— Что же делать?

— Спрячемся в самолете и вернемся в Италию, — предложил Чосек. — Из аэропорта как-либо сумеем выбраться в родные места. Теперь туда летают десятки самолетов, включая военные.

— Нет, — решительно воспротивился пан Дыля, — отступить, когда мы в двух шагах от цели? Я этого не прощу ни себе, ни вам!.. Предлагаю все-таки разобраться с Желтым Дьяволом. Кто это на самом деле? Сотни миллионов людей по всему миру умирают от пуль, голода и болезней, гибнут в пожарах и катастрофах, теряют друзей и близких, не зная, что подлинная причина их бедствий — Желтый Дьявол с его претензиями на абсолютную власть и абсолютную собственность!

— Увы, это так, — вздохнул Чосек. — Вот цивилизация: или на кого-то пашем, или от кого-то прячемся. А в промежутках сидим в тюрьме или нищенствуем. И так всю жизнь. Неужели это и есть «эпоха великой демократии», о которой трубят проходимцы?.. Послушайте, если уж пробираться в логово Желтого Дьявола, давайте держаться вблизи от него! По-моему, пока это наиболее безопасное место!

Так и поступили. Затаившись у самых башмаков Желтого Дьявола, узнали еще о том, что по прибытии в аэропорт все пассажиры, их вещи, а также авиалайнер будут подвергнуты самому тщательному досмотру.

— У халуя, что прислуживает Дьяволу, довольно просторная спортивная сумка. Бьюсь об заклад, в ней не станут рыться детективы.

— Сверхнаглецы и нас кое-чему научили, — сказал Гонзасек. — Как ни скрывают они от народов зловещую науку превращения людей в стада баранов, все же и мы узнаем кое-что об этой свирепой, но, увы, безотказной науке. Эта наука требует, чтобы повсюду правили деньги: именно таким образом Желтый Дьявол и его слуги лучше всего маскируют собственную власть. Клянусь, эта власть рассыплется тотчас, едва поколеблется власть денег!..

Самолет пошел на снижение, уставшие от долгого полета, шумов и вибрации пассажиры пристегнулись ремнями. Используя общую рассеянность от дискомфорта, пан Дыля раскрыл чужую спортивную сумку и все втроем по очереди забрались в нее.

— Одно удивляет, — сказал Чосек. — Отчего Желтый Дьявол летает на рейсовом самолете?

— Это вовсе не рейсовый, — объяснил пан Дыля. — Самолет принадлежит Желтому Дьяволу, но поскольку Дьявол не гнушается даже копейкой, он подрабатывает, маскируя свои перелеты под рейсовые. Это его знаменитый хозрасчет, который сводит все обилие разностороннейших отношений в природе и обществе к гнуснейшей финансовой дискриминации. Разве могут быть хозрасчетными отношения с матерью или любимой, разве может быть хозрасчетным гений, проклюнувшийся из народной среды? Они навязывают тотальный хозрасчет под видом экономического баланса именно для того, чтобы держать под своим контролем и отношения с любимой, и вызревание гения!

— Скорей бы на свежий воздух, — вздохнул Гонзасек. — В этой торбе тошнотворные запахи. Ее владелец перевозит наркотики. Может быть, и сам наркоман.

— Вряд ли, — сказал пан Дыля. — Желтый Дьявол слишком бережет себя. Он не потерпит рядом нерадивого. А наркоманы — безответственные и непредсказуемые типы…

Самолет произвел посадку. Пассажиров предупредили о специальной процедуре досмотра. На трап выпустили только Желтого Дьявола и его людей.

— Шеф, — послышался голос хозяина спортивной сумки. — Ваш предшественник время от времени проверял сотрудников на вшивость. Может, благодаря этому он так и не обнаружил в своем окружении шпиона или предателя!

— Хочешь сказать, что я должен был подвергнуть досмотру и моих людей? Может быть… Впрочем, не начать ли проверку с тебя? Эй, Бен, слыхал? Самюэль предлагает всех вас проверить на вшивость. Я спрашиваю, не начать ли с него самого?

— Вы великий мудрец, сэр, и одним замечанием способны уничтожить тысячу наших врагов. Я думаю, с Самюэля и нужно начинать.

Пан Дыля и его товарищи замерли, ожидая дальнейшего поворота событий.

