Монотонно объявляют мою остановку, с общей толпой вываливаю на перрон. Дух захватывает от красоты — всё в мраморе, барельефы, цветная мозаика и эскалатор загруженный людьми. В ларьке покупаю газету, что б что-то читать в поезде и наверх.

Всё замело снегом, пожалел, что сапоги не надел, противный холод лезет в носки и тает под ступнями. Но улицы преображаются, возникает ощущение чистоты, грязи под ногами не видно, вокруг белизна.

Бегаю по магазинам, накупил овсяного печения, в Севастополе это страшный дефицит. Строю глазки продавщице, она лучезарно улыбается и выуживает из-под полы пачку ассорти шоколадных конфет с ромовой начинкой, даже по меркам Москвы — круто. Затем, толкаюсь вместе с женщинами, стою в огромной очереди, завезли импортные сапоги, моя матушка о таких давно мечтает.

После, просто брожу по улицам, удивляюсь такому количеству народа. Идёт непрерывным оттоком и на встречу и обратно. Кошмар! Задохнуться можно. Ныряю в бар, заказываю рюмку коньяка и горячий чай, смешиваю. Мне один лётчик рассказывал, таким способом можно быстро согреться. Кстати, он называл этот коктейль, адмиральским чаем. Действительно, ноги быстро отогреваются, похорошело. Сижу до самого вечера. В этом же здании располагается ресторан, доносится музыка, весёлые возгласы, хрустальный звон бокалов:- А сейчас, для нашей несравненной гостье из солнечного Крыма — «Листья жёлтые»!

Звучит музыка:- «Листья жёлтые над городом кружатся, тихим шорохом под ноги нам ложатся…», — даже взгрустнул, песня навеяла воспоминание о Графской пристани, о Приморском бульваре… смотрю на часы — пора!

Изрядно подогретый, выхожу на мороз, бегу к поезду. Билет в купейный вагон, бросаю сумку под нижнее сидение, шинель вешаю на крючок, шапку бросаю на стол, присаживаюсь к окну.

В вагоне толчея, все с огромными сумками, суетятся, шумят, вот и ко мне заходит целая семья: муж с женой и парень подросток. Тот сразу вылупился на меня, даже рот открыл. Неожиданно набирается духом и выпаливает:- Дядя лётчик, вы в Афганистане воевали?

С удивлением смотрю на него. Тут до меня доходит, на моей груди сияет орден Красной звезды. Дико смущаюсь. Надо бы снять.

— Да нет, это из-за ранения дали, здесь, под Москвой.

— А что, такое бывает? — удивляется подросток.

— Бывает, — горько улыбаюсь я.

— Вадик, не приставай к товарищу лейтенанту, — доброжелательно смотрит на меня мужчина. Осанка у него ровная, очевидно бывший офицер.

— В Севастополь едете? — интересуется его жена.

— Да.

— Живёте там, или по службе?

— В отпуск еду. Домой.

— А мы с отпуска, — вздыхает она, — так быстро закончился. Раньше редко ездили, всё по гарнизонам. Потом мужа в Севастополь перевели, на БПК.

— Ещё служите? — интересуюсь я, чтоб поддержать беседу.

— Уже нет, — вздыхает мужчина, — ушёл капитаном второго ранга. По ночам служба снится.

Внезапно остро понимаю, как этот человек переживает, что остался не удел. Всегда быть на передовой и вот, ещё сравнительно молодой, а пенсионер.

Поезд дёрнулся, звякнула посуда. За окном задвигались столбы. Неужели скоро увижу свой дом?

Разносят постельное бельё. Молодая проводница приветливо улыбается:- Чаёк принести?

Соседка по купе достаёт курочку, режет солёные огурчики, нарезает ровными кружочками колбасу:- Берите, не стесняйтесь, — говорит она, заметив, что я отвожу взгляд и невольно глотаю слюну.

Мужчина ставит на стол пузатую бутылку коньяка. Постепенно вся неловкость улетучивается и уже, вроде как знаем друг друга всю жизнь. Вот так всегда бывает с соседями по вагону.

Ночь, забираюсь на верхнюю полку, закрываю глаза, честно пытаюсь заснуть. Сон нагрянул неожиданно, сваливаюсь, словно в яму и начинаются кошмары — вокруг степь, усеянная обломками острых камней, торчит колючий кустарник, взвивается в воздух сухая пыль, на небе набухшие тучи, сквозь них едва прорывается свет Луны. С трудом бреду между камней, неуютно и непонятно, что я здесь делаю. Ни души, лишь завывает ветер. А ветер ли? Нечто тоскливое проносится над степью, кровь стынет в венах. Мне б уйти отсюда. Но куда? Шарю глазами по сторонам, вроде тропа. Становлюсь на неё, иду, но как мне страшно, чудится, впереди ждёт встреча. Но с кем? Меня ждут и знают, что я прейду.

