— И что? — сердито огрызнулся Димон.

— А куда ты такую прорву лошадей денешь? И где ты их содержать будешь? Как? — раздражённо посмотрел Сидор на растерявшегося от неожиданного вопроса Димона. — Или ты решишь подарить весь наш молодняк горожанам, в качестве безплатного весеннего подарка на первое мая или на какое-нибудь местное рождество? Или еще, на какой-нибудь мелкий местный праздник? Чтобы они получше к нам относились?

— Вообще-то в пойме Лонгары прекрасные заливные луга, — раздражённо буркнул Димон. — Пустые и свободные. И как ты помнишь, у нас там даже уже есть некие выделенные городским Советом временные пастбища, как раз под весь наш пригнанный табун. Да и некоторые старые кланы пастбищами своими поделились, чтобы помочь сохранить табуны. И места там не то, что для приплода, а для сотни таких, как у нас, табунов хватит. И надо будет, выделят ещё, сколько надо, только бы мы оставили наших лошадушек в городе и не продавали куда-нибудь на сторону. И в отличие от этой глуши там всегда есть люди под рукой. Всегда есть кого нанять, если надо. А здесь?

— Ну-ну, — криво ухмыльнулся Сидор. — Оптимист!

Помимо приплода, там ещё шляются как у себя дома ну о-очень враждебные нам злые амазонки, — мрачно уточнил Сидор. — Наши соседи через реку, между прочим. Ближние! И как бы совсем небольшая аренда, выплачиваемая городу, якобы за потраву и последующее восстановление ценнейших заливных лугов. Которые до сего момента никому нахрен были не нужны и на которых трава и сама великолепно растет без всякого дополнительного восстановления. Которого никто, никогда и нигде там не делал. Которая, мелочь мелочью, а учитывая занятые нашими табунами площади, встаёт нам в весомую копеечку.

И обязательства перед кланами, которые, как ты говоришь, безплатно предоставили нам свои луга под выпасы. Но с которыми мы потом должны будем поделиться молодняком. Пусть и выбраковкой, но ведь даром! Отнюдь не продать по рыночной цене, как ты понимаешь.

Ты не думай, — разозлился Сидор. — Наш будущий молодняк давно уже всеми поделен. Хорошо, что хоть нас потрудились заранее о том известить, — немного успокоившись, но всё ещё раздражённо проворчал он.

И ещё не пойми что, им завтра в голову стукнет, что, по их мнению, с нас можно содрать при удобном случае. И множество нищих городских кланов, жадными глазами провожающих каждую нашу кобылку, как только она оказывается в поле их зрения. И не забывай, что мы вынужденно держим там чуть ли не сотню егерей только на охране нашего табуна, не считая собственно пастухов, которые ни хрена фактически не охраняют, а только делают вид. Потому как стоит только в пределах видимости появиться каким-нибудь залётным амазонкам, как они тут же, первые и сбегут оттуда, лишь бы с ними не сталкиваться. Мало кому охота очнуться с арканом на шее где-нибудь в дальнем поместье заречной Амазонии.

И платим мы им только по одной этой причине самую здоровущую зарплату в городе. Чуть ли не втрое выше нормы. Столько, сколько никто здесь за такую работу не платит. Сколько здесь наёмным работникам вообще не платят. А людей всё равно не хватает. Всё одно не идут к нам люди работать. Потому что не хотят. Не смотря ни на какие деньги.

И стоит нам содержание наших табунов там, на общественных якобы лугах, каких-то, просто безумных, колоссальных денег. А мешок наш с жемчугом не бездонный. Тем более, что твой последний поход за его пополнением кончился полным пшиком.

А доходы наши по всем нашим доходным статьям вообще плёвые, едва затраты покрывают. Поэтому-то я и сунулся очертя голову сюда, в предгорья, чтобы найти новую дорогу в Приморье. Потому как нам без торговли, без продажи самим своих собственных товаров скоро кирдык полный будет.

И ещё я тебе скажу одну неприятность, — мрачно добавил он. — Если бы Корней не пригнал к нам сюда тот табун раненых лошадей, что пригнали в город левобережные коновалы, то неизвестно ещё в какую разборку пришлось бы нам снова влезать, отстаивая за собой этих милых лошадушек. Вмиг там нарисовалась свора новых соискателей, утверждавших, что и их кланы имеют право на свою долю в этой добыче.

