— Спрашиваю, потому что хочу понять. Она ведь уволилась от нас.

— Да вы что?! А как же новости?!.

— Вот я и пытаюсь разобраться, может, ее кто-нибудь… сбил с толку, — Арутюнов нарочно употребил выражение, когда-то давно встреченное им в одной старой книге. «Говори с аудиторией на понятном ей языке» — одно из золотых правил любого журналиста. Второе: «По возможности игнорируй неудобные для тебя вопросы» — так что на «как же новости?» он решил не отвечать. Скоро сами догадаются.

Бабульки переглянулись. Та, что плела фенечку, качнула головой:

— Ну, чтоб какие особые гости ходили — так и не было, да?

— Не было, — подтвердила другая. — К ней, правда, раз в две недели парнишка из службы приходил, помнишь?

Арутюнов насторожился:

— Из какой службы?

— Из почтовой, курьерской.

— Ага-ага, — закивала та, что с блестящим взглядом. — Приходил! В ихнем дурацком комбинезоне, цвет — как будто в кетчупе вывалялся! Этакая безвкусица!

— Каждые две недели? — уточнил Арутюнов. — А что приносил, не видели?

— Разве ж он нам стал бы показывать? — резонно возразили бабуси.

— Ага, да и что показывать, он же без пакетов входил, выскочит из «мухи», в руке — папка, и пошел.

— А когда он в последний раз приходил? — вмешался Спицин.

— Вчера как раз и приходил, ага.

— Ничего странного вы не заметили?

— Да нет. Правда?

— Правда, — подтвердили остальные старушки.

— И Маргарита вела себя как обычно?

— А как же ей себя вести-то? С рассветом поднялась и упорхнула, только ее и видали. Так торопилась, что, Семеныч говорит, и пакет не забрала.

— Значит, все-таки был пакет?

— Значит, был, — аж сама удивилась та, что плела фенечку. И уже с уважением глянула на Арутюнова.

— А кто такой Семеныч?

— Да вахтер наш, кто ж еще! Вон сидит, глаза портит. Сколько раз я ему говорила: лучше радио послушай или купи диск со звукнигой — нет же, подавай ему бумажную и только! Вот вы, молодой человек, как читаете? — повернулась бабуля к Спицину.

— Вообще-то, — смутился тот, — я мало читаю. Не успеваю, — добавил, как будто извиняясь, — работа.

Очень вовремя зазвонил его «инди-вид» — и на экране появилась хмурая физиономия БоБо.

— Ну что, как успехи, хлопцы?

— Процесс идет.

— Мне нужен не процесс, а результаты! — выдал Босс одну из своих любимых сентенций. И добавил вкрадчиво: — Вы на часы-то посмотрите, соколы! Нам еще потом материал монтировать, не забудьте.

— А как же!

Спицин вырубил «инди-вид» и извинился перед старушками, дескать, с удовольствием еще поговорили бы, но сами видите: дела, дела!..

— И что ты ему скажешь? — спросил ведомый у Арутюнова, пока они шли к подъезду дома, в котором жила Марго. Семеныч, внушительных пропорций дедок, действительно портил глаза над пухлой книгой с изрядно потрепанными страницами. Арутюнову он показался похожим на сторожевого пса — в летах, но еще не утратившего нюх и хватку.

— Разберемся. Ты, главное, молчи и стой так, чтобы нашим милым старушкам не было видно…

Он не стал объяснять, что именно должен закрыть от старушечьих взоров Спицин. Оба и так прекрасно понимали, но одно дело — понимать, другое — произнести это вслух и тем самым признаться себе и коллеге, что собираешься совершить… то, что собираешься.

— Добрый день.

— Добрый, — отложил книгу Семеныч. — Вы к кому?

— Наверное, к вам. Я от Маргариты Соболевской, мы вместе работаем. Она сегодня утром забыла забрать пакет, который ей принесли…

— Что ж сама не заехала? — лениво щурясь, спросил дедок. Доставать пакет он не торопился, зато с откровенным любопытством разглядывал сослуживцев Маргоши.

— Вы же знаете, какая у нас работа, — пожал плечами Арутюнов. — И мы бы не прилетели, если б не были рядом.

— Поня-а-атно… Ну хорошо, а как ваша фамилия-то?

— Арутюнов.

— А, да-да, помню, вы из «плохишей»… Ладно, держите. — Он уже вытащил из-под стола небольшой сверток, но отложил его в сторону. — Только вы мне расписку напишите — так, для проформы. Порядок такой.

