В 1988 году в г. Хильдешайме, что к югу от Ганновера, 44-летний немец — содержатель притона — и его 38-летняя бывшая жена-таиландка были признаны виновными в mad-chenhandels (торговле женщинами) и лишены свободы на четыре года. Правда, половину этого срока они отбыли условно. Бывшая жена по решению суда была обязана уплатить штраф в размере 200 000 немецких марок (около 67 000 фунтов стерлингов). Обвинение утверждало, что более двух лет они поставляли в три местных борделя девушек из Таиланда, вынужденных заняться проституцией, но осуждены лишь по одному эпизоду.

Председатель суда ссылался на трудность предъявления доказательств в этом деле: после того как обвиняемых арестовали, многие из женщин-таиландок исчезли — возможно, их соблазнили другие любители того же бизнеса. Он также сообщил, что это дело только потому увидело свет, что мать одной из девушек обратилась с заявлением в некую частную таиландскую организацию, борющуюся с проституцией, но вскоре отказалась повторить его или предоставить доказательства в поддержку обвинения.

Похоже, что Интерпол-Бангкок не играл заметной роли в том, чтобы совершить правосудие над этой парочкой.

Уголовное законодательство в Норвегии, как и во многих других странах, обычно применяется только к преступлениям, совершенным внутри страны. Но в делах, связанных с жестоким обращением или насилием над детьми стортинг (норвежский парламент) сделал исключение (как и западногерманский парламент). В марте 1990 года двое высокоуважаемых господ — бизнесмен и профессор — были осуждены в Осло за сексуальные злоупотребления с детьми в Паттайе (Таиланд) во время недавнего отпуска. Доказательством послужил видеофильм, который снимал один из подследственных, занимаясь групповой мастурбацией с детьми. Дело было возбуждено не по красному извещению или в связи с какой-либо другой акцией со стороны Интерпола-Бангкок, а потому, что упомянутая выше частная таиландская организация узнала об инциденте и предупредила норвежские власти.

Впервые были задействованы каналы Интерпола. В нью-йоркском международном аэропорту Кеннеди был задержан итальянец, совершивший здесь посадку при перелете из Рима в Лос-Анджелес. ФБР прослушало частный телефонный разговор в Лос-Анджелесе, подтвердивший, что итальянец обговаривал свой приезд, чтобы «делать все, что хочет» с девочкой 11 лет, которую ему предоставят. Эта запись вошла в леденящий ужасом фильм о насилии над детьми, совершающемся по всему миру. Он был сделан Интерполом-Осло совместно с норвежским Министерством юстиции. В ноябре 1990 года в битком набитой комнате вместе с офицерами НЦБ, проходившими переподготовку в Лионе, я услышал записанный на магнитофон мужской голос: «А что, если мне захочется убить ее?» — «Можешь сделать и это», — ответили на другом конце линии.

Ну и что было потом, когда суд Лос-Анджелеса признал его виновным? Он вполне мог бы угодить за решетку лет на сорок. Судья приговорил его к одному году заключения и еще к одному году условно. Так что если вам доведется столкнуться с подобным «исчадием ада», то нет гарантии, что он получит заслуженное наказание.

Было 5 часов утра 6 ноября 1983 года. Солнце еще не взошло. Работник вооруженной ночной охраны будапештского Музея изобразительных искусств включил освещение в главном зале на первом этаже внушительного каменного сооружения XIX века — и не мог поверить своим глазам: на стенах зияли пустотой семь прямоугольников. Отсутствовали «Мадонна Эстергази» и портрет «Пьетро Бембо» Рафаэля, а также еще пять произведений мастеров итальянского Возрождения. Их цена на мировом рынке составляла как минимум $ 35 миллионов. Это была первая значительная кража произведений искусства в Венгрии, тогда еще входившей в социалистическое содружество, но уже начавшей медленно приближаться к западным концепциям свободы.

