— Не спеши, мальчик! — я приобнял парня за шею, уперев ему в кадык нож. — Отвечаешь на вопросы — и гуляешь. Нет — остаешься на месте с дыркой в организме, которая природой не предусмотрена.

Он даже не сопротивлялся; да и куда тут дернешься, если тебя взяли в темном переулке. Здесь даже днем прохожие стараются побыстрее прошмыгнуть мимо мусорных баков и шеренг деревянных палет.

— Что?

— Шланг через плечо! — отрезал я. — Отвечаешь на вопросы — и свободен, как сова в полете.

— Ты кто? — захрипел он.

— А оно тебе надо, это знать? Откуда шашка, которую ты пытался продать в Риге?

— Не знаю я никакой шашки…

— Неправильный ответ, — я провел ножом по его шее. Показалась кровь.

— Что вы делаете?!

— Ща глотку перережу — увидишь.

— Я…

— Не врать, хуже будет!

— Да не знаю я никакой шашки!

— Клинок, который ты возил в Ригу на продажу.

— Саблю? Купил…

— Когда?

— Год назад.

— Ответ неправильный, остается два вопроса — и останешься здесь. Еще раз сначала: где взял клинок?

— Мне дали его на продажу.

— Кто?

— Знакомый один. Я правда не знаю…

— Опять врешь. Последний вопрос, потом не обессудь.

Сильный пинок в сгиб колена, усаживаю его задницей на снег.

— Значит так, чтобы не быть голословным, я сделаю проще. Для начала я отрежу тебе ухо. Одно. Потом — другое. А чтобы ты не верещал, как поросенок, заткну тебе рот. Если ты и дальше будешь дурку валять, то перережу горло и оставлю хлебать собственную кровь. Даже дырку заткнуть не сможешь, оттуда будет язык торчать. Не приходилось видеть? А чувствовать? — провожу ножом по его шее.

Он даже не хрипит, сник, как кукла. Тьфу ты, слизняк попался; резко завоняло мочой — собеседник потерял сознание. Жаль, хлипкая нынче молодежь пошла. Пришлось взять его с собой; забросил тело в багажник, предварительно связав по рукам и ногам и накинув на голову небольшой полотняный мешок. На дно подстелил клеенку, чтобы он мне багажник не изгадил.

Заброшенный V форт, построенный в 1889 году, как нельзя лучше подходил для разговоров такого рода. Он находится неподалеку от Каунаса. В дневное время там изредка бывают люди — играют в пейнтбол и страйкбол. Ну а ночью кто сюда сунется? Кому охота шею сломать, упав с обрыва, которых здесь предостаточно? Здесь днем — и то надо ходить осторожно, чтобы не улететь в какой-нибудь заброшенный колодец. Вот туда, в форт, я и направился. Конечно, по дороге меня мог остановить патруль. Но что с этого? Не будут же они багажник проверять. Тем более что мальчика я упаковал качественно, не трепыхнется. Накинул петлю на шею и привязал за спиной к согнутым ногам. Дернется — сам себя задушит. Добравшись до места, я вывалил его наружу и перерезал ножом веревку, стягивающую ноги. Рывком поднял, толкнул в сторону одного из казематов, расположенных в глубине форта.

— Топай вперед, щенок!

Завел внутрь, усадил в угол и встал напротив него, осветив фонарем, захваченным из машины. Неважно мальчик выглядит; штанишки вон мокрые, страхом подписанные, трясется весь. Пристроил напротив него видеокамеру и, приподняв мешок, надетый на голову, выдернул кляп. Интересно, почему именно мешок так быстро ломает человека? Есть в этом что-то звериное — люди начинают нервничать, когда голова не свободна. Ожидая, пока парень свыкнется с местом, я присел на автомобильную покрышку, которых здесь было предостаточно, и закурил. Наверное, парни, играющие в пейнтбол, натаскали. Место здесь удобное; хочешь — кричи, хочешь — не кричи, один черт никто не прибежит. Люди сейчас пошли не любопытные. Парень повертел головой вокруг и нахохлился, сжав и без того узкие плечи. Ну и зачем головой вертеть? В мешке дырку искал?

— Что вы от меня хотите?!

Я молча докурил сигарету, стряхивая пепел в пустую пачку, подобранную на полу. Подумав, закурил вторую. Мне, в общем, торопиться некуда, до рассвета еще далеко.

