Арутюнов со Спициным обошли всю площадь, засняли несколько забавных номеров (больше всего порадовала опера «Телепузики»); наконец в полпятого Большой Босс позвонил по «инди-виду» и вызвал их в редакцию.

— Надо было ехать в зоопарк, у них вечно кто-то рождается, хоть это засняли бы, — подытожил Спицин, поднимая машину в воздух.

В это же время Арутюнову пришло сообщение: «К сожалению, мы вряд ли сможем быть вам полезны, Евгений Борисович. Не пытайтесь нас искать, это бессмысленно, там, где мы с вами беседовали, разумеется, никого уже нет».

— Что за чушь? Сами же предложили, а теперь…

— Наверное, не такие они надежные ребята, как тебе говорили. Вот и объяснение, почему Маргоша отказалась от их услуг.

— Очень оно поможет, это объяснение, когда придется отчитываться перед БоБо! Разве что запись ему покажем…

Но, как выяснилось позже, на кассете в том месте были сплошные помехи и больше ничего.

Вердикт Босса: «Будешь в „хорошистах“, пока не найдем замены. Все равно „перековываться“ раньше, чем через месяц, нельзя. Совершенствуйся. Если результатов не увижу, зарплату оставлю той же, но о своем проекте можешь забыть навсегда».

18:45

Старушки у подъезда — они везде одинаковые, что в пригороде, что в самом центре. Всегда всё знают. И готовы посочувствовать — дай только повод.

— Вы не отчаивайтесь, Женечка! Все у вас будет хорошо.

— Да, конечно, конечно. — Арутюнов выдавил из себя постную улыбочку и хотел уже идти дальше, но бабушки продолжали:

— А того мерзавца, ирода того бессердечного обязательно найдут! Никому не позволено так поступать!

— Не найдут, — отмахнулся он. — А если даже найдут — толку-то? Ничего противозаконного он не сделал.

— Противозаконного, может, и не сделал! Но это ж неслыханно! Он же видел, что нужна его помощь! А теперь неизвестно вообще, выживет ли мальчик!

— Какой мальчик?

Они изумленно уставились на Арутюнова: три совы, три парки, три мойры, у каждой в руке ножницы, и все нити — обрезаны, оборваны, спутаны в мохнатый клубок.

— Не знает… — шепнула одна, та, что вязала спортивную шапочку с задорным помпоном. — Ах ты, Господи!..

— Вы только успокойтесь, Женечка, — сказала другая, покачивая головой, словно китайский болванчик. — Только успокойтесь. Ничего еще неясно. Он пока живой. Он, может, вообще еще жить будет. И все у него будет хорошо. Если б тот паскудник остановился, Виталик бы, говорят, даже с ногами остался, а так… Но знаете, сейчас медицина такая, что куда там, сейчас что угодно человеку пришьют или прирастят, вон удоды… — Она осеклась, наткнувшись на его взгляд.

— Где? Когда?

Хотя ответ он знал заранее.

— На повороте с Шекспира на Полярников, там эта проклятая развилка, уж сколько на ней народу погибло. Но ваш обязательно будет жить, обязательно!..

«…и лифт сломанный, придется по лестнице. На пятый этаж. А там Людмила. Она уже знает? Конечно, знает. Ей мойры рассказали. Или она им? Свободный обмен информацией — великое достижение, им можно гордиться. Если б я перед встречей с БоБо не отключил „инди-вид“, тоже знал бы».

Ступенька.

«…мы поехали тем маршрутом, потому что так сказал человек без возраста и имени».

Ступенька.

«Если бы паскудник остановился, Виталик бы даже с ногами остался…»

Ступенька.

«Ну, в путь, в путь, а то опоздаете!»

Ступенька.

«Мы каждому продаем особые, только для него одного подобранные новости».

Ступенька.

«…безымянный не говорил, что „хорошие новости“ ждут именно на Песенной, просто нужно было ехать по указанному маршруту… „через ул. Инженерную и бульв. Шекспира“».

Ступенька.

«Почему от них ушла Маргоша? Почему?! Что такого она узнала?..»

Ступенька.

«Не бывает плохих или хороших новостей, мы сами…»

Ступенька.

«…сами…»

Ступенька.

«…сами!»

Ступенька.

