Не будь дорожного происшествия, Кривиц остался бы в стороне и никто даже не подумал бы причислять его к ближайшему окружению Николаи. А тут его втянули в этот круг. Он не рискнул отказаться от ремонта, чтобы не навлечь на себя подозрение, а кроме того, он надеялся, быстро устранив повреждение, скрыть следы наезда и по возможности затруднить розыск автомобиля.

Но с этого дня его преследовали неудачи, да и сам он допускал серьезные просчеты, которые и позволили в конечном счете изобличить его.

— Какие просчеты? — полюбопытствовал Дитер.

— Ну, первый, что он дал себя вовлечь в окружение доктора Николаи. Ему надо было под любым благовидным предлогом отказаться от ремонта. Далее, он навел нас на фрейлейн Альвердес. С его стороны это был весьма ловкий ход, потому что Филиппсталь лежит как раз на дороге, связывающей Клейнмахнов с Вильгельмсхорстом, что навлекало серьезные подозрения на доктора Николаи. Но у фрейлейн Альвердес мы нашли пишущую машинку, а уж от машинки протянулась ниточка к Кривицу. На окне Кривица я обнаружил цейссовский ночной бинокль и, глянув в него, увидел прямо перед собой входную дверь дачи Першке. И тут у меня первый раз мелькнула мысль, что Кривиц причастен к преступлению. Да, а перед этим он допустил еще одну ошибку. Решив, что нам известно больше, чем на самом деле, он вообразил, будто мы связываем его с разгромом на даче Першке. Вот почему он принялся расспрашивать про фотоаппарат да еще делать вид, будто впервые о нем слышит. Рассудил он так: если мы ему поверим, значит, он не имеет к разгрому на даче Першке никакого отношения.

Но мы в то время полагали, что хулиганские разрушения на даче не имеют ничего общего с нашим делом, и потому, разумеется, не поняли, куда он клонит. Лишь на другое утро, услышав о взломщике в доме Николаи и узнав попутно, что у доктора два дня назад был человек, с которым он столковался насчет окраски машины, мы уразумели, что к чему. Человек этот был, разумеется, Вальдемар Кривиц. Находясь у доктора, он впервые услыхал про аппарат и испугался до крайности. Выходит, Бруно украл не только машинку, но и фотоаппарат. Если полиция найдет его у Бруно, тогда все пропало. Значит, надо во что бы то ни стало завладеть аппаратом. Он поехал домой и учинил племяннику допрос. Бруно все отрицал. Кривиц ночью перерыл дачу в надежде, что аппарат где-то там. Безуспешно. Тут появились, мы. Бруно растерялся и чудом не выдал себя. Пришлось Кривицу с помощью пощечин приводить его в чувство. Но ситуация складывалась угрожающая.

Едва мы ушли, он опять взялся за Бруно, зверски избил его и наконец разыскал «Пентину» у Бруно в шкафу. На следующую ночь он забрался в дом к доктору Николаи и подбросил аппарат, чтобы отвести подозрение от себя и навлечь его на Дитера.

Но накануне я слышал от госпожи Ленкейт, что преступник, скорей всего, родом с севера Германии, если судить по его выговору. Это тоже была улика против Кривица, поскольку я уже знал, что он родился и вырос в окрестностях Гамбурга. Тем временем мой коллега Арнольд из разговоров с Вольфгангом Першке узнал, что тот знаком не только с Дитером Николаи, но и с Бруно Гехтом. Теперь уже не стоило большого труда обнаружить в пункте проката автомобилей и мотоциклов в списке клиентов Бруно Гехта, который брал там темно-синюю «яву».

И наконец, Кривиц допустил решающий промах, который дал нам в руки последнее недостающее доказательство, а именно: в тот день, когда он отправился чинить машину доктора Николаи, он по собственной инициативе принес новую фару, хотя доктор Николаи по телефону даже и не заговаривал о том, какого рода ремонт потребуется машине. От возбуждения Кривиц не сообразил, что выдает себя с головой. Знать, какие запчасти понадобятся ему при ремонте, он мог только в том случае, если сам был виновником дорожного происшествия.