Попасть в здание музея было на удивление легко. Все говорило о том, что помощь похитителям пришла изнутри. За шесть дней до ограбления система сигнализации загадочным образом вышла из строя и до сего дня не действовала. Стена здания, покрытая строительными лесами, предоставила ворам возможность вскарабкаться наверх и забраться на балкон на фронтоне. И вот, пожалуйста, — картины защищены лишь запертыми окнами. Преступникам удалось тихо разбить стекло, проникнуть в зал и вынести картины на балкон. Здесь они вынули их из рам и спустились вниз по лесам. Но при всем дьявольски продуманном плане и легкости, с которой похитители его осуществили, они вели себя удивительно беспечно, во всяком случае некоторые из них. Воры оставили после себя пластиковый пакет, несколько разноцветных веревок (позднее установили, что они — итальянского производства), итальянскую отвертку и несколько отпечатков пальцев.

Венгерские детективы, прибывшие на место преступления, при всей их неопытности в такого рода делах, действовали быстро и эффективно. Они пришли к выводу, что своему преступнику вряд ли хватило бы опыта разработать и реализовать такое специфическое ограбление, да еще в одиночку. Похитителей было несколько, и они определенно знали, что хотели. Интуиция не подвела венгерскую полицию: она сразу же заподозрила, — и это потом подтвердилось, — что картины украдены венграми, работающими под началом более опытных «экспертов» из Италии, а затем молниеносно вывезены из страны. По всем полицейским постам и на границе объявили тревогу, была повышена бдительность, особенно по отношению к приезжим подозрительным итальянцам.

Дело этим не ограничилось. Два года назад Венгрия в результате своего вхождения в западный мир вновь вступила в Интерпол. В течение нескольких часов Интерпол-Будапешт связался по телексу с Генеральным секретариатом в Сен-Клу, с его представительствами в Риме, Вашингтоне (чтобы ознакомиться с богатым опытом ФБР в расследовании краж произведений искусства) и в соседних Вене и Белграде. Глава группы, занимающейся расследованием преступлений против собственности, французский полицейский, Бумедьен Беруге, работавший в Сен-Клу по контракту, тут же направил по радио срочное оповещение по всем европейским НЦБ о том, что похищенные картины могут объявиться на территории их стран.

Но первый кончик ниточки объявился в самой Венгрии.

10 ноября из Дуная в двадцати милях ниже Будапешта был вытащен промокший джутовый мешок. В нем находились стеклорез, поломанная рама от картины, путеводитель по Музею изобразительных искусств и ряд других предметов, четко указывающих на связь с ограблением. Как бы в подтверждение итальянской связи на мешке было клеймо «Сделано в Италии».

Венгерская полиция не скрывала своей неопытности в этих делах. По прошествии трех недель после ограбления Интерпол-Будапешт провел двухдневное рабочее совещание, на которое приехали специалисты из представительств в Висбадене, Вене, Вашингтоне и в Риме. Их вывод был аналогичным: ограбление совершенно по заказу итальянцев с участием местных уголовников.

В то же время, 11 ноября, родители 17-летней девушки Каталины Кадар (имя изменено) сообщили в полицию одного из будапештских пригородов, что их Каталина пропала два дня назад. Полицейский почувствовал неладное, когда узнал, что у Каталины была особая страсть к молодым итальянцам и, как об этом позднее говорилось в секретном докладе венгерской полиции, «она знакомилась с ними в местных ночных клубах и очень быстро заводила интимные связи со своими новыми друзьями». (Мне дали копию этого подробного отчета в Лион.)

29 ноября, через четыре дня после рабочего совещания, Интерпол-Рим конфиденциально намекнул Будапешту, что двое итальянцев, Ивано Скьянти и Грациано Иори, оба с уголовным прошлым и оба разыскиваемые итальянской полицией, подозреваются в причастности к этой краже шедевров. За некоторое время до события они вылетели из Италии с поддельными паспортами и, по слухам, скрываются в Румынии.