И формулировочку то подобрали, прям закачаешься. А в двух словах звучит просто сногсшибательно. Делиться надо.

Делали что, не делали, не важно. Другим досталось, почему бы и им не попытаться урвать кусочек. Глядишь, что и получится. Особенно если Совет, как бы не против.

Хорошо, что не все в Совете скурвились. Да и те, кто что-то уже урвал, не захотели с другими делиться. Скандал жуткий поднялся. А тут ещё и Корней психанул. Его и так уже достали постоянные наглые предъявы из Совета, их постоянное вмешательство в дела школы, мелочное дёрганье по пустякам, контроль за каждой копейкой.

Блин, за наши деньги нас же и имеют, — Сидор тихо, замысловато, от души, выругался. — Ну, в общем, ребята, что с ним прибыли, рассказывали, что психанул он тогда здорово. Форменную истерику со скандалом закатил городским властям.

Да он сегодня вечером как раз будет, сам послушаешь. Если он, правда, захочет говорить вообще. Что-то наш Корней молчаливый стал последнее время, словно сам не свой. Разобрался, наконец-то, как на самом деле к нему городские власти относятся. Переживает.

Я за ним, как узнал, что ты вернулся, сразу вестового послал. Если интересно послушать, как он ругается, можешь поспрошать о том, что в городе происходит. Может тебе он чего нового и скажет, а я от него за прошедшие две недели ничего кроме мата так и не услыхал.

Молчит.

— Ну вот, и отлично, — расплылся в довольной ухмылке Димон. — Вот и проблема кого оставить здесь, на хозяйстве решена. Вот он и займётся перегоном оставшихся табунов с лонгарской равнины в предгорья, сюда к нам. Наймёт в городе людей…

— Хрен там, — угрюмо буркнул Сидор. — Ничего он не бросит. И сколько тебе раз надо повторить, чтоб ты запомнил? Никого он не наймёт, потому как некого. А здесь повертится ещё месячишко, другой, поуспокоится, да и вынужден будет вернуться обратно, в свою школу. С Советом шутки шутить, у нас нет сил. Сейчас, — мрачно уточнил Сидор. Правая щека его дёрнулась, как от нервного тика. — Подёргались, чутка, попробовали показать зубы, получили по морде и успокоились.

К сожалению, ему с Машкой не удалось сразу нанять достаточное число табунщиков, чтоб у нас ни о чём больше голова не болела. Едва только половина от потребного числа согласились до весны задержаться и подработать. Но он думает дополнить их частично твоими, последними оставшимися ещё у нас егерями из школы на Ягодном острове. И уже всем вместе, постепенно, не спеша, мелкими партиями перегнать за зиму все табуны сюда в предгорья.

Работёнка та ещё, адова, — мрачно бросил он.

Ненадолго задумавшись, бросив на товарища хмурый, недовольный взгляд, Сидор снова заговорил.

Видишь ли, Димон. Как бы это тебе попроще сказать, чтоб ты сразу с кулаками не бросался. У нас реально всё на грани срыва. Лошадей надо обихаживать, а пастухов нет. Да ещё мы с тобой в Приморье сваливаем. Два перца, которым всё пох…ю.

— А если в числах? — сердито перебил его Димон. — Давай конкретику, а не сопли, что ты тут развёл. Мало! Не хватает! — ёрничая, передразнил он Сидора. — Сколько людей надо?

— Если в числах, — невозмутимо продолжил Сидор, словно его и не перебивали, — то из тех, что пригнали сюда с ним лошадей, из числа низовых левобережцев, соглашаются у нас подработать пастухами чуть больше двадцати человек. А надо минимум семьдесят пять. А-а! — сердито махнул он рукой. — Даже сотни пастухов на такое число лошадей мало. Нужны люди, а их нет.

— Вот и выходит что только здесь, где практически не надо защищать табуны от набегов амазонок, мы сможем их хоть как-то содержать.

— А здесь…., - Сидор, прервавшись, обвёл рукой широкие просторы, открывшиеся им с высоты башни. — Здесь на вольном выпасе мы можем содержать хоть сотню таких табунов. И совершенно на тратясь на охрану. Здесь мы проблему нехватки людей решаем с ходу.