Четырехкомнатная квартира улучшенной планировки, в которой жил Онуфриев, находилась в двухэтажном восьмиквартирном доме на улице Центральной. От картин на стенах (насколько я мог судить, весьма недешевых, хотя и не краденных из Третьяковки), канделябров, хрусталя и всевозможной аудиовидеоаппаратуры рябило в глазах. Под домом размещался гараж, где стояли натертые до блеска «мерседес-600» Онуфриева и прогулочная «пежо» его супруги Лидии Афанасьевны. Бизнесмену эти игрушки были без надобности — его возил личный шофер на служебной машине.

— Ну хорошо, — отложил ручку Володя Сумароков и придвинул стул к трясущейся туше, — давайте еще раз все по порядку. С самого утра. В восемь часов вы встали…

— В семь, — разлепил губы Онуфриев. — Я всегда встаю в семь. Умылся…

«Почистил зубы», — так и хотелось вставить мне, потому что я про все это слышал уже дважды.

— Почистил зубы, — заученно повторил Онуфриев.

Я отвернулся в сторону. В глазах Сумарокова тоже заплясали веселые чертики.

— Про туалет и велотренажер можно пропустить, — разрешил он. — Жена еще спала?

— Жена спала.

— А сын?

— Сын тоже спал. В понедельник он вернулся из Артека. Завтра я собирался отправить его к матери в Хобров.

— Вы поздно ложитесь?

— Обычно нет, часов в одиннадцать. А вчера мы были в ресторане…

— Все? И сын тоже?

— Нет, он оставался дома… вот с ним, — покосился Онуфриев на дверной проем спальни, где лежал мертвый телохранитель, и позеленел.

Володя посмотрел на Васина, тот кивнул: «У нас все».

— Выносите, — распорядился Сумароков и, когда санитары вошли в спальню, спросил у хозяина: — Борис Ильич, у вас есть кофе?

— Что? — испугался тот.

— Кофе? В зернах?

— Нет… да, есть… то есть не знаю.

— Давайте пройдем на кухню, там и продолжим.

Я помог туше оторваться от дивана, на котором осталось мокрое пятно.

В одном из навесных ящиков на отделанной красным деревом кухне оказался-таки кофе «арабика» в высокой жестяной банке. Краем уха слушая затянувшийся разговор следователя с потерпевшим, я принялся за дело.

— В каком же ресторане вы были?

— Это что, важно?

— Странно, Борис Ильич. Про то, что вы почистили зубы и сходили в туалет, вы упомянуть не забыли, очевидно, считая, что это важно.

— Извините. В ресторане «Наполеон». Здесь неподалеку.

— Вы были там вдвоем с женой?

— Да. А что?

— Борис Ильич, давайте не будем меняться ролями. Я буду задавать вопросы, а вы — на них отвечать. А то мы так до утра не закончим.

— Извините.

— Вы часто посещаете рестораны?

— Ну… раз в неделю…

— Хорошо. Когда вы уехали сегодня?

— В восемь. За мной пришла машина. На девять часов было назначено правление банка.

— Какого банка?

— Нашего, «Восток». — Дальше!

— Заседание окончилось в десять. В одиннадцать у меня была назначена встреча в кафе «Сфинкс».

— Где, где? — Сумароков бросил на меня быстрый взгляд.

— В кафе «Сфинкс». Это такое уютное заведение на улице Московской.

— Так. И с кем же вы должны были встречаться?

— С инвестором из Киева. На предмет заключения договора о создании совместного предприятия на базе нашего объединения «Мак».

— А почему именно там?

— Где, в кафе? Ну… там хорошо. Отдельные кабинки, знакомый владелец.

— Ардатов?

— Да. Эдуард Семенович.

— И что же?

— Кафе оказалось закрытым. Мы купили бутылку коньяка, немного закуски и отправились в «люкс» к этому Терещенко, в гостиницу «Парус». Он всегда там останавливается.

— В котором часу вы расстались?

Я включил кофемолку, вынудив их заткнуться на непродолжительное время.

— В половине первого. Подписали протокол о намерениях и разошлись.

— После этого вы поехали домой?

— Да… то есть нет… Вначале я позвонил своей секретарше и заказал билет на самолет. Девятнадцатичасовым рейсом.

— Себе?

— Себе?.. Нет, Терещенко. Еще заехал на склад в гавани. Обычно я обедаю в два, оставалось время…

— И чтобы убить его, вы заехали на склад?

— Кого… убить?

Я не выдержал и рассмеялся. Володя хотел посмотреть на меня с укоризной, но не вышло — губы его тоже растянулись в улыбке.

— Водички холодненькой не хотите, Борис Ильич?

— Нет…

— Время, время убить. Не «кого», а «что».

— Нет, конечно. У меня там были дела. Утром должны были отгрузить партию лекарственных трав и получить четыреста литров спиртовой основы для фабрики.

— Откуда и куда?

— Спирт из Краснодара, травы в Бердянск.

— Дальше.

— Потом я заехал в наш фирменный магазин «Золотая роза» на Бессарабке и в два часа приехал домой.

— А звонили во сколько?

— Кто? Я?

— Да не вы. Похитители. Не помните, во сколько раздался звонок?

— Не знаю… Я вошел. Жена и сын меня не встретили.

— Кто обычно отпирал дверь?

— Я сам отпирал дверь, у меня ключи.

— А когда приходили гости?

— Иногда — телохранитель, иногда — я сам.

— Телохранитель постоянно находился в доме?

— Нет, он постоянно находился со мной. А сегодня я его отпустил, потому что хотел, чтобы он поехал с Сережей в Хобров. Мы с женой должны были завтра улетать в Турцию.

— В Турцию?

— Ну да.

— Вы его отпустили, а он оказался в доме. Почему?

— Не знаю. Может быть, жена его вызвала… не знаю.

— У вас один телохранитель?

— Два. Один в отпуске. Но его заменяет водитель, он тоже числится в отделе безопасности фирмы. А этот — с семьей.

— Вам кто-нибудь угрожал? Чего-то вы опасались?

— Никто не угрожал. А опасаться всегда есть чего: при мне бывают крупные суммы наличных денег. Двенадцать объектов, нужно платить людям, закупать сырье… и так далее.

— Хорошо, мы к этому еще вернемся. Итак, вы вошли, жена и сын вас не встретили…

— Я позвал их — тишина. Вошел в спальню и увидел… Кубацкого… кровь… И сразу же зазвонил телефон.

— Хорошо. Теперь сосредоточьтесь, Борис Ильич. И очень точно, буквально воспроизведите разговор.

Онуфриев пошевелил извилинами в виде лобных морщин, помолчал дольше чем следовало и с видимым усилием стал вспоминать.

— Он сказал: «Онуфриев?» Я ответил: «Да». — «Твои жена и пацан у нас. Будешь делать то, что тебе скажут, получишь их целыми и невредимыми». Я спросил, кто они. Он не ответил, сказал: «Слушай внимательно. У тебя под столом стоит пустой черный «дипломат». Положишь в него «лимон». И будешь ждать моего звонка. Заявишь в милицию — заказывай гробы!» — Бизнесмен тяжело, прерывисто вздохнул и, привалившись к стене, закрыл глаза.

Я сыпанул десятикратную дозу кофе за счет несчастной жертвы киднапперов в резервуар немецкой кофеварки: шел пятый час, самое время подумать о сне или о том, как от него избавиться.

— И все?

— Нет, не все. Я спросил, что мне делать с трупом.

— У кого спросили? — как бы невзначай поинтересовался хитрый Сумароков.

— Ну… у этого, который со мной разговаривал…

— И что он вам ответил?

— «Это твои проблемы. Можешь отвезти его на кладбище». И все… нет, то есть он сказал, что дает мне сутки на поиски денег. Извините, можно я выйду в туалет?

— Еще бы! — ответил Сумароков. По-моему, последняя просьба бизнесмена его вполне обрадовала.

Как только Онуфриев вышел, я быстро нырнул в холодильник, вынул оттуда палку сырокопченой колбасы и, отрезав два больших куска, протянул один Володе.

— Да неудобно! — замялся он.

— Ешь! Сам он не догадается, а тебе еще с шофером беседовать, в банке побывать, допросить соседей, Ардатова… — Ну и так далее, я всего не сказал, потому что, во-первых, он знал сам лучше меня, во-вторых — говорить мешала колбаса во рту.

— Что ты по поводу этого думаешь? — с трудом пошевелил языком Сумароков, расправляясь с краденой колбасой.

Я не без сожаления доел свою порцию и достал из буфета чашки.

— По крайней мере промелькнул «Сфинкс» и его хозяин. Не думаю, чтобы это было совпадением. Пожалуй, стоит узнать подробнее, чем занимается этот жиртрест. Не нравится он мне. С телохранителем явно путаница какая-то. Хотя вполне возможно, он выполнял в семье другие функции в его отсутствие. Если он отпирал дверь, то почему труп в спальне? Увидав киднапперов, попытался бы отработать свою зарплату. А в квартире все в идеальном порядке, с уверенностью можно сказать, что Никакой потасовки не было.