В динамике пикнул сигнал отключки, воцарилась тишина. Два оператора, Яковенко, Демин и человек восемь офицеров в бронежилетах и «лыжных шапочках», которые по необходимости превращались в маски, переглянулись.

Хорошо рассчитали ребята: следить за шахтой было поздно, они уже там. И можно быть уверенным, все штреки-забои на предмет засады прочесали. Интересно, в какой академии МВД их главаря обучали?

Яковенко быстро перешел в инфоцентр, мы — за ним. Он включил подсветку на карте района и покрутил головой — не иначе, Африку искал.

— Ничего нет, товарищ полковник, — доложил оператор, сняв наушники. — Не успели засечь, абоненты менялись и говорили с передвижных точек.

— Это я и без тебя слышал, — отмахнулся начальник. — Шахта «Южная», — ткнул пальцем в звездочку на чистом зеленом фоне. — Степь! Голая степь!.. Километра полтора от оживленной трассы, старый копер — как на ладони… Одна узкая шоссейка… На восток, север, запад — по полтора-два километра степи… Слева по трассе в трех километрах — посадка, узкая полоска смешанного леса. По степи ни им, ни нам не пройти — зона обрушения, все иссечено провалами в заброшенные выработки…

— Надо брать на трассе, — вмешался в разговор Демин. — Ставим в засаду по семь машин справа и слева от дороги, наряды ППС курсируют в двух направлениях. Как только выедут на трассу — отсекаем Онуфриевых…

— Да не отпустят они Онуфриевых, товарищ подполковник, — уверенно сказал один из офицеров. — Что они, не просчитали, что их на трассе попытаются взять?

— Значит, не препятствовать движению! — посмотрел на часы Яковенко. — «Десятый», «Двенадцатый», «Четырнадцатый» без опознавательных будут вести их, пока не отпустят. — Товарищ полковник, Иевлев на телефоне! — крикнул оперативный дежурный. Яковенко взял трубку.

— Его дело — передать деньги! Все! И забрать жену с ребенком… Что значит — не отдадут?.. Нет, пусть делает то, что они скажут, никакой самодеятельности!.. Давай, отправляй его! «Десятый», «Двенадцатый» и «Четырнадцатый» — это мой «ниссан», «волга» и «девятка» с форсированным двигателем, на которых не стояли ментовские клейма; нам предстояло следовать в транспортном потоке за киднапперами, если те не пожелают восстановить семью Онуфриевых и возьмут кого-то из них в заложники.

— По машинам! — приказал Яковенко. — Рации не выключать, действовать только по моей команде!

Киднапперы играли почти в открытую. Не знать того, что их поведут, блокируют движение и уйти не дадут, они не могли. Значило ли это, что толстосум с семейством обречены? На что-то же они рассчитывают!

Я вывел «ниссан» с площадки служебных машин ГУВД, включил рацию. Как могут развиваться события, я приблизительно представлял — в «Альфе» мы прорабатывали вариантов семь задержаний машин с заложниками. Но, во-первых, со мной сейчас были не мои ребята, а градинские менты; а во-вторых…

Во-вторых, события развивались по «восьмому», никем не предвиденному варианту.

Мне было приказано занять место на развилке — в нескольких метрах от начала лесопосадки. Если стать лицом в направлении краевого центра, вправо уходила грунтовка, огибавшая поле, а полуразрушенный копер «Южной» оказался приблизительно в двух километрах по левую руку — в бескрайней степи — и плохо просматривался даже в полевой бинокль.

Магистраль была широкой и оживленной. Преступники действовали с расчетливостью профи высокого класса (так что в жаргончике блатарей из числа абонентов Онуфриева был прокол): даже время передачи денег было продумано. Шахтенка, может быть, и была «Южной» — в бассейне или системе других горнодобывающих предприятий ПО «Азовуголь», — но по отношению к трассе Градинск — Краснодар стояла как раз на западе, так что именно теперь, в девятнадцать тридцать пять по местному времени, вместо давно снятой с копра красной звезды висело яркое, как надраенный медный таз, солнце, и в пунктире железного потока машин ничего, кроме протуберанцев, видно не было.

Единственным источником информации был Онуфриев, но он молол какую-то чушь, по мере приближения к месту встречи затухал, а поток на дороге к вечеру, как назло, увеличился. Так и хотелось выскочить на дорогу и попросить тишины.