Впереди завал из каменных глыб, тропа упирается в них. Обхожу. Кто-то возится в грязных кустах. Вытягиваю шею, пытаюсь рассмотреть, что там. Это какое-то животное, вижу лохматый бок.

Затем, в темноте сверкают два жёлтых глаза, раздаётся злобное утробное рычание — огромный волк выпрыгивает из зарослей, морда перепачкана кровью, скалит клыки, прижимается к земле, мгновенье и вцепится в горло. Но он медлит, забирает в сторону от меня, не сводя взгляда. Какой у него жуткий взгляд, глаза — нечто потустороннее, выцветшие, радужка почти белая, зрачки едва заметны, в то же время бьёт из них жёлтый огонь. Внезапно ощущаю, он меня боится, смертельно боится. Странно, почему? Я безоружен, у меня нет даже палки. Тем временем, прижимаясь брюхом к земле, ужасный волк отползает в сторону, пятится, скрывается за нагромождением камней, но чувствую, не уходит, наблюдает за мной.

Делаю шаг в направлении колючих зарослей, вся земля перепачкана кровью, пахнет сырыми внутренностями. Пытаюсь проникнуть в логово волка, но вязну всем телом, для меня лаз очень маленький. Вытягиваю вперёд руки, хочу раздвинуть ветки, обмираю от ужаса. Не мои это руки! Огромные лапы, покрыты сверкающей чешуёй, на концах серповидные когти. От неожиданности кричу, хочу бежать, но оглушительно хлопают за спиной крылья. Взмываю в воздух, внизу, как человек, смеётся волк.

Несусь над полем. Постепенно, место страха занимает восторг. Свобода, полная свобода! Поднимаюсь всё выше и выше. Долетаю до туч, они, клубясь, наползают на меня, сверкают молнии, но я их не боюсь. Поднимаюсь выше их. Ярко светит Луна, наполняя меня силой, всё небо усеяно огненными звёздами. Мощно взмахиваю крыльями, лечу, с немыслимой скоростью. Воздух ионизируется, и тело заключается в плазменное облако.

Грозовой фронт исчезает позади, внизу океан, Солнце выныривает из-за горизонта, стремительно ползёт вверх. На океан наползает континент — древняя земля и она осквернена! Эмоции жадности, равнодушия и вседозволенности, как грязная плёнка, колышутся над небоскрёбами.

Чувство гадливости потоком хлынуло в душу. Едва не стошнило от всей этой мерзости, раздражение, как цунами поднимается в сознании, мне необходимо выплеснуть эмоции иначе сгорю.

Извергаю из себя огонь. Он с гудением уходит вниз, касается океана и, вздымается мощным торнадо. Как щепки взлетают военные корабли и разлетаются в стороны, где-то рвутся боеприпасы, чужой дикий страх словно искривляет пространство. Во мне взбурлила кровь, мне хочется вновь атаковать.

— Ещё не пришло наше время, — голос словно возникает из пустоты, мгновенно гасит мою ярость.

Кручу шеей, смотрю вверх, заслоняя Солнце, проносится исполинская тень.

Мне становится радостно и спокойно и, словно засыпаю.

Поезд резко дёргает, визг тормозов, какая-та станция. Продираю глаза, странное ощущение, словно всю ночь мешки с углём таскал. Сползаю вниз, достаю зубную пасту, полотенце.

— Опять уходите? — слышу сонный голос соседки.

— В смысле? — не понимаю я.

— Вас не было сегодня ночью.

— А где же я был? — несказанно удивляюсь я.

— Наверное, бессонница, может, в тамбуре стояли?

— Вам приснилось, — улыбаюсь я.

— Может быть. Я так плохо спала этой ночью, — нехотя соглашается женщина.

Настроение пятибалльное, подхожу к туалету. Закрыт. Ах да, сейчас же стоянка. Выхожу в тамбур, дверь открыта, проводница проверяет билеты. Улучаю момент, спрыгиваю на перрон. Не холодно, снега нет, явно на подъезде к Крыму.

Станция небольшая, чистенькая. Ходит народ, кто-то продаёт вязанки ялтинского лука, кто-то яблоки. Бабка везёт тележку с пирожками, запах одуряющий, не удерживаюсь, покупаю несколько штук. Затем вижу мужчину с вяленой рыбой — хорошие такие лещи, длинные щуки. Останавливаю его, выбираю рыбу, он видит мой орден, даёт целую вязанку бесплатно. Страшно смущаюсь, пытаюсь сунуть деньги, но он наотрез отказывается, говорит, сын его служит на границе.