«Ничего особенного. Весьма скучные пять минут, — к такому выводу приходит Чарльз Козлофски. — Вот вы бы пришли, когда мы по-настоящему заняты!»

Моим детям Бесани, Николас Кэтрин и Билли посвящается

С библейских времен, когда Каин убил Авеля, существует преступность. Вместе с жестокостью, похотью и завистью род человеческий с давних пор сопровождали убийства, изнасилования и кражи. Еще древние римляне чеканили фальшивые монеты, еще в Древней Греции грабеж считался преступлением, а в Лондоне в начале XIX века на каждых 22 жителя приходился один преступник. Нет и никогда не было народа, который бы обладал исключительным правом на добродетель. И тем не менее влоть до XVIII века власть не интересовалась преступностью. Франция, Германия, Австрия и Россия содержали собственную государственную полицию, используя ее для политических репрессий, в качестве оплота тирании, но только не для борьбы с уголовным миром.

Честь создания первых, действительно эффективных полицейских сил, сосредоточенных исключительно на борьбе с преступностью, принадлежит Соединенным Штатам. Это произошло в 1789 году, когда президент Джордж Вашингтон назначил тринадцать маршалов США и основал тем самым старейшее федеральное учреждение по охране правопорядка. Многие из нас представляют себе этих маршалов этакими вооруженными до зубов «крутыми парнями» в духе старомодных вестернов, но нынешние 3000 этих «парней» гоняются за беглыми преступниками по просторам Соединенных Штатов, а с помощью Интерпола — и по всему миру.

Наконец в начале XIX века и в Европе стали брать верх новые представления об обязанностях полиции. В 1817 году было создано парижское Сюрте,[2] а в 1829-м — лондонская Полиция метрополии, сотрудников которой называли пилерсами или бобби по имени ее основателя сэра Роберта Пила. Вскоре их примеру последовали почти все страны и крупные города мира. Так, в 1844 году появляется Полиция города Нью-Йорка с ее характерной восьмиконечной медной бляхой (отсюда кличка американских полицейских «коп», или «коппер»[3]); в 1862 году в Сиднее возникает Центральная полицейская организация; в 1873 году Северо-западная конная полиция (позже — Королевская канадская конная полиция) создается в Канаде. К концу XIX века в Берлине, Вене, Мадриде и Риме так же, как и в Сан-Франциско, Чикаго, Буэнос-Айресе, Монтевидео и Рио-де-Жанейро, уже действовали опытные, хорошо подготовленные полицейские силы.

Начало было положено. Позже первые шаги сделала криминалистика.

Впервые преступник был сфотографирован в Брюсселе в 1843 году. Сохранились также снимки полицейского обыска в Глазго в 1865 году и сделанная несколько лет спустя не очень четкая фотография подозрительного типа из Нью-Йорка, которого пытаются скрутить четверо мускулистых детективов. В 1874 году парижская полиция уже ввела досье с фотографиями преступников. В 1878-м при Полиции метрополии создается первый Отдел криминальных расследований. В 1889 году было проведено первое удачное опознание, когда лионский патологоанатом Александр Лакассань доказал, что выловленное в Роне почти полностью разложившееся тело при жизни принадлежало человеку, который хромал, страдал от опухоли лодыжки и водянки в колене. Это был труп Марселя Гуфля, парижского адвоката, исчезнувшего из дому много месяцев назад и, как было доказано впоследствии, убитого проституткой Габриэль Бомлар и ее сутенером Мишелем Эвро.

Уже в начале 90-х годов прошлого века начальник берлинской полиции мог с уверенностью утверждать: если свидетель в состоянии определить рост грабителя с точностью до трех дюймов, предъявите ему фотографии известных бандитов, имеющих рост в указанных пределах, и преступник будет установлен. А в Вене в эти же годы была разработана сложная система регистрации преступников, включающая малейшие детали, вплоть до религии подозреваемого. Наконец, было сделано крупное открытие XIX века в области криминологии — опознание преступника по отпечаткам пальцев на том основании, что во всем мире не найдется двух человек с одинаковыми отпечатками пальцев. Большинство считают, что впервые этот способ стал применяться в начале нашего века Полицией метрополии, руководимой выдающимся комиссаром сэром Эдвардом Генри. На самом же деле, Аргентина еще в 1896 году использовала его в качестве основы национальной системы опознания преступников после того, как местный шеф полиции Хуан Юсетич нашел в Буэнос-Айресе убийцу, идентифицировав его по кровавому отпечатку большого пальца, оставленному им на двери.

Что и говорить, выглядит все это впечатляюще. Впору посочувствовать несчастному преступнику XIX века, вечно гонимому, отверженному тупице. Вот заявление сэра Генри Смита, комиссара полиции Лондона, проникнутое характерным высокомерием старшего офицера полиции поздневикторианской эпохи: «Преступники — да простят они меня за эти слова! — одержимы странным желанием повторяться. С удивительным и глупым постоянством карманник работает на одних и тех же маршрутах омнибусов, возвращается на те же самые улицы и ворует одни и те же вещи. Эти особенности у профессионалов более высокого уровня еще больше поражают. Грабители банков и фальшивомонетчики, словно завороженные, не изменяют своему стилю действий. В их головах нет. иных идей, кроме ограбления банка и подделки денег».

Деятели полиции удовлетворенно похлопывают друг друга: у них были законные причины поздравить самих себя с достижениями.

А через некоторое время незаурядные полицейские и юристы начали понимать, что за последние пятнадцать лет XIX столетия возник совершенно новый и опасный феномен: преступность стала международной. С преступниками уже нельзя было справиться в рамках законодательства отдельной страны.

Несомненно, появление железных дорог и паровых двигателей в середине XIX века послужило открытию мира, его расширению для нового поколения искателей приключений — как законных, так и незаконных. А интеллект этих новоиспеченных преступников был куда выше их предшественников-домоседов.

Одной из первых стран, осмысливших происходящее, стала Германия. Во введении к своему учебнику юриспруденции профессор Берлинского университета Франц фон Лист писал в 1893 году: «Мы живем в эпоху, когда профессиональный вор или мошенник чувствует себя как дома в Париже, Вене или Лондоне, когда фальшивые рубли выпускаются во Франции или в Англии и переправляются в Германию, когда банды преступников подолгу орудуют в нескольких странах сразу».

По всему миру в свое удовольствие передвигался преступник нового поколения. Поскольку аэроплан еще не был изобретен, он не имел преимуществ скоростного полета на лайнере, но тем не менее достаточно быстро перемещался, преследуя свои цели. Паспортов и виз в точном смысле этих слов еще не существовало (они были введены из-за всеобщей неразберихи после Первой мировой войны), так что границы еще не являлись преградой. К удовольствию многих преступников, это повторилось в Европе после 1892 года. Международный преступник конца XIX — начала XX века активно этим пользовался.