«Вижу капот какой-то светлой машины справа от здания… похоже на «ниву»… номер не разберу… людей нет… сто метров осталось, прекращаю связь…»

Видимо, так его проинструктировал Иевлев: связь была односторонней, давать ему в «пежо» рацию побоялись. Я подумал, что среди сотен мчащихся по дороге в обоих направлениях машин наверняка есть связные киднапперов. Тогда они видят меня и всех наших. Стоило бы, конечно, открыть капот, инсценируя поломку, но тогда бы я ограничил видимость и мог пропустить что-нибудь важное по аудиосвязи. А кроме того, я на секунду представил себе, что так сделают все оперативники — ради конспирации пооткрывают капоты. То-то будет хохма: на каких-нибудь пяти-семи километрах стоит семнадцать машин с открытыми капотами!

Интересно, догадался Яковенко установить слежку за Демьяном и Шорохом? Вот их бы Иевлеву со своими разыскниками попасти, а здесь РУОП вполне достаточно — без сопливых разберемся.

«Третий», Титаренко, ты где, отзовись!» — запросил Яковенко земляка по рации.

«Первый», я — «Третий», иду в западном направлении, по грунтовке объезд, породой завалило».

«Кого, е… мать, тебя завалило?!»

«Та не, грунтовку!»

«Пятый»!.. «Пятый»!.. Титаренко, «Пятый» с тобой?»

«Та не, он кудысь на серпантин полез».

«Что-о?!. Какого хрена он туда полез?!»

«Оттуда, с запада, мабуть, плацдарм хорошо видать».

«Первый», я — «Пятый»! Стою на терриконе за выступом. Меня им не видно, а они как на ладони».

«Крайнев! Я тебя за самодеятельность под суд отдам. А если они тебя засекут — самолично расстреляю, ты понял?!»

«Не засекут, товарищ полковник. И не самодеятельность, а инициатива. Так что я сверлю дырочку для ордена… Вижу автомобиль «волга» «ГАЗ-24», салатового цвета… «Нива» жопой торчит, номера не видать, бежевая… Какая-то иномарка в развалинах шахтоуправления… зеленая… вроде «ауди»…»

«Людей давай, орденоносец!»

«Люди по машинам… нет, вижу троих, курят… Едет!.. Вижу объект, товарищ полковник!..»

«Молчи, Крайнев. Все сосредоточились на объекте! Внимание всем! Тишина в эфире!..»

«Третий» и «Пятый» пошли в обход. Грунтовка разветвлялась: с территории шахты уводила на террикон, к скиповому подъемнику, где уже все должно было порасти травой: восемнадцать лет тому, когда я учился в Градинске, «Южную» уже демонтировали. Третье ответвление от рудничного двора тянулось до «железки», рельсы которой, надо думать, давно пошли на переплавку или поржавели.

Слышно было в динамике: мотор «пежо» заглох, хлопнула дверца…

Голос неизвестного. Привез?

Голос Онуфриева. Да.

Пауза.

Голос неизвестного. Пересчитай!

Голос Онуфриева. Где моя семья?

Голос неизвестного. Сейчас увидишь.

Металлический щелчок (дверь?.. капот?..).

Пауза.

Ну, что там?..

Голос (издалека). Сто по пятьдесят, пятьдесят по сто.

Голос неизвестного. Кто выдал? Менты?

Голос Онуфриева (обиженный). Кредит. Банк «Восток». Под цех ликеро-водочнрго.

Голос неизвестного. Сколько?

Голос Онуфриева. Двести пятьдесят. Четыреста — в офисе взял, из зарплаты. Остальные мои.

Голос (издалека). Номера и серии разные, купюры наполовину «бэу».

Резкий свист.

Голос неизвестного. Что там?!

Голос (издалека). Чисто!

Голос Онуфриева. Где мои жена и сын?!

Голос неизвестного. Не скули. Готово?..

Ответ — неразборчиво.

Пауза.

Я обратил внимание на «москвич» последней модели, который минут десять тому назад прошмыгнул в направлении Градинска, а теперь возвращался со скоростью километров семьдесят в час. Значит, он курсировал на отрезке восемь-девять километров.