Настоящая мешанина! НЦБ состоит сегодня из 16 федеральных агентств и агентств штатов самого широкого спектра. Контролируемое двумя министерствами, оно все еще пронизано соперничеством между ними, а также между агентствами, которое, похоже, не собирается затихать. Вспоминая НЦБ начала 70-х годов, Ян Стромсен говорит: «Прежде всего оцените калибр агента, которого вы туда посылаете. Там нет одаренных людей. Туда отправляют тех, без кого министерства и агентства могут обойтись. До сих пор продолжается такая практика, и некоторых приходится отправлять обратно — настолько они некомпетентны».

Оперативный бюджет НЦБ вырос со $ 125 000 в 1969 году до $ 6 миллионов в 1989 году, а его штат превышает ныне сто человек. «Каждый год ведется чертовски много дел», — рассказывал один из сотрудников НЦБ. Но когда приезжаешь в эту организацию, расположенную на Е-стрит Северо-Запада Вашингтона, то не создается впечатления, что работа в ней идет с энтузиазмом.

Да, организация была расстроена, и надо было что-то срочно предпринимать для поддержания престижа. Но, несмотря на это, считает Ричард С. Стейнер, «к началу 80-х годов росло понимание, что мы делаем большое дело, выполняя функции Интерпола за пределами Европы. Я не говорю, что мы в то время великолепно работали, но Франция уже не была безоговорочным лидером».

Но прежде чем мы расскажем о кульминации в американской связи, возвратимся назад и посмотрим, что произошло с Интерполом в Европе и в остальном мире с тех давних дней, когда Эдгар Гувер злобно нападал на Комиссию.

Так что же происходило в Европе? Как чувствовало себя «детище» Жана Непота все эти годы, с тех пор как мы его покинули в 1947 году в старой мопассановской квартире на улице Монсо?

В штаб-квартире дела шли с трудом, но все же кое-какой прогресс был. Через год они переехали в более просторные, но мрачные помещения в сборном муниципальном здании на бульваре Гувион-Сен-Сир, 96, зажатом между мужской парикмахерской и пожарной командой.

В течение восьми лет Непот и его медленно увеличивавшиеся кадры работали в неприхотливых условиях, предоставленных бесплатно Министерством внутренних дел Франции. Там они оставались до 1955 года. Англичанин А.Дж. Форрест так описывал эту бесцветную обстановку: «Сейчас постоянная штаб-квартира Комиссии находится в этом длинном, прямоугольном, мышиного цвета блоке. Фасад его ничем не украшен и уныл, как тюрьма. На ступеньках день и ночь дежурят два жандарма. В штате всего сорок человек, и все равно им негде разместиться. У меня создалось впечатление, что кабинеты отделов настолько набиты сотрудниками, насколько это позволяет имеющаяся мебель».

И все-таки работали они неплохо! В 1949 году созрели для вступления в Комиссию Канада и Израиль. На Генеральной ассамблее в октябре в Берне Дюклу объявил, что в банке данных Комиссии находится 35 000 новых личных карточек и «значительное» число специальных досье по категориям преступлений. Организация разрасталась. На той же Генеральной ассамблее была утверждена эмблема для официальных бланков организации: земной шар, меч и весы, окруженные лавровыми листьями на голубом фоне — цвет, предпочитаемый большинством международных организаций. Меч олицетворял полицейскую деятельность, весы — правосудие, лавровые листья символизировали мир, поскольку целью своей деятельности Комиссия считала сохранение мира и порядка в обществе. Официальный текст, сопровождающий эмблему, гласил: «Поскольку организация действует в международном масштабе, а штаб-квартира находится в Париже, глобус изображается в ракурсе, при котором Париж расположен на центральном меридиане». Кто платит, тот и заказывает музыку.

