Ее внешность привлекла меня. Я притворилась, что проверяю звонки на своем мобильнике. Это такая военная хитрость. Есть один старый способ задержаться: делать вид, будто что-то ищешь у себя в сумке. Но этот — удобнее. Можно дольше стоять, отрешенно глядя прямо перед собой. Какой смысл разглядывать дно собственной сумки, усыпанное крошками и мелочью. Я рискнула еще раз взглянуть на лицо женщины. Несомненно, она одна из тех, кто делает ставку на имидж.
На ней были кожаные черно-белые туфли с невероятно острыми носами, с тисненым узором, на крошечных каблуках. Я догадалась, что это последний писк моды. Конечно, они безобразны и неуклюжи, но выглядят суперски, как бы намекая: «Я могу то, о чем ты и не помышляешь, бедняжка». Я смотрела на них и не могла оторваться. Так бывает, когда глаз не можешь отвести от чьей-нибудь бородавки. Если я, верно, усвоила уроки Габриеллы, то это дизайнерская модель ценой в три сотни фунтов. Кардиган женщины был застегнут неправильно, не на те пуговицы. Я не слишком хорошо знаю мужскую психологию, но подозреваю, что эта нарочитая небрежность придавала даме больше сексуальности.
Она вошла в дверь, из которой я только что вышла, и тут меня осенило: пора уносить ноги, а то буду торчать здесь, пока Джек не выйдет. Отойдя в сторону, я остановилась, следя за перемещением мисс Острые Носы внутри ресторана. Ненадолго, просто чтобы понять направление ее движения. Я проговорила в трубку «М-м-м» и небрежным жестом подала знак администратору, глядящему на меня из-за стеклянной двери, мол, не беспокойтесь, все в порядке- Мисс Острые Носы прошла прямо к Джеку. Я увидела, как она целует его в губы, увидела, что он отвечает на ее поцелуй. Я даже прижала руку к горлу, как какая-нибудь деревенская бабулька, впервые увидевшая женщину за рулем. Потом с серьезным видом кивнула администратору, тот кивнул мне в ответ, и пошла, наконец, от дверей ресторана.
Я провела рукой по лицу. Меня будто поразила молния. От такого удара мое сердце сгорело, превратившись в маленький черный уголек. «А на что, собственно, ты рассчитывала?» — спросила я себя. Меня подташнивало от ощущения собственной наивности. У Джека шикарная подружка. Это, конечно, не доказано. Может, они просто друзья. Нуда, как же! Просто друзья не целуются в губы при встрече.
Я напомнила себе, что пришла повидать Джека вовсе не с целью его снова захомутать. Я пришла, чтобы разобраться в прошлом, и, приняв предложение Джейсона, заключить новый брак. Поэтому меня совершенно не касается, кого там трахает Джек. Может, я так переживаю потому, что она блондинка? В Швеции, допустим, их десять из десяти, но для Британии блондинка — это высший класс, как конфеты «Фереро-Роше». И тут я призналась себе: меня расстроило то, что Джек после разрыва со мной не остался навсегда одиноким волком. Нет, он прекрасно живет без меня, более того — на моем месте оказалась если не настоящая фотомодель, то, без сомнения, женщина, превосходящая меня по всем параметрам. А в глубине души я надеялась, что меня сменила старуха с бородавкой на носу. Или даже мужчина.
Я стиснула зубы и встряхнула головой. Ну-ка, Ханна, возьми себя в руки. Наша встреча подтвердила то, что развод был верным шагом. Джек пробивается наверх, к успеху. А я? Хотя сейчас меня волновало другое: как быть, если Джек не даст мне возможности выполнить условия Джейсона? И это ведь справедливые условия. Прежде чем вступать в новый брак, я просто обязана разобраться в причинах, разрушивших мой первый союз.
Джек сказал, что ненавидит меня. Ненависть — сильное чувство. Я зажмурилась, вспоминая, как Джек целует блондинку, положив руку ей на бедро. Джек — проигранный матч. Я на миг задержала дыхание. Я должна забыть его и сосредоточиться на Джейсоне, чего бы мне это ни стоило.
На следующий день я все рассказала Мартине.
— С ума сойти, — отреагировала она. — А что, клыки у него так и не выросли?