Ступенька.

«Нужную информацию порой значительно проще произвести, нежели собрать» (Антуан Лекуантре, «Рутинная радость»).

Ступенька.

Снизу — мерное бормотание всезнающих мойр, сверху — Сизифов (или Танталов? — проклятая память, ничего в ней не держится!) камень, который надлежит отныне и до скончания века вкатывать не на гору, всего лишь на пятый этаж по…

…ступенькам.

Последняя.

Звонок.

Нажать. Сильнее.

«Ах да, еще одно…»

Когда Людмила открыла дверь, она сразу поняла, что муж все знает. И даже испытала неуместное, кощунственное облегчение: не нужно ничего рассказывать.

Только потом заметила, как странно он улыбается. Как безумный.

— Что?..

— Я сегодня «перековался», — сказал Арутюнов. — И у меня… — его улыбка расползалась по лицу, как рваная рана, — у меня для тебя есть новости.

Кривя рот, он хохотнул, выдернул штырек из разъема и протянул Людмиле маленькую, размером со спичечный коробок кассету для сенсор-читчика:

— Хорошие новости!

— Скажи, а если заниматься любовью с мухомором, то можно отравиться насмерть?

— Что? — я резко оборачиваюсь.

Мика — помятая со сна, в пижаме, с фиолетовым плюшевым слоном под мышкой — зябко переступает босыми ногами по кафельному полу и дрожит от утренней прохлады. Мне почему-то вспоминаются птенцы пингвинов, передачу о которых я недавно вырезал из ленты. Такие же взъерошенные и насупленные, они выбирались из гнезд и начинали бродить, путаясь среди взрослых и внося изрядную долю беспорядка в жизнь птичьего острова.

— А если сначала подарить ему букет цветов?

— Кому?

— Ну, мухомору же. Он тогда станет добрый и не будет тебя отравлять, да?

Я медленно, стараясь выиграть время на обдумывание ответа, откладываю в сторону надкушенный бутерброд. Машинально смахиваю крошки со стола. Осторожно интересуюсь:

— Почему ты решила спросить об этом?

— Не знаю, — пожимает плечами девочка. — А зачем влюбленные дарят друг другу цветы? Чтобы задобрить или для красоты?

— Давай ты сначала умоешься, почистишь зубы, оденешься и обуешься — сколько раз тебе говорили не ходить на террасу босиком? И потом, когда приведешь себя в порядок, приходи завтракать — я отвечу на все вопросы.

Мика рассеянно кивает, утаскивает из вазочки абрикос и убегает в дом. Я иду за ней следом и с порога слышу крики. На втором этаже ссорятся.

— Ну, хватит, успокойся, купим тебе новый, — бубнит мистер Кейн, хозяин дома.

— Папа, но мне же его Марк подарил! А теперь эта… эта… — Алиса, старшая сестра, задыхается от возмущения. — Почему она вечно берет мои вещи без спроса? Ничего без присмотра оставить нельзя!

— Ты же обычно запираешь спальню на ключ?

— Да кто же знал, что она так рано вдруг проснется? На пять минут оставила дверь открытой — и пожалуйста!

— Сегодня после работы мы с тобой поедем и выберем точно такой же, как подарил Марк. Тем более, ты вроде не собиралась активировать сет срочно? Хотя бы до вечера дело ждет?

— Ждет…

— Вот и отлично. А теперь извини, я опаздываю. — Мистер Кейн спускается в холл. Смотрится в зеркало, снимает с вешалки плащ и подзывает меня: — У нас непредвиденная ситуация, Кристоф. Мика не пойдет сегодня в школу, вам придется посидеть с ней. Ничего сверхопасного, просто несвоевременная активация чужого сета. Мне не хотелось бы везти ее к психологу сейчас, лучше выждать пару дней, не находите?

Я киваю.

— Как обычно, накормите ее завтраком… потом, может быть, сводите на прогулку — погоду обещали хорошую. Главное, проследите, чтобы она не забила голову какой-нибудь ерундой. Я на вас надеюсь. С меня — лишний выходной в этом месяце и двойная ставка за сегодня. Договорились? Вот и ладненько.

С улицы слышится шорох. Служебный мобиль обычно забирает Говарда Кейна от самого крыльца.