В июне 1951 года на Генеральной ассамблее в Лиссабоне Флоран Луваж, наслаждаясь своими в основном протокольными обязанностями, с радостью согласился на переизбрание президентом на второй пятилетний срок. Но Луи Дюклу — в возрасте 68 лет — ушел в отставку с поста Генерального секретаря. Его преемником стал другой французский полицейский — Марсель Сико. Внешне он выглядел эффектно: симпатичный, немногим более пятидесяти лет, седовласый. Но в отличие от Дюклу он не имел административного опыта и не знал специфики работы. Тогда почему же избрали именно его? Ответ напрашивается сам собой: его рекомендовал премьер-министр Франции. Сама процедура голосования была фарсом. Приведем выразительную цитату из отчета о голосовании, опубликованного в журнале «Обзор международной криминальной полиции»:

«Под продолжительные аплодисменты Ассамблеи президент Луваж занял свое место в президиуме. Он благодарит всех делегатов и обещает работать и впредь на благо МККП с той же самоотдачей, что и раньше.

Он напоминает собравшимся, что необходимо также избрать Генерального секретаря. Уходящий в отставку Л. Дюклу консультировался по поводу своей замены с г-ном Анри Кейем, премьер-министром и министром внутренних дел Франции. Это высокое лицо порекомендовало МККП избрать г-на Марселя Сико, Генерального инспектора Сюрте Насьональ (Национальной Безопасности) в Париже. Г-н Луваж лично знает мистера Сико и его качества и убежден, что он будет служить на благо Комиссии с величайшей преданностью и пользой.

Кандидатура г-на Сико была поставлена на голосование, и его назначение принято единогласно».

Генеральная ассамблея в Лиссабоне оказалась самой неэффективной. И не только потому, что малодушно согласилась с назначением по указке своего Генерального секретаря. Это была первая Генеральная ассамблея после выхода из организации ФБР из-за рассылки красных извещений на чехословацких террористов.

Все это выдвинуло на повестку дня вопрос: может ли Комиссия вмешиваться в «политические» преступления? Было ли преступление угонщиков «политическим», как утверждал Гувер, или нарушением «общего права» — киднеппингом, как считало правительство Чехословакии? Но делегаты предпочли избрать другой путь. Необходима твердая рука: окружающий мир не проявлял ни малейшего желания стать мягче.

В течение пяти дней работы Генеральной ассамблеи об инциденте не обмолвились ни словом. Под обычным заголовком «Запросы по международным расследованиям» «Обзор международной криминальной полиции» сообщал о вялых дебатах, в которых приняло участие менее полдюжины не совсем обленившихся делегатов. И к чему это привело? К единодушной резолюции, что «в случае сомнений о политическом, расовом или религиозном характере запроса» Генеральный секретарь имеет право принять или отклонить его. Были выработаны «рекомендации» членам и главам НЦБ:

«1) следить за тем, чтобы никаких запросов по преступлениям преимущественно[41] политического, расового или религиозного характера не поступало в Генеральный секретариат, даже если — в запрашивающей стране — факты свидетельствуют о нарушении общего права;

2) заботиться, насколько это возможно, о том, чтобы запросы, которые поступают от зарубежных полицейских властей, не нарушали эти принципы».

Вряд ли эту позицию можно считать мужественной. Делегаты переложили бремя решений на плечи Генерального секретаря, оставив ему инструкцию, как вести себя в случае обычных ханжеских отписок. Организации выпал шанс подавить проблему в зародыше, но она им не воспользовалась.

В парижской штаб-квартире наблюдался определенный прогресс. Картотека уже содержала около 60 000 досье в алфавитном и фонетическом порядке; 1650 карточек с отпечатками пальцев; 277 карточек с описаниями и 2500 фотографических снимков. В 1952 году в организацию вступила Западная Германия. В 1954 году заработал собственный радиопередатчик Интерпола в Помпоне, под Парижем (на территории, бесплатно предоставленной Интерполу Францией). Была создана система «извещения по всем пунктам» (АРВ): в срочных случаях по радио можно было отправить подробную информацию, позволяющую полиции страны-члена задержать подозреваемого до получения письменного подтверждения. В 1955 году организация утвердила свой флаг с тем же рисунком, что и на эмблеме, и теперь он развевается над штаб-квартирой и над местом проведения Генеральных ассамблей. Примерно в это же время была принята на вооружение Система секретных кодированных сообщений, иллюстрируемых ниже не совсем типичным примером: