Решив, что не станет дожидаться возвращения Роба, Лючия вдруг сделала что-то, что представилось ей эквивалентом глубокого вздоха, и словно вытолкнула свой «взгляд» в направлении выхода из Комнаты.

Чернота мягко упала у нее за спиной.

Вдыхая полной грудью вновь обретенную свободу, Лючия продолжила свои изыскания.

Звездная дымка, похожая на светящийся туман, окружала Кэрил Хацис. Минуту она наслаждалась этим, купаясь в свете двухсот миллиардов солнц. Кэрил вдруг представила, что в легких у нее не обычный воздух, а ионизированные атомы и огромные молекулы из кипящего межзвездного пространства. Она почувствовала себя божеством, восседающим на своем космическом престоле и купающимся в первородном огне творения.

Переведя дух и дав мечтам улететь вместе с уходящим из груди воздухом, она опять замерла. Именно этой идее, однажды взлелеянной мечте стать частью разума, заполнившего собой галактику, безграничного в возможностях и бесконечного в формах, Кэрил и посвятила себя однажды.

— Ты, случайно, не знаешь, что означает «фовиа»? — раздался позади нее голос Кингсли Оборна.

Кэрил обернулась и увидела лицо биотехнолога, спускавшегося по лестнице в отсек Комнаты Карт.

— Что такое, Кингсли?

— «Фовиа», — снова повторил он. — Ты слышала этот термин?

— Кажется, это часть биологической конструкции нашего глаза, она как-то участвует в формировании зрительного образа. Не она ли отвечает за анализ изображения в целом?

— Именно так. Остальное — роговица, и она не обеспечивает достаточно ясного зрения, вот почему мы часто переводим взгляд с одного на другое, не различая собственно самого объекта.

Оборн остановился напротив Кэрил.

— Наш глаз постоянно сканирует поле зрения и пополняет изображение многочисленными деталями. Это быстрое скачкообразное движение также имеет свое название. Оно, вместе со структурой, уже упомянутой как «фовиа», дает у разных видов свои, особенные типы зрения, обусловленные объемом и возможностями мозга в целом. К примеру, если бы наша роговица была столь же чувствительна, как «око» в целом, — тогда и человеческая голова должна была бы иметь размер в полсотни раз больше, чем сейчас, — и все для того, чтобы справиться с потоками видеоданных.

— Осмелюсь предсказать, что где-то так произошло.

Оборн с многозначительной ухмылкой кивнул.

— Похоже, что так. Могу предположить: Морские Звезды именно так сканируют пространство в поисках любого «шевеления», к чему бы оно ни относилось.

— Не уверена, правильно ли тебя поняла… — с сомнением переспросила Кэрил.

Оборн, довольный, пояснил:

— Иного пути, которым Морские Звезды могли бы обшаривать каждый кубический сантиметр столь обширного фронта, просто не существует. Иначе необходимы ресурсы, которые невозможно даже вообразить. Однако они могут собирать и более частные данные, анализируя точки, заранее отнесенные к «подозрительным», а затем направляя на них то, что у них выполняет функции «ока». Этот орган дает сигнал о подозрительной активности — и в указанное им место направляются куттеры.

Мысли Кэрил заработали, опережая слова.

— Значит, если мы хотим спрятаться, нужно лишь найти способ обмануть систему опознавания?

Он кивнул.

— Нам не удастся сделать много в части средств локального обнаружения, поскольку неизвестен принцип их действия. Напротив, «око» — это особая история. Смотри-ка сюда…

Оборн вытянул руку, Кэрил взяла ее. Теперь информация проходила по его смуглым пальцам к ней, прямо через их сложенные вместе ладони.

— Мы уже видели достаточно атак Морских Звезд, чтобы понять последовательность их действий, — продолжал Оборн. — И всегда незадолго до их появления проходит фронт какой-то аномальной волны. Она здесь, в этой точке характерного излучения. — Он продемонстрировал данные за предыдущие недели, где были отмечены такие же всплески. — Мы всегда считали, что это характерно для импульсной техники Морских Звезд. Куттеры идут, как мы полагали, много быстрее, чем сверхсветовые корабли; таким образом всплеск рассматривался как своего рода обратное эхо, каким бы невозможным ни казалось нам это явление. Но что-то тревожило меня все время. Суди сама: раз Морские Звезды столь совершенны и столь агрессивны, почему они допускают так просто обнаруживать свое прибытие? Это же бессмысленно!

