— Мы разыскиваем машину, которая позапрошлой ночью была причиной дорожного происшествия, — сказал Крейцер. — Шофер, виновный в происшествии, скрылся. Ваш гараж был открыт. Я вошел и обнаружил там именно ту машину, которую мы ищем. Не будь этого, я и не подумал бы отнимать у вас драгоценное время.

Николаи откинулся на спинку тахты и пронзительным взглядом оглядел Крейцера.

— Что-то я не пойму. Вы считаете, что это была моя машина?

— Да, — ответил Крейцер, в упор глядя на доктора.

Николаи рассмеялся чуть деланным смехом.

— Вы, верно, изволите шутить? Откуда вы это взяли?

— Вы до сих пор не ответили на мой вопрос, — сказал Крейцер.

Николаи вынул руки из карманов, открыл шкатулку на курительном столике, достал сигару, откусил кончик и закурил. Выпустив несколько клубов густого дыма, он обратился к Крейцеру:

— Вы присядьте.

Крейцер сел в кресло.

— А теперь давайте поговорим спокойно, молодой человек. — Голос Николаи утратил свою агрессивность. — Вы правы, мою машину стукнули позапрошлой ночью. Я дежурил в клинике, а машину оставил на стоянке. Утром, когда собрался домой, я обнаружил вмятину и решил, что кто-то стукнул меня, когда парковался, а потом предпочел уехать без лишнего шума, чтобы не платить за ремонт, благо его никто не видел.

Крейцер даже опешил, хотя не подал и виду. Он ни на секунду не мог предположить, что Николаи разрушит его версию таким простым объяснением.

— С какого часа вы дежурили и до какого? — спросил он.

— С восемнадцати до пяти утра.

— И за все это время вы не покидали клинику?

— Нет, дежурство было спокойное, мне только пришлось несколько раз побывать в отделениях.

— А есть у вас свидетели, что вы не покидали здание? Я спрашиваю об этом, чтобы исключить всякое подозрение против вас лично.

— Подозрение? Свидетели? — Лицо Николаи потемнело. — Довольно наглые вопросы, на мой взгляд. Я главный врач. Уж не хотите ли вы сказать, что я лгу?

Крейцер смотрел на него неподвижным взглядом и молчал, стиснув зубы. Доктор Николаи правильно истолковал этот испытующий и неуступчивый взгляд. Он стряхнул в стеклянную вазочку сигарный пепел, провел языком по губам и сказал уже более спокойно:

— Ну хорошо. Свидетелей я могу вам представить сколько угодно. С какой стати я буду скрывать что-то из-за вмятины на крыле?

— Речь не только о вмятине. Тяжело ранен человек. До сих пор не снята угроза для жизни. Шофер оставил беспомощного человека на дороге. За это полагается тюрьма.

— Что? — взревел Николаи и провел ладонью по лбу. — Я этого не знал, — добавил он почти беззвучно, потом наклонился, отвинтил серебряный колпачок с хрустального графина, налил себе коньяку и залпом выпил.

Крейцеру показалось, что руки у Николаи не такие спокойные, какими должны быть руки врача. Он спросил:

— Левая фара тоже была повреждена, не так ли?

— Да. А разве это имеет какое-нибудь особое значение? — Николаи говорил тихо и глядел не на Крейцера, а в свой стакан.

— Я только хотел убедиться, — объяснил Крейцер и встал. — Вы разрешите от вас позвонить?

Врач указал на изразцовый столик возле окна, уставленного цветами. Крейцер увидел телефон, блокноты и стакан, полный карандашей. Он подошел к столику, снял трубку и набрал номер.

Услышав голос секретарши, Крейцер сказал:

— Попробуйте связаться с Арнольдом. Пусть прекратит розыск и как можно скорей приедет в Клейнмахнов, Шпанишервег, четырнадцать. Записали? Хорошо. У меня все.

Он положил трубку и вернулся к своему креслу. Николаи поглядел на него с любопытством.

— Почему вы так уверены, что нашли именно ту машину? Я ведь вам объяснил, что позапрошлой ночью машина стояла без движения.

Крейцер покачал головой.

— У нас есть точные сведения о разыскиваемой машине. И это ваш «вартбург», почти на сто процентов. Разумеется, мы самым тщательным образом проведем дополнительное техническое расследование, но я убежден, что оно только подтвердит наше предположение.

— Господин лейтенант! — Николаи хлопнул ладонью по столу. — Да поймите же наконец: я всю ночь не пользовался машиной. Я был в клинике.