— Что вы от меня хотите? — повторил он, и в его голосе послышались истеричные нотки. Экий он нервный. Еще немного — и опять отрубится. Хотя нет, вряд ли. Сейчас ему страшно.

— Правду.

— Какую правду? — он чуть не завизжал. — Я ничего не знаю!

Я подошел к нему и, перехватив нож, сильно уколол его в бок. Ну, уколол — это не совсем точное определение; скажем, на сантиметр в тело вогнал. «Приятные» ощущения гарантированы, на себе пробовать не советую.

— Ты знаешь, щенок, мне надоело это слушать. Еще одно мое движение, и ты мне уже не нужен. Ищешь дорогу на тот свет? Ее не надо искать, я тебе покажу. Это здесь, неподалеку. Нырнешь головой в колодец — и тебя найдут очень не скоро. Проще говоря, ты мне надоел, хотя у тебя был шанс уйти живым. Был. Видит Бог, я не хотел убивать.

— Стойте! Подождите!

— Ну что еще? — устало отозвался я. — Надоел своим визгом.

— Я все скажу! Но откуда мне знать…

— Что я оставлю тебя в живых? — я усмехнулся. — Зависит от того, как много расскажешь.

— Я скажу!!!

— Рассказывай…

Как говорил Ипполит Матвеевич, важно надувая щеки — да-а уж… Мальчик говорил много и долго, сбиваясь с одной темы на другую. Несколько раз мне даже приходилось его одергивать, чтобы не растекался мыслью по древу. Камера пригодилась, не зря я ее купил. Хотя, если быть точным, брал совсем с другой целью. Зверье изредка такие вещи вытворяет — грех не заснять. Хм… Если подумать, то этот мальчик тоже зверь. Точнее, зверек. Звереныш… Наговорил он много. Даже слишком. И про убийство семьи Шарунаса в том числе. Как я и предполагал, сам шеф здесь ни при чем. Он не настолько безумен, чтобы всю семью порешить из-за того, что у него закончились деньги. Видали мы времена и похуже; бывало, что и жрать было не на что — все уходило в бизнес. А мальчик, несмотря на свою хлипкость, там был. Нет, не убивал (в этом я ему поверил), но был. Присутствовал. И дочку Шарунаса, мою крестницу, изнасиловал. Не буду рассказывать, как он признал этот факт, вдруг вы обедали недавно. Подонок. Шашку этот придурок уже на выходе прихватил, по глупости. Пока другие убивали жену и ребенка — умудрился ее спрятать в машине. Этого мне было вполне достаточно. Ладно, пора закругляться — дел еще много, да и спать хочется. Я приподнялся и выключил видеокамеру. Парень уже наговорил на высшую меру, чего там время тянуть.

— Стоп! — его последняя фраза меня заинтересовала. — Повтори, что ты сказал? Какой такой турист? Откуда?

— Ну был один, мы его по Литве возили. Чокнутый немного дядька. Вы меня не убьете?

— Давай про туриста поподробнее.

— Приказали нам одного фраера по Литве повозить. Турист из Праги. Фотки там разные делал, измерял что-то. Придурошный клиент, но платил хорошо, так мы и не возбухали особо, ехали, куда скажет. За него серьезные люди поручились. Он, по ходу дела, за свои приборы боялся, мля. Гадом буду — вещи дорогие, старинные. Я правда никому про вас не расскажу, если меня отпустите.

— И куда вы его возили?

— В разные места, все и не вспомню. В центр Европы, недалеко от Вильнюса, он там фотки делал, какие-то приборы включал.

— Как приборы выглядели?

— Один на навигатор похож, координаты показывал, другие — не знаю.

— Почему решил, что это навигатор?

— Он мне приказал один прибор подержать, пока он «координаты снимет».

— Где еще были?

— Так, по мелочи, в разных местах. Не особо помню…

— Значит, придется вспомнить! — оборвал его я. — Давай с самого начала и со всеми подробностями. Когда ты его увидел в первый раз?

Через сорок минут я уже возвращался в город. Мальчик? Остывал с перерезанной глоткой в на дне глубокого дренажного колодца, упрятанного в одной из стен форта. Не скоро его там найдут. Мне отмщенье и аз воздам. Нет другого выхода. Времени тоже нет, до рассвета надо проверить одно место и навестить еще одного респондента. Боюсь, не обрадуется он моему визиту. Да, я жесток. Не нравится? Да мне, в общем, похер, что вам не нравится. Не судите и не судимы будете…