— Можно, конечно, начинать с меня, — сказал владелец спортивной сумки, сообразив, что зарвался в желании угодить. — Конечно, я способен иногда прихватить для знакомых ребят пару унций наркотика. Но я его не употребляю, в отличие от тех, кто желает выглядеть святее римского папы.

— Самюэль намекает на тонкое обстоятельство, а, Бен? — засмеялся Желтый Дьявол.

— Милые бранятся — только тешатся, — ответил проныра, которого называли Беном…

Говорившие внезапно перешли на незнакомую речь. Что-то отвечали встречавшим их людям.

Спортивная сумка была вкинута в багажник, зарокотали моторы — машина поехала.

— Одна беда пронеслась, другая настигла, — проворчал пан Дыля. — Мы упустили момент и теперь беспомощны…

Почти два часа продолжалась поездка в багажнике. Потом Самюэль, видимо, прислуживая боссу, — сумку он достал лишь поздно вечером.

Открыв багажник, он куда-то отлучился. Этим воспользовались пан Дыля и его товарищи. Они покинули стальной склеп, а потом и гараж, в котором стояла машина.

Шел дождь. Дул ветер. Постройки вокруг напоминали большую загородную виллу. Светился огнями двухэтажный особняк. Вдаль уходила отличная дорога.

— Мы за городом, — сказал пан Дыля, нюхая воздух. — Но где именно находимся и что с нами может случиться через минуту?..

Спасаясь от дождя и ветра, друзья присели на ступеньки дома под навесом.

— Каждый день — ожидания и лишения, — пожаловался Чосек. — Тяжело вынести такую жизнь, особенно тому, у кого семья и дети. Нищета подавляет человека эффективней, нежели диктатура. Кто мы на этом свете?

— Человек опутан мировыми отношениями собственности и власти, — подал голос пан Дыля. — Невежественный, он клянет за свои несчастья крайнего, того, кто на виду… Наши более счастливые предки считали, что счастье — это свобода и благосостояние. Нынешние ожидания скромнее. Мне, например, довольно и того, чтобы жить, не греша против своей совести…

На втором этаже растворилось окно, послышалась прекрасная музыка.

— Эти не пьют «чернила» и не оскопляют дух «трясучкой», — сказал Гонзасек. — Берегут мозги. Ничтожный талантишко, использованный разумно, всегда победит великий талант, к которому относятся безалаберно.

— Бах, — задумчиво промолвил пан Дыля. — Вот она, живая совесть. Имитаторы не могут обходиться без чужих камертонов… Да, не деньги, не власть, не хитрый заговор определит, в конце концов, облик человечества, а совесть… Хотел бы я сейчас взглянуть на того, кто среди ночи слушает подобную музыку. Успокаивает нервы? Набирается сил? Поднимает интеллект? С высот гения пытается проникнуть в недоступный для себя мир?..

Чосек вдруг встал, потянулся, подошел к водосточной трубе, ловко вскарабкался по ней, прошел по узкому карнизу и заглянул в раскрытое окно.

Друзья, не спускавшие с него глаз, изумились: Чосек жестами звал их к себе, взывая к осторожности. «Что за чертовщина?»

Через минуту пан Дыля и Гонзасек взобрались на карниз. Окно к тому времени захлопнули, но сквозь прозрачные занавеси было все видно.

В просторном зале с камином, картинами и скульптурами вдоль стен стоял стол, над которым сверкали три хрустальные люстры. За столом сидело трое пожилых в черном, и каждый до деталей походил на Желтого Дьявола. Казалось, Желтый Дьявол разделился на три одинаковых существа. Три молодых женщины безмолвно прислуживали им.

— Который Желтый Дьявол? — спросил Чосек.

— Т-с, — пан Дыля приложил палец к губам. — Главное, мы у цели!

Подобные друг другу типы о чем-то беседовали, жестикулируя, ели и пили, а потом поднялись разом и стали прощаться.

Зал опустел, музыка пропала, появились слуги — они быстро прибирали, унося приборы и остатки пищи.

— Кто-то из них обожает дождь и сырой воздух, — сказал пан Дыля. — Кругом кондиционеры, однако, я слышу, открывают окно… Если догадка верна, мы непременно обнаружим лазейку…

Пользуясь тьмой и непогодой, друзья обошли вокруг дома по узкому карнизу. И точно: дверь на балкон второго этажа, выходившая в замкнутый двор, оказалась приотворенной. Ею и воспользовались, бесстрашно проскользнув в спальню.