Арутюнов неразборчиво накарябал на подсунутом Семенычем листке: «получил… подтверждаю…» — и размашисто, не так, как обычно, расписался.

— Держите. Передавайте Маргарите Николаевне привет.

— Обязательно! — Арутюнов небрежно сунул сверток в карман и зашагал к «мухе», Спицин — за ним.

— Будет скандал, — вздохнул ведомый, когда они взлетели. — Тебя выпрут с канала и меня заодно. Борисыч, ты псих. Они ж тебя запомнили и в случае чего опознают без проблем.

— Если я смогу доказать, что Маргоше кто-то сливал информацию… — ведущий хмыкнул и вытащил из кармана трофей. — Думаю, тогда появятся другие варианты, хотя и скандала я не исключаю — только не для нас, Спицин, не для нас, а для Маргоши. Как думаешь, она захочет вот так запросто пустить на ветер свой имидж «лапушки-умницы»? О! Да у нас тут кое-что оч-чень интересное, — Арутюнов вскрыл наконец сверток и теперь разглядывал миниатюрный передатчик-«капельку» телесного цвета. — Ты когда-нибудь у нее такое видел?

— Не замечал.

— Что логично: и не должен был. Ну-ка… — Он через «инди-вид» подключился к передатчику, на экране высветился стандартный интерфейс, но при первой же попытке войти внутрь программы «капелька» выдала сообщение о неправильном пароле и самовольно отключилась.

— Негусто, — хмыкнул Спицин. — И что?

Его вопрос прервала соловьиная трель из арутюновского «инди-вида» — звонил Виталька.

— Пап, я после школы в гости к Сереге пойду, можно?

— Маме говорил?

— Слу-ушай, а давай ты ей позвонишь, а? Сам понимаешь…

— Ладно. Только чтобы не позже десяти был дома.

— Честное ковбойское! Ну, я побежал?

— Беги, что с тобой делать!

Арутюнов позвонил Людмиле, а Спицин поднял «муху» повыше, дожидаясь дальнейших указаний.

— Давай так, — сказал ведущий, закончив разговор с женой. — Слетаем-ка мы к одному моему приятелю, он в таких штуковинах разбирается. — Арутюнов подбросил на ладони приемник-«капельку». — Взломает программу в два счета или хотя бы…

Снова зазвонил «инди-вид», и Арутюнов раздраженно ткнул в кнопку «Прием». На экране появилось изображение человека средних лет… а впрочем, вот так, навскидку сложно было определить, сколько ему на самом деле. Он мог оказаться и юношей двадцати с хвостиком лет, и хорошо сохранившимся сорокалетним мужчиной.

— Евгений Борисович Арутюнов, если не ошибаюсь?

— Да. А кто вы такой и откуда у вас номер моего «инди-вида»?

— Вы пытались запустить не принадлежащий вам передатчик. В таких случаях программа автоматически посылает нам номер, с которого производилась операция. Это стандартная защита от… скажем так, разного рода любопытствующих.

— Кто вы?

— В вашем случае, Евгений Борисович, — потенциальные спасители и партнеры. Это ведь вы теперь вместо Соболевской занимаетесь в «Вестях» «хорошими новостями»? Ну, тогда прилетайте к нам, вот прямо сейчас. Уверен, нам найдется о чем поговорить.

И он назвал адрес.

15:30

«Рано или поздно, — писал в „Рутинной радости“ Лекуантре, — мы придем и к этому. В конце концов, бизнес есть бизнес, а производство пирожков давно уже принципиально ничем не отличается от производства дамских романов или новостных блоков. Конечно, всегда остаются виртуозы и фанаты своего дела, предпочитающие ручную работу — и в выпечке сдобы, и в производстве товаров интеллектуального (с позволения сказать) потребления. Но это нерентабельно — и сей приговор окончателен, обжалованию не подлежит.

Массовое производство пирожков делает продукт дешевле и доступней миллионам потенциальных покупателей. То же касается и дамских романов. И — новостей.

Поэтому мне кажется вполне закономерным, что рано или поздно…»

— …мы бы с вами и так встретились, это был вопрос времени. — Человек без возраста улыбнулся Арутюнову и предложил садиться. Сам он расположился в мягком, обтянутом кожей кресле с высокой спинкой. — Мы не работаем с ведомыми, поэтому и попросили вашего напарника обождать в приемной. Практика такова: ведущий сам решает, о чем рассказывать ведомому; Соболевская, например, предпочла все оставить в тайне. Это было несложно, она ведь устроилась к вам в «Вести» уже после знакомства с нами.