— Тогда еще один вопрос: кто, кроме вас, ездит на вашей машине?

— Никто. У меня не ахти как много времени для всяких там развлечений, но на машине я езжу с большим удовольствием. Она ухожена и обихожена, и я никого к ней не подпускаю, кроме механика, конечно.

— Вы женаты?

— Да. У моей жены тяжелое нервное заболевание, она частично парализована, боится людей и вот уже много лет практически не выходит из своей спальни, не говоря уже о том, чтобы разъезжать на машине.

— Дети взрослые у вас есть?

— Есть, сын. Но у него, во-первых, свой мотоцикл, а во-вторых, нет водительских прав.

— Тогда, может быть, стоит подумать о знакомых и сослуживцах?

— Отпадает. Я не выпускаю ключи от машины из рук. А запасные лежат в шкатулке дома. — Он выдвинул ящик письменного стола, достал шкатулку, открыл. Ключи оказались на месте.

— Ладно, — сказал Крейцер. — А как вам удалось так быстро починить машину?

Николаи пожал плечами.

— Я ведь уже говорил, что очень берегу свою машину. Когда вчера утром я обнаружил повреждение, меня это, конечно, очень раздосадовало. Я тут же позвонил одному знакомому, который очень искусен в такого рода делах и осуществляет у меня весь мелкий ремонт машины, а также некоторые работы по дому. Он явился сразу же и быстро привел все в порядок. При случае он еще раз покроет это место лаком в мастерской: лак для подкрашивания недолговечен.

— А почему вы не заявили о происшествии в полицию?

— Я ведь считал, что меня кто-то стукнул, когда парковался, и не видел возможности найти виновника, а коли так, зачем мне лишние разговоры в полиции? Потому и не заявил.

— Машина застрахована?

— Конечно.

— А в страхагентство вы уже заявили?

— Нет еще. Собирался, но пока не успел. Да и все это обошлось марок в сто пятьдесят, не больше того.

— Гм, гм, — сказал Крейцер, — а как зовут того благодетеля, который так скоро оказался под рукой?

— Кривиц. Он живет в Штансдорфе и приходится шурином хозяину той мастерской, в которую я всегда обращаюсь.

— Адрес его вы не могли бы мне дать?

— Зигбертштрассе, а вот номера не знаю, мастерская Гехта.

Крейцер достал блокнот и все это записал. Потом он спросил:

— А Кривиц состоит на службе у своего зятя?

— Нет, насколько мне известно.

— Где же он работает?

— Он на пенсии, по болезни. Он сердечник. Кстати, если вы хотите с ним сегодня наговорить, он, мне кажется, работает в саду у моего соседа. Во всяком случае, я его там видел.

— Благодарю вас, к сожалению, мы должны будем временно изъять у вас машину. Очень вас прошу, поймите нас правильно. И не будете ли вы так любезны приготовить документы и ключ зажигания? Машину заберут сегодня же.

— Какая наглость! — вскипел Николаи, потом вдруг вздохнул, налил себе коньяку, выпил и тяжело опустил подбородок в ладони. — А надолго?

— Думаю, до завтра, — сказал Крейцер.

— Выпить не хотите? — Николаи указал на графинчик. — Коньяк отборный, высшей марки.

— Нет, спасибо. Я не пью. Разве что пиво.

Николаи насмешливо поглядел на него.

— Достойно похвалы. Вы небось считаете, что я виноват?

Лицо Крейцера приобрело уклончивое выражение.

— Ну, раз вы владелец машины, значит, подозрение в первую очередь падает на вас. Но доказательств у нас пока нет.

— Пока нет, — ехидно повторил Николаи. — Пока нет, но скоро будут.

Крейцер постарался пропустить насмешку мимо ушей.

— Несчастный случай произошел возле Филиппсталя, — сказал он спокойным голосом. — У вас в этих краях нет друзей или знакомых?

— Филиппсталь? — Николаи задумался, выпятив нижнюю губу. — Это ведь деревушка за Гютерфельде? Нет, я не знаю никого, к кому можно доехать по этой дороге.

Вальдемар Кривиц был человеком худощавым, с узкой длинной головой и смуглым лицом, которое избороздили глубокие морщины. Пепельные, а на висках седые волосы были уложены волнами и тщательно расчесаны. Свинцово-серые глаза сидели слишком близко к длинному носу, резко выступавшему вперед от переносицы. Кривиц был одет в белую спортивную рубашку, защитного цвета бриджи и черные ладные сапоги. На шее висела тонкая золотая цепочка с крохотным, искусно вырезанным из слоновой кости Буддой.