Он склонил голову, как бы прислушиваясь к собственным словам.

— Нет. Я считаю, что увиденное нами — это действие «фовиа», недреманного Ока Морских Звезд, наблюдающего за целью в момент приближения карающего меча. А раз мы сами видим это Око, значит, можем попытаться стать невидимыми для него.

Изображение исчезло, Оборн отступил, еще более довольный собой, чем в начале доклада. Кстати, у него были все права на такую гордость. Как и у аналогичной копии с Юноны, его код был оптимизирован для придания эн-грамме качеств лидера исследовательской группы, в задачи которой входило изучение Даров и поиск в них любой информации, способной помочь в будущем сражении с Морскими Звездами. Несмотря на то, что Юлы уже несколько столетий изучали свои Дары, они всегда ограничивались изучением вторичной информации. Юлы редко прибегали к непосредственному исследованию физической структуры Даров, ограничиваясь обыкновенно изучением их описаний. Дополнительные сложности вносила обычная для пришельцев тактика: как в случае с людьми, так и в случае с Юлами они выбирали для контакта единственного их представителя, игнорируя при этом всех остальных. Наконец, Юлы, даже получив доступ к Дарам, могли только изучать их, но никогда не пробовали включать себя в структуры Даров, чтобы работать с ними интерактивно.

— Отличная работа, Кингсли, — похвалила его Кэрил. — Подход правильный.

Он наклонил голову, словно подтверждая смысл ее фразы.

— Разумеется, мы еще очень далеки от выработки способа действенной маскировки, но когда-нибудь мы его получим. И хорошо, если имеешь план «Б» — на случай, если провалится твой план «А».

Про себя Кэрил от чистого сердца согласилась с его словами.

— Поговорим на одну из таких тем, — попросила она. — Лично я пришла сюда для того, чтобы взглянуть на системы, вызывавшие у меня вопросы. Ты мог бы разъяснить мне кое-что?

Биотехнолог просиял от радости.

— Конечно, это честь для меня.

Хацис жестом пригласила его идти вперед. Все копии Оборна испытывали к ней подобие страстного обожания и всегда работали лучше, если вознаграждались ее личным вниманием. В свою очередь она была рада дать им такое поощрение, но остерегалась заходить далеко. Один из ее собственных «дублей» переусердствовал с этим, еще задолго до прибытия первых Даров, и обнаружилось, что при недостаточном внешнем контроле Кингсли Оборн иногда переходит в нестабильное состояние. Как выяснилось, его энграмма изначально запрограммирована с глубоко спрятанным страхом интимности, который мог превалировать над всеми физическими желаниями.

Забавно, но это не могло уберечь Кэрил от легкого ощущения вины. В прошлом она уже привлекала Оборна к руководству своими исследованиями — на Юноне. Потом он с радостью последовал за Хацис в кошмар возле Бейда, чтобы защищать ее — и погиб. В философии Кэрил не нашлось места, предусмотренного для благородной печали, да она совсем и не стремилась возбуждать это чувство в ком бы то ни было.

Кэрил пассивно наблюдала за тем, как Оборн разворачивает вокруг них массивную карту звездного неба. Совершенное полотно — без единого стыка, эта до предела детализированная трехмерная карта была еще одним из чудес, оставленных Прядильщиками. Она давала наблюдателям изображения каждого из тел, существовавших в галактике, вместе с описывающим его вектором движения. Уже известные людям объекты вполне точно согласовывались с их местоположением, приведенным в земных астрономических картах; многие из объектов, ранее не известных, объясняли аномалии, имевшие место при наблюдениях сквозь пылевые туманности или через ядро галактики. Даже если карта и обнаруживала несовершенство — а в ней действительно имелись необъяснимые пробелы, — все-таки она была истинным благодеянием для астрономов и астрофизиков.