Крейцер поднялся с места, его гости тоже встали. Когда обмен рукопожатиями кончился и последний гость ушел, Крейцер со вздохом облегчения повернулся к Арнольду:

— Ну так, с этим делом мы покончили. Не сходить ли нам теперь в столовую и не выпить ли по чашечке хорошего кофе? Мне необходим свежий воздух и что-нибудь укрепляющее.

— Если позволите, — отвечал Арнольд, — я хотел бы угостить вас в честь торжественного события рюмочкой водки. — И, немного помолчав, продолжал с коварной усмешкой: — Лично я уже три дня знал, что Кривиц и есть преступник, но не осмеливался высказать это вслух.

Крейцер так и взвился:

— Вы про что толкуете? Как это знали?

— А помните, Кривиц рассказывал про садовый ресторанчик в Глиндове, откуда Дитер Николаи якобы уехал на «вартбурге»? Я вырос в Глиндове, там есть целых два ресторанчика такого типа, один — на берегу озера, другой — на сосновой горке. Так вот, ни к одному, ни к другому нельзя подъехать на машине.

— Какого же черта вы молчали?!

— Не хотел, чтоб вы опять сердились, как тогда, в случае с монетой. К тому же у вас было такое приподнятое настроение после визита к доктору Николаи.

Крейцер молча воззрился на своего коллегу, на его обычно бесстрастном лице отразилась явная борьба чувств. Потом он пробурчал:

— Я принципиальный враг алкоголя, хотя бы как спортсмен. Но у меня возникло серьезное подозрение, что вы, дорогой Арнольд, личность абсолютно несерьезная и вообще шутник. Такое подозрение можно смыть только водкой. Итак, пошли.

Штайнберг Вернер, родился в 1913 г. в Нейроде (ныне Нова-Руда, Польша). Изучал педагогику. В 1933 г. пытался эмигрировать в Советский Союз, но в буржуазной Латвии был арестован и выслан обратно. Год спустя как руководителя группы антифашистского Сопротивления его приговорили к трем годам тюремного заключения. После освобождения работал служащим в книжной торговле. С 1945 г. занимался журналистикой в Западной Германии. В 1956 с. переехал в ГДР, поселился в Дессау.

Опубликовал ряд романов, повестей, рассказов, стихотворений, в том числе сборник рассказов «Тициан в чистилище» (1941), романы: «Музыка в ночи» (1943), «День, влюбленный в ночь» (1955), «Когда часы останавливаются» (1957), «Вода из высохшего колодца» (1962), «Перекладные» (1974) и др.

За успехи в литературном творчестве ему присуждены премия имени Генделя округа Галле (1964) и премия Объединения свободных немецких профсоюзов (1966).

Шнайдер Ганс, родился в 1927 г. в Лангбуркерсдорфе. Был рабочим на лесопильном заводе, потом матросом в торговом флоте. В последний год войны мобилизован, служил на военном флоте. С 1940 г. — рабочий, затем штатный сотрудник Союза свободной немецкой молодежи в округе Готтбус. В 1953 г. поступил в Академию общественных наук и права (Потсдам — Бадельсберг). Работал прокурором, начальником отдела прокуратуры округа.

Писательским трудом занимается с 1962 г. Написал около шестидесяти рассказов, которые публиковались в газетах и журналах, а также романы «Мертвые не молчат» (1965), «Власть полиции» (1972), автобиографический роман «Возвращение, полное приключений» (1969) и др. Удостоен премии им. Карла Блехена округа Готтбус.

Ранк Хайнер, родился в 1931 г. в Бадельсберге. Учился на драматическом отделении училища им. Гельмгольца (Потсдам), где три года был секретарем комитета Союза свободной немецкой молодежи. Окончив училище, один год работал трактористом. В 1952–1954 гг. занимал административно-хозяйственные должности на киностудии ДЕФА, в областном театре в Пархиме. Был режиссером народного театра Хальберштадта.

С 1956 г. пишет сценарии преимущественно приключенческого жанра для радио, телевидения и киностудии ДЕФА. Его первый роман, «Бессилие всесильных», увидел свет в 1972 г., за ним последовали другие приключенческие романы: «Автомобильный вор», «Фальшивая монета», «Зеленый призрак».