Мартина работала ассистентом стоматолога. К счастью для нее, вся ее жизнь протекала в ее собственном воображении или на страницах любовных романов, которые она читала пачками. А как иначе при такой работе? Это не жизнь, это смерть заживо! Ее начальника звали Марвин, и хотя он был довольно приятный человек, он обожал свою зверскую работу. Он был просто помешан на зубах и деснах, и в придачу никогда не умолкал и не выключал радио. Каждую свою мысль он высказывал вслух, перекрикивая рекламу на радио и вопли ди-джеев. Весь рабочий день из его кабинета доносилось что-то вроде: «Интересно, какой астрологический прогноз на сегодня в календаре «Колгейт»? Мартина, оторви листок, прочитай… там вечно что-нибудь про отбеливание… такие глупости пишут…»
Я на ее месте застрелилась бы. Но Мартина, по-моему, не слышала ни одного слова из его монологов.
— Да, — ответила я на ее вопрос. — Клыки не выросли. Да и сам он ничуть не повзрослел.
Мартина оторвалась от тарелки. Мы сидели в пиццерии рядом с ее домом. Здесь я отравилась уже два раза.
— Не говори о нем плохо, это несправедливо, — сделала она мне замечание. — Мы все самолюбивы. Он уверен, что ты ему изменила, как же ему к тебе относиться? Он не может забыть предательства, потому что… романтик по натуре.
Мартина выудила пальцами оливку из пиццы. Я представила себе, как оливка, пока Мартина подносит ее ко рту, пытается избежать страшной участи, маленькими ручками в ужасе хватаясь за воздух.
— Верность — не самое главное во многих браках. Поверь мне, я знаю, — поучительным тоном произнесла я.
И в качестве примера рассказала Мартине случай из моей практики. Одна женщина наняла нас на три месяца, чтобы следить за ее женихом, думая, что он ей изменяет. Мы поставили возле его дома фургон. Она заплатила нам сорок тысяч фунтов за то, что мы подтвердили ее подозрения. Но в последний, третий месяц слежки он перестал ей изменять. Через несколько недель эта дама позвонила Грегу и пригласила его в часовню, где они с женихом собирались получить благословение на брак. Ей очень хотелось видеть там Грега. Тот в это время как раз завтракал и чуть не подавился куском сосиски: «И как вы меня представите вашему жениху? Или мне спрятаться за колонной?»
Мартина засмеялась и сказала: — У меня все будет по-другому. У нас с мужем — то есть когда он у меня появится — не будет секретов друг от друга.
Святая наивность! Правда, как посмотреть. Мартина может показаться глупой. И все же я подозреваю, что она не так непроходимо тупа, как хочет казаться. Просто у нее четыре старших брата, и она с детства привыкла казаться беспомощной и зависимой.
Не знаю, как мы с ней сошлись, потому что мне больше нравятся люди, которые не несут чуши.
— Я не смогу выйти замуж, если Джейсон узнает, что мне не удалось все решить с Джеком.
Мартина странно зафыркала. Я думала, что она подавилась пышкой, но она, оказывается, пыталась сказать:
— Роджер тебе скажет, что делать!
— Гениально, Мартина!
Отец был так потрясен моим рассказом, что подскочил на кресле и взревел:
— Да почему вы не можете сесть и поговорить как нормальные взрослые люди? Просто смешно! Прошло десять лет! Надеюсь, он не собирается лишать тебя последнего шанса обрести счастье в личной жизни?
Я взяла в руки стакан воды и уставилась в него.
Я чувствовала себя неважно, встреча с Джеком пошатнула мою уверенность в себе. Так бывает, когда через десять лет после окончания школы встретишь отличника из своего класса. И пусть ты с тех пор преуспела в жизни, все равно сразу чувствуешь себя такой же неудачницей, как и тогда. Я стала совсем другой, превратилась во вполне цивилизованную, благовоспитанную леди! Но с Джеком я сразу стала той же глупой девчонкой, на которую нельзя положиться. Нет, отец ничем не поможет.
— Он до сих пор не обрел душевного равновесия из-за меня, — призналась я.
— Да в чем же дело! — воскликнул Роджер. Шестым чувством я ощущала, как на заднем дворике соседи затаили дыхание. — Это бред какой-то! Дай мне номер его телефона! Где он живет? Я поеду и поговорю с ним, уж я с ним разберусь, с этим наглецом!
