Оставалось получить отчет в финансовой деятельности, которая вызывала особый интерес, поскольку долгое время вообще не подвергалась проверкам. Расследование, назначенное еще при жизни Филиппа Красивого и с согласия Мариньи, по всей видимости, должно было завершиться после составления окончательного отчета 24 января 1315 г., [1419]несмотря на все хитроумные уловки Карла Валуа.

Ангерран пока еще не попал в немилость; тем не менее все обсуждали эту возможность. Король оставил Мариньи на посту камергера, но подозревал его как советника. Вильгельм де Бальдрих, сообщавший скорее о слухах, чем о том, что он видел своими глазами, 7 декабря написал о том, что Мариньи якобы попросили больше не заниматься делами казны; это, впрочем, кажется нам вполне естественным, поскольку на тот момент комиссия, проводившая расследование, еще не подвела итоги своей работы. Мариньи якобы даже предложили не покидать двор, пока проверяют его счета, [1420]что фактически означало домашний арест в королевском дворце или в Париже. Все это, на наш взгляд, несколько преувеличено, но не безосновательно; в любом случае, разбирательства по делу Мариньи не предавали огласке, так как майоркский посланник уточнил, что не мог подтвердить подлинность этой информации. [1421]

Итак, к Мариньи не применяли никаких суровых мер вплоть до марта 1315 г. В январе, как мы сказали, он оставался на своем месте при дворе, и во время проверки его счетов не было выявлено ничего предосудительного. Но слава его, конечно же, была в прошлом. В народе вновь раздули и исказили то, на что при дворе лишь изредка намекали. Честность Ангеррана была поставлена под сомнение, его отстранили от руководства финансами; перестали доверять даже его брату: 16 декабря Филиппа де Мариньи освободили от занимаемой им должности в сфере финансов, то есть лишили его права собирать пошлину на шерсть. [1422]

В заключение анализа причин, по которым Мариньи попал немилость, скажем, что действительной причиной его краха стала враждебность некоторых знатных сеньоров, а именно Карла Валуа враждебность, вызванная чрезмерной привилегированностью положения Мариньи, его стремлением к единовластию и даже его тщеславием; враждебность эту, особенно в случае Карла Валуа видевшего, что его час близок, обострял страх того, что в условиях правления слабого государя власть камергера неудержимо возрастет. Кроме того, бедственное положение Ангеррана было вызвано также и его непопулярностью в народе, которая основывалась на догадках предположениях и сетованиях на рост налогов. Наконец, благодