Поэтому я набрала номер Габриеллы.

Выражение лица невестки заставило меня занервничать: мне-то казалось, что мои планы приведут ее в восторг.

— Не могу понять, зачем такие усилия. Ради Джейсона?

— Габ, я пять лет лодырничала рядом с ним, из-за меня он потерял шанс жить нормальной жизнью с нормальной женщиной… с Люси. — Это имя я добавила, чтобы усилить впечатление. — Сейчас каждому из нас дается второй шанс. Хочу доказать, что могу соответствовать. — Мои слова вроде бы ее не убедили, так что пришлось достать козырную карту. — Может, мы с ним поженимся. Хочу увеличить свои шансы.

Даже если моя аргументация была не слишком логична, после этого заявления Габриелла была убеждена и побеждена. Как я и ожидала, она отреагировала на слово «поженимся», как собака на зов хозяина — забыла обо всем:

— Поженитесь? — ахнула она. — Ханна, я просто сразу не поняла! Боже мой, поздравляю! А-а, ну тогда конечно!

Боже мой! Что делается с людьми при слове «брак»! Они глупеют на глазах. Это тем более смешно, что никто из них не любит ходить на свадьбы.

— Блеск! Значит, можно начинать? Или сейчас у тебя нет времени? — добавила я с улыбкой и надеждой.

По-моему, если у тебя дети младше двадцати лет, то ты занят круглосуточно. Я старалась пореже звонить Габриелле, потому что даже когда мне очень хотелось поговорить, я боялась, что ей совершенно некогда.

А сейчас она вливала огромную порцию розовой комковатой массы с оранжевыми вкраплениями в контейнер для изготовления льда. Вид у массы был тошнотворный, но я знала, что это пюре — блюдо высокой кухни для Джуда, изготовленное моей невесткой. У Габриеллы было около десятка кулинарных книг по детскому питанию, с рецептами вроде лосося в панировке и ножек цыпленка. Этот младенец ел как король, даже не понимая, как ему повезло.

— Вот только сделаю пометку, что здесь лежит, засуну все это вместе с запиской в морозилку и буду свободна. — Говоря это, она пыталась запихнуть подносы в морозилку, уже доверху забитую ледяными кубиками пюре из цыплят в желе и смесью коктейля из креветок с чесночным майонезом. Наконец, захлопнув дверцу морозилки, она выпрямилась и сказала:

— Ну, слава Богу, все в порядке. — Поймав мой озадаченный взгляд, сочла нужным добавить: — Горжусь тем, что Джуд никогда не ест готового детского питания. А поесть он любит! Мне нравится готовить ему здоровую пищу и видеть, как он ее уплетает. Знаешь, когда он не доедает ленч, у меня на весь день портится настроение.

Я улыбнулась ей. Мне лично чуждо стремление к идеалу. Но она именно такая: стремится стать идеальной матерью, женой, хо зяйкой. Ради достижения идеала она готова на любые жертвы. Ее идеальная фигура — результат жесточайших диет. Модный гардероб — немалая часть расходов семьи. Я вдруг подумала о том, что бы делала Габриелла, если бы в ее безупречной жизни появился малейший изъян, и тут же вспомнила:

— У тебя уже есть новая уборщица?

— Еще нет. Но ничего. Я сегодня сама все сделаю.

— Понятно.

Я много чего могла бы сказать по этому поводу, но не стала терять времени. Я попросила Габриеллу сделать мне «полный макияж». В передаче по телевизору я слышала, что подобные таинства, совершаемые между двумя женщинами, — кратчайший путь к искренней сердечной дружбе. Одной оно помогает перенести травму, а другой — исполнить для первой роль жилетки. И все же, несмотря на эту демонстративную фамильярность, я почувствовала, что мы с Габриеллой обменялись меньшей информацией, чем когда-либо за те десять лет, что мы знакомы. Я вдруг поняла, что имела в виду психотерапевт Джейсона, говоря об интимности. Ну да, ты можешь сесть на унитаз при ком-то, но это не значит, что ты поймешь мысли и желания этого человека.

Габриелла, кажется, забыла, что первым условием Джейсона было мое свидание с Джеком. А если и помнила, то это не настолько ее интересовало, чтобы спрашивать о результатах. Удивительно. Меня просто потрясло, до чего мало значат обстоятельства нашей жизни даже для самых близких нам людей. Надо будет напоминать себе об этом время от времени, чтобы не попадать впросак. Лучше вести себя так, будто у тебя вообще нет никакой жизни. Тут я вспомнила, что Джуд в эти выходные впервые был в гостях на дне рождения сверстника.

— Джуду понравилось в гостях? — спросила я.

— Что? А-а! Нет. — Габриелла хлопнула себя по лбу. — Понимаешь, мне казалось, что на приглашении было написано: «в три часа». Они наняли клоунов для развлечения детей. Ну вот, мы пришли в три, а мама Робсона открывает дверь и говорит: «Вы опоздали». А я говорю: «На приглашении стоит «три»». Она клянется, что писала «в час». Но могла ведь и ошибиться. Вернувшись домой, я нашла приглашение. На нем написано: «В тринадцать часов». Черт побери, тринадцать! Можно подумать, Джуд и Робсон в армии служат! Она, видишь ли, немка, так что, может, у них в Европе так принято. Но я-то из Милл-Хилла! Моя жизнь не размечена, как циферблат, на двадцать четыре часа, я… ну ладно, что это я завелась, в общем, он сейчас у моих родителей, они его везут на побережье, так что хотя бы сегодняшний день проведет приятно.

— Отлично, — сказала я. — Не сомневаюсь, ему и вчера было не скучно.

— Просто я не люблю ошибаться. Требовалось сменить тему разговора. И я сказала:

— Значит, тебе повезло, что ты — не я. Она засмеялась.

— Ладно. — Габриелла стала разминать пальцы рук. — Сначала кофе. Потом пойдем ко мне в кабинет, и там разденешься.

— Чего?

Габриелла с упреком взглянула на меня:

— Если я буду твоим стилистом, массажистом и диетологом, мне нужно хорошенько рассмотреть тебя.

— Я не сажусь на диету. Я о диете ни слова не говорила. Я не могу, есть меньше, чем требует организм. Если бы я стала думать, что меня лишат еды, я начала бы есть про запас. Посади меня на диету, и эффект будет обратный: я стану в два раза толще, ты и ахнуть не успеешь.

Может, не похоже, но я очень серьезно отношусь к пище. Бывает, ем шоколад и вдруг вижу, что съела разом всю плитку. Тот факт, что я прохлопала удовольствие и не насладилась вкусом, доводит меня чуть не до слез. О шоколаде, который проскочил нераспробованным, я могу думать целый день.

Габриелла помахала рукой:

— Успокойся, дорогая. Я не говорю о лишениях, я говорю о здоровье. — Как будто это не одно и то же.

Я взяла свою чашку кофе и медленно пошла за ней наверх. Конечно, я не собиралась по-прежнему носить обтрепанные джинсы и серый от старости лифчик. Габриелла — женщина, которая каждый день надевает свежее белое кружевное белье. Она даже называет его каким-то изысканным французским словом, вот какая она стильная! Я напомнила себе, что собиралась пойти на все, чтобы стать достойной Джейсона. Я собиралась переродиться из гусеницы в прекрасную бабочку.

Габриелла взяла из моих рук чашку с кофе и отставила ее в сторону.

— Итак, прежде всего тебе надо снять шапку, Ханна. Ты в ней не смотришься. О, Боже мой, что у тебя с волосами!

На мне была бейсбольная кепка. Она сдернула ее с моей головы, прежде чем я успела ее остановить.

— Парикмахерские стоят дорого, — заметила я. — Подстричь себе челку может каждый.

— Честно говоря, нет.

— Она стала редкой, мне приходится ее все время подрезать.

— Ты просто идиотка. Когда ты это сделала?

— Вчера вечером. Я скучала. По телевизору не было ничего интересного. — Моя невестка скорчила гримасу. Я добавила: — Габриелла, ты должна знать, что я чувствовала себя плохо из-за того… того, как поступила с Джейсоном, понимаешь? Я себя упрекала. И сделала это из угрызений совести.

В общем, я сказала правду. Я все смотрела на свое растение — побег банана, полученный в ответ на мою фальшивку, — и содрогалась.

Габриелла подтащила меня к зеркалу, схватив так крепко, словно боялась, что я убегу.

— Угрызения совести. Угу. Ты похожа на Джима Кэрри в «Тупой, еще тупее». Готова поспорить, ты и сейчас продолжаешь себя винить. Дурочка!

Я переминалась с ноги на ногу. Если честно, с этой челкой я действительно выглядела слегка придурковатой. Меня удивило, что Габриелла видела фильм «Тупой, еще тупее».