Сол обернулась. На первый взгляд ничего необычного на экране не было. Вдруг ей удалось поймать взглядом черную тень, скользящую на фоне звезд. Угловатое, со сложной формой ответвление чего-то еще более огромного нависло над их прорезателем.

— Клео, давай же, уходим отсюда! — не сказала, а скорее крикнула Тор.

Сэмсон отреагировала мгновенно, навалившись на ручку управления и направляя корабль прочь от настигающей их тени — словно падая с гребня невидимой энергетической волны. Реакция самой тени была столь же молниеносной. Сгустившиеся вдруг ветви метнулись во все стороны, перекручиваясь и распространяя свои отростки на всем видимом пространстве. С их приближением, заслонившим флот Морских Звезд, Сол почувствовала себя комаром, которого вот-вот прибьет рука великана.

Затем их окончательно окружила темнота — на всех экранах и всех частотах.

— Мы все еще движемся? — спросила Тор, ошеломленно уставившись в черную поверхность экрана.

— Вроде бы да, — ответила Сэмсон; на лице ее отражались охватившие Клео противоречивые ощущения. Она уже просто ничего не понимала.

Внезапно губы Тор побелели от напряжения, затем она произнесла:

— «Эледон»! Приказываю тебе немедленно передать следующее широковещательное сообщение на всех волнах, включая сверхсветовую связь. ЭТО КЭРИЛ ХАЦИС ИЗ ОБЪЕДИНЕНОЙ ПРГРАММЫ ИССЛЕДОАПНИЯ ЗВЕЗДНОГО ПРОСТРАНСТВА, КОД 154, КОРАБЛЬ «С.В. КРАСНИКОВ». СИСТЕМА СТАРТА HD-92719. ОБРАЩАЮСЬ В КАЧЕСТВЕ РУКОВОДИТЕЛЯ ДИПЛОМАТИЧЕСКОЙ МИССИИ, НАПРАВЛЯЮЩЕЙСЯ К ПРЕДСТАВИТЕЛЯМ РАСЫ, НАЗЫВАЕМОЙ НАМИ МОРСКИМИ ЗВЕЗДАМИ. ИМЕЕМ ДАННЫЕ О МЕСТЕ, КОТОРОЕ ВЫ ИЩЕТЕ. ЭТО СПРЯТАНО В СИСТЕМАХ, ВБЛИЗИ КОТОРЫХ МЫ ОБИТАЕМ. ЕСЛИ ХОТИТЕ ГОВОРИТЬ С НАМИ, МЫ ДАДИМ ЕГО КООРДИНАТЫ. ВСЕ, ЧЕГО МЫ ТРЕБУЕМ,— ПРЕКРАТИТЕ УНИЧТОЖЕНИЕ НАШЕГО НАРОДА. ПРОСИМ ОТВЕТИТЬ.

— Сообщение отправлено, — доложил «Эледон».

— Ты действительно считаешь, что этого достаточно? — спросила Гу Мань.

Взгляд Тор был по-прежнему обращен к залитым чернотой экранам.

— Не уверена, — сказала она. — А что еще мы можем сделать?

— Смотрите, здесь что-то есть, и оно приближается, — предупредила всех Инари.

Экран приблизил изображение, и все увидели тонкий росток белого цвета, двигавшийся с неимоверной скоростью прямо к ним. Спустя какую-то секунду изображение увеличилось многократно, едва помещаясь на экране.

Тор обернулась к Сэмсон:

— Клео, что за…

При этих словах корабль содрогнулся, подбросив всех собравшихся в рубке высоко в воздух. Защитное поле подхватило их, не дав опуститься на пол.

— Корабль поврежден, — услышали все меланхоличный голос информатора.

Сообщение было излишним. Послышался резкий звук вторжения неведомого энергетического поля, и очень длинное, острое и совершенно прямое жало, отливающее серебром, пробило стену рубки, поразив Тор прямо между глаз.

Лючия порхала среди энграмм, словно ангел в окружении смертных. Странно, но несмотря на казавшиеся поначалу волшебными свойства ее И-костюма, она не ощущала себя устойчивым и надежным созданием. Жесткие ограничения, всегда свойственные ее психике, продолжали действовать. Не освободившись от пут, наложенных некогда на ее энграмму — и на ее оригинал, — нельзя ощутить и полной свободы.

Я скорее Голем, чем ангел, — подумала она. — Существо из праха и глины, приводимое в движение лишь словами.

К сожалению, времени на ретроспекцию не оставалось. Ей еще нужно было спасти четыре поселения — последние пристанища людей в Освоенном Космосе. Это Зе-мина, Деметра, Геба и Сагарси — осужденные погибнуть именно в таком порядке.

