Когда Серегил с Алеком подошли к ней, она одарила их печальной улыбкой.

- Благодарю Вас, что пришли. Алайя очень любила вас обоих.

- Она была замечательной женщиной, Ваше Высочество, — сказал Серегил.

- Сожалею о Вашей потере, Ваше Высочество, — добавил Алек, глянув на восковое лицо усопшей.

Алайя была обряжена в придворное платье, руки сложены на груди, на каждом пальце сверкало по кольцу, но и они не могли затмить темных провалох закрытых глаз её и заострившихся черт.

- Столько смертей за одно это лето, да и вообще за всю эту войну, — едва слышно произнесла Элани. — Бабушка Идрилейн, мои тётушка с дядей. А теперь ещё это.

Не в силах предложить сколь-нибудь действенное утешение, они задержались не дольше, чем того требовала учтивость, а затем откланялись и удалились.

На следующее утро, снова переодевшись, они с Микамом отправились обследовать окрестности того района, где едва не поймали старуху с её охранником. Впрочем, нынче про них тут было ни слуху, ни духу, так что Серегил начал даже сетовать на то, что смерть Алайи оказалась так не кстати. Похоже, след воронья успел давно простыть. Учитывая же картинку их прошлых перемещений, Серегил предположил, что следующим местом окажутся задворки Урожайного Рынка, а потому велел Кепи сообщить своим приятелям, что любая скорая весточка будет стоить половину серебряного сестерция.

Когда ввечеру они вернулись в гостиницу, Серегил моментально заметил, что конный дворик, за исключением единственной взмыленной и выбившейся из сил вороной, пуст, а из кухонной трубы не идёт всегдашний дым. Из распахнутого, по обыкновению, парадного окна не доносилось ни разговоров, ни обычной суеты.

Внутри у него моментально что-то сжалось, от других, более далеких воспоминаний о такой же вот тишине в другой гостинице.

- Это лошадь Кари, — удивленно признал Микам.

- Что-то мне это не нравится, — процедил Серегил.

- Мне тоже, — пробормотал Алек.

Они осторожно приблизились к гостинице и заглянули в окна. Огромная передняя комната была пуста, тарелки и кружки всё ещё стояли на длинных столах, там, где их побросали, видимо, в большой спешке.

Двигаясь почти бесшумно, они по коридору для слуг прошли до самой кухни и обнаружили там Томина, строгавшего что-то ножиком, сидя у очага. Едва они вошли, он вскочил и Серегил заметил, что возле ног хозяина гостиницы лежит небольшой мешок.

- Что происходит? — спросил Алек.

Увидев их нищенские одеяния, Томин нервно поиграл ножом.

- Сюда приехала какая-то женщина с малышкой, и притащила с собой сонный мор. Утверждает, что знает вас, милорды. Всех как ветром сдуло из дому. Эму с ребенком я отправил к матери, пусть побудут там.

- И где эти женщина с ребенком? — нетерпеливо спросил Микам.

- Я устроил их в наверху, в передней.

Томин ещё не успел договорить, а Микам уже исчез, кинувшись вверх по парадной лестнице.

Серегил с Алеком рванули за ним и догнали его как раз тогда, когда их друг издал страшный крик.

Иллиа, одетая в платье для верховых прогулок по уотермидским лугам, лежала на кровати, уставившись невидящим взглядом в потолок.

Микам рухнул на колени возле кровати дочурки и схватил в свои огромные мозолистые ладони её маленькую ручку.

Возле кровати, бледная, как смерть, сидела Кари. Темные волосы её, покрытые, как и весь её верховой наряд, дорожной пылью, в беспорядке разметались по плечам. Но взгляд её был устремлен не на мужа, а на Серегила.

- Как такое могло случиться?

- Этого… не может быть! — Алек задохнулся.

- Да, не может, — сумел выдавить Серегил. — Кари, как давно это с нею?

- Я нашла её в таком состоянии вчера утром, в её кроватке. Что бы мы ни делали, она не приходит в себя. Мы послали за дризийкой, и та сказала, что зараза здесь, в столице. Она сказала…, - Кари сглотнула, и в горле её, видимо, пересохло настолько, что Серегил ощутил это с другого конца комнаты, — она сказала, никто не протянул больше двух-трёх дней. Я подумала что, быть может, если Валериус взглянул бы на неё, он мог бы что-нибудь сделать. Серегил, не пошлёшь за ним?

Серегил бросил взгляд на Микама. Тот, не проронив ни звука, склонился к ручке Иллии, и как будто беззвучно молился. А быть может, так оно и было.

- Валериус не нашёл лекарства. Теро же подозревает, что здесь магия.

Слова царапали горло, как осколки стекла, ведь Серегил видел, как с каждым из них тает надежда в тёмных глазах Кари.

Точно так же, как это было с Эйруал.

- А у вас в Уотермиде не объявлялись какие-нибудь странные побирушки?

- Побирушки? Я не видела никого.

- Ты уверена? А не могла Иллия повстречать кого-то, уехав из дому верхом?

- Думаю, могла. Серегил, при чём тут нищие?

Ей ответил Микам. На его небритых щеках были слёзы, однако голос его был ровным и громким, как всегда.

- Тут есть нищие, их прозвали вороньём, так вот, они меняются с народом на всякие странные вещи, а выменянное потом используют в целях своей грязной магии.

Она уставилась на мужа.

- И не то ли это, зачем тебя вызвал в столицу Серегил?

- Да.

Ярость немного оживила её бледные щёки, когда она развернулась к Серегилу.

- И зная всё это, ты втянул Микама в такое дерьмо?

- По воздуху ничего не передаётся, — мягко отвечал ей Серегил. — Сами мы не менялись с ними, так же, как и Микам. Заболевают же лишь те, кто меняется. Вот почему я спросил про побирушек.

Кари, не желая верить ему, покачала головой.

- Если бы только предупредил нас. Я бы наказала детям держаться от них подальше. Ты тоже мог бы сказать, Микам! Ты мог бы известить нас!

Серегил, на которого эти её слова легли невыносимым грузом, вцепился в дверной косяк. Ещё один провал!

- Микам понятия ни о чём не имел до приезда сюда.

- Мы думали, они только тут, в столице, — негромко произнёс Алек, и голос его задрожал.

Вся боль его, благодаря их невидимым узам, мгновенно передалась Серегилу. И Алек, Серегил это тоже знал, точно так же чувствовал, как больно и ему тоже.

Иллия! Вкупе со страданием Кари, со страданием Микама, всё это совершенно выбило его из колеи.

- Мы обязательно найдём, как это исправить, — сказал он ей, но слова показались такими пустыми и неутешительными.

- Так идите уже и найдите! — закричала она. — Если Иллия умрет, я никогда тебе этого не прощу. Всем вам! Убирайтесь!

- Ступайте, — глухо сказал Микам Алеку и Серегилу, сам не трогаясь с места и оставаясь возле дочери. — Я буду позже.

Наверх, в свои покои, поднимались в полной тишине, разве что Серегилу пришлось прошептать пароль к защитительным глифам.

Зайдя в спальню, Серегил скинул свой маскарадный костюм и натянул штаны и рубаху.

- Боже милосердный, — произнёс Алек, тоже переодеваясь. — Ведь если бы Валериусу было известно о том, что зараза распространилась так далеко за город, он же сообщил бы нам?

- Да. Всё это как-то очень странно. Сначала Мирриция, теперь Иллия. Тебя ничто тут не настораживает?

- В первый раз сонный…, - Алек не смог заставить себя произнести дальше. — Это два единственных раза, когда всё случилось не в нищем квартале.

- Да, но ещё это люди, имеющие непосредственное отношение к нам.

Серегил пожал плечо Алека, а потом направился к двери.

- Элсбет должна находиться здесь, рядом с матерью. Пошлю за ней Томина.

- Я буду внизу. Дождусь Микама.

Убедив Томина, что болезнь не заразна, Серегил велел ему отправиться в Храм Иллиора и забрать оттуда Элсбет, но пока не говорить ей, зачем. Когда он удостоверился, что тот сделает то, что велено, а не сбежит, он тихонько взобрался по потайной лестнице обратно в свои покои.

Микам сидел за обеденным столом, подперев руками голову, и выглядел совершенно подавленным.

Алек был ничуть не лучше. В три серебряных кубка было налито бренди, однако ни один не притронулся к нему.

- Ты знаешь, она-таки права, — простонал Микам. — Я должен, должен был сообщить ей.