Распределение ролей: «рабочий — мастер — служащий — начальник», используемое следователями НКВД, позволило им объединить в единое целое разрозненные элементы социальной амальгамы, которую представляли из себя арестованные в 1937 г. Иерархически организованная, выстроенная по канонам бюрократической модели промышленного предприятия, повстанческая организация приобретала размах и масштаб. При этом основанием для всех обвинений становилась конкретная вредительская деятельность рабочих (или крестьян, если речь шла о сельской местности) как рядовых исполнителей приказов своего начальства. В случае крестьян роль связующего с центральным штабом инженера-организатора выполнял арестованный председатель колхоза.
«Естественных» диверсий на всех арестованных не хватало, и поэтому следователи вынуждены были фальсифицировать и этот пункт обвинений.
Рассмотрим подробнее, в качестве довольно типичного примера, разоблачения по поводу повстанческой деятельности контрреволюционной диверсионной кулацкой группы на шахте им. Ленина (г. Кизел). Документы, представленные в деле В. П. Меркулова, позволяют довольно подробно узнать о материалах обвинения[376].
Меркулов В. П. по социальным характеристикам в анкете арестованного обозначен как трудпоселенец, навалоотбойщик шахты.
5 января 1938 г. подписано постановление об избрании меры пресечения в виде ареста. 18 января — первый протокол его допроса. Он сразу «признается» в том, что являлся участником контрреволюционной диверсионной группы, действующей на шахте им. Ленина, и по заданию этой группы срывал угледобычу, для чего вывел из строя мотор[377].
С другими членами группы Меркулова объединили на основании показаний других арестованных: Голдырева С. Н., Додатко И. П., Кочегура М. и других членов диверсионной группы. Следователь включил Меркулова в общий список разоблаченного повстанческого отделения, занимавшегося диверсионной деятельностью по указанию немецких разведывательных органов[378].
Новые лимиты на аресты в начале 1938 г. были утверждены не сразу, и материалы по этой группе задержались у следователя до мая 1938 г. В таких случаях, когда не хватало лимитов, свердловское руководство, по всей видимости, возвращало дела на доследование с требованием дополнить их материалами. В мае 1938 г., после соответствующего запроса следователя, к делу приобщена справка о неполадках в работе шахты им. Ленина треста «Кизелуголь». В ней сообщается о конкретных фактах неполадок на шахте:
«В начале ноября мес. 1937 г. был выведен из строя конвейерный привод путем заложения железного болта. В августе мес. 1937 г. был выведен из строя электромотор путем короткого замыкания с помощью постороннего предмета. В результате чего была сорвана нормальная работа участка».
На справке стоит оригинальный штамп: Управление Государственного Кизеловского Каменно-угольного Треста контора Шахта им. Ленина[379].
Меркулова держали под следствием вплоть до осени. В сентябре 1936 г. в ходе повторных допросов было запротоколировано признание в кулацком прошлом. И только после 17 сентября 1938 г. обвинительное заключение от 16 мая дополняется заключением о его участии в к-p шпионской организации, сообщающим, что принадлежность Меркулова к повстанцам «в процессе следствия подтвердилась шестью показаниями других обвиняемых, а диверсионная деятельность — соответствующим документом, находящимся в следственном деле…»[380].
Приговоренному к 10 годам ИТЛ Меркулову повезло — в 1939 г. он был освобожден, так как свидетели при передопросах отказались от своих показаний. Редкий случай, но бывший следователь Кужман направил в адрес начальства записку, в которой сообщал о том, что показания Меркулова были фальсифицированы: писались без участия самого обвиняемого, и подписывал он их после камерной обработки.
Несмотря на освобождение Меркулова, окончательно вопрос о причастности его коллег по работе в шахте к поломке врубовых машин был разрешен только в 1955–1957 гг.
В справке, полученной из треста «Кизелуголь», сообщалось:
«1. Данные о фактическом выполнении плана добычи угля по тресту: в 1935 году план выполнен на 81,6 %, в 1936 году на 79 %, причины невыполнения плана добычи угля сообщить не представляется возможным, так как архивные документы не сохранились.
Выполнение производственной программы по шахтам треста в 1937 году следующее:
Шахта им. Ленина — 67,6 %, им. Володарского — 88,8 %, Комсомолец — 62,6 %, 9-Делянка — 69,3 %, им. Крупской — 66,7 %, им. Калинина — 94,7 %, им. Урицкого — 84,4 %, Усьва — 72,1 %, Объединенная № 4 — 87,2 %. (С. 69)
[…]
5. В 1937 году на шахтах треста применялось несколько типов врубовых машин, в том числе фирмы Эйгофф, Мевор-Коульсон, Самсон и отечественные Горловского завода — ДТ, ДТ 2.
Для машин иностранных фирм запасных частей не поступало, поэтому машины работали на износ и ремонтировались деталями, изготовляемыми несовершенными способами в шахтных мастерских.
Машины ДТ, ДТ 2 для подрубки крепких углей на шахтах треста с большими включениями пирита были маломощны.
Такое положение, безусловно, приводило к авариям и поломкам машин».
Два года спустя один из бывших репрессированных за эти поломки на допросе в Кизеловском УКГБ пояснял:
«Факты порыва режущих цепей врубовой машины происходили. Но рвались эти цепи по чисто техническим причинам: или попадалась твердая порода, или от чрезмерного ослабления самой цепи». Его слова подтверждались показаниями забойщика шахты Душлида Федора Дмитриевича от 25 августа 1957 г., который сообщал:
«Могу показать, что вообще никакого умышленного вывода из строя механизмов на шахте Ленина я не замечал. Таких аварий, указанных в их показаниях, якобы имевших место в 1937 году я не помню. Правда, в тот период времени аналогичные аварии имели место, но объяснялись они чисто техническими причинами. Я помню, что в тот период времени в шахте проходили очень трудоемкую лаву, да и сама организация работ была не совсем правильной»[381].
Таким образом, естественные сбои производства, работающего на изношенном стахановскими перегрузками 1936–1937 гг. оборудовании, да к тому же в условиях дефицита запасных частей, оказались еще одним основанием для арестов и обвинений рабочих в ходе репрессий по приказу № 00447.
Итоги операции против рабочих
Подведем итоги описанной кампании репрессий против рабочих Прикамья в 1937–1938 гг. Исследованные архивные материалы не дают основания считать направленность репрессивной кампании против рабочих рациональной, осмысленной атакой органов НКВД на рабочий класс. При помощи статистической обработки данных, посредством анализа архивных материалов удалось обнаружить ключевые элементы технологии реализации репрессивной кампании против работников промышленных предприятий, шахт и лесозаводов. Необходимо учитывать, что следователям райотдела НКВД было необходимо подготовить дело, которое вышестоящее начальство сочтет соответствующим ряду требований. При этом времени на оформление материала выделялось мало. Это накладывало определенный отпечаток на методы следствия, на стиль допроса (если таковой проводился), вело к фальсификации материалов следствия и появлению новаций по массовой обработке заключенных с целью получения желаемых признаний. Здесь речь не об этих нарушениях, допускаемых следователями, а о том, что именно они «вписывали» в дела рабочих, и в чем состояло отличие этих дел от дел арестованных других социальных категорий.