— Итак, ты предлагаешь нам бросить все, что нами создано, и последовать за тобой неизвестно куда, — подытожил Вине Молер, гражданский руководитель корабля «Джеймс Дж. Фунаро», экспедиция которого изначально нацеливалась на Земину. — Это непростое решение.

— Или мы принимаем решение, или нас ждет смерть, — задумчиво произнес Эли Дженовезе, начальник охраны поселения Деметр.

— Знаю, но все же… — его коллега с Деметры по гражданским вопросам, Оуэн Норсуорси, вздохнул, выражая свое сомнение, — в общем, это слишком несправедливо.

— Счетчик включен — счетчик времени.

Лючия сказала так, желая выразить суть дела совершенно прямо. Руководители экспедиций всегда тесно связаны со своими миссиями, глубоко запрограммированными в их сознании. Им свойственно искреннее, хотя местами прошитое в сознании искусственным путем, чувство долга, и все это для того, чтобы именно их миссия шла в строгом соответствии с регламентом. Что означало: не оставлять усилий в случае угрозы, очевидной и неминуемой. Информация, даже точная, о предстоящем неминуемом уничтожении поселений, не представляла собой повода, достаточного для преодоления жестких психологических установок. До реального появления Морских Звезд и начала разрушения Даров руководители экспедиций постараются действовать по своим программам и сохранить порядок вещей, установленный в поселении.

Это Лючия поняла, лишь собрав всех руководителей вместе. Еще раньше, после масштабного совещания на Расмуссене, она удивлялась тому, как Сол удалось убедить многие оставшиеся целыми поселения никуда не уходить, в то время как оставшиеся в живых представители разрушенных колоний проголосовали за уход с Юлами.

— Это решение программирует счетчик времени, — повторила она еще раз, — а программа убьет и вас, если позволить ей это сделать.

— А насколько мы все можем быть уверены, что ты не исчезнешь в последний момент, как это произошло на Расмуссене?

Лючия обернулась к Клео Сэмсон, гражданскому руководителю Сагарси. Клео сказала вслух то, что наверняка вертелось на языке почти у всех присутствовавших. Лючия не испытывала от каверзного вопроса раздражения — на самом деле она предчувствовала подобное, но сомневалась, сможет ли передать это ощущение при помощи своего эфемерного тела.

— У вас не может быть такой уверенности, — ответила она просто и до предела честно. — Как не может быть и гарантий с моей стороны. Вот почему мне нужна ваша помощь — чтобы удостоверить тем самым мою честность.

Затем она проанализировала все, включая собственные чувства до и после атаки Морских Звезд на Расмуссен, и далее свое пробуждение в Солнечной системе. Сам по себе факт, что разум Лючии обрел новый дом, совершенно не означал отличия ее программного кода от кода других энграмм. В принципе она оставалась андроидом, то есть машиной, в той же степени, в какой и остальные, и приводилась в движение желаниями и потребностями низкого уровня, прошитыми в мозгу аппаратно, а не программно. Просто теперь ее нужды стали несколько иными — вот и все отличия.

— Помочь тебе? — В голосе Клео отразилось сомнение. — Но как?

— Я хотела бы знать, был ли в числе кораблей, выживших около Расмуссена, прорезатель с названием «Клото»? — ответила Лючия.

— Корабль Сол? — Клео неодобрительно сдвинула брови. — Мы все еще переписываем выживших, так что определенно я ничего утверждать не могу. Из того, что мы имеем, я бы сказала: скорее — нет.

— Для чего тебе «Клото»?

Вопрос задал Дональд Шевенин, напарник Клео по военным делам.

— Мне не нужен сам «Клото», — пояснила Лючия. — Мне необходимо нечто, находящееся на корабле.

Она пожала плечами, изображая безразличие и стараясь скрыть глубочайшее разочарование неизвестной судьбой «Клото».

— Если он не сохранился, — продолжала Лючия, — придется найти иное решение. О нем я расскажу, если и когда это понадобится.

Собравшиеся в помещении руководители миссий, сплошь андроиды с едва намеченными антропоморфными чертами, смотрели прямо на нее, и выражения на их лицах были совершенно разными. Лючия хотела бы убедить их всех, однако не следовало демонстрировать собственную ранимость в большей, чем она уже сделала, степени.

Это был военный совет, объединявший скорее общую слабость, нежели силу. Присутствующие представляли собой покрытых шрамами ветеранов ужасающе неудачной кампании — войны по истреблению своего вида, и были жертвами своего, столь необходимого им прагматизма. Миссия объединенных исследований старалась использовать любые известные по книгам приемы, чтобы гарантировать успех всей программы. Тот факт, что многие экспедиции, входившие в ОЗИ-ПРО, провалились даже раньше, чем появились Морские Звезды, заставляли согласиться: на войне экстремальные средства скорее необходимость, чем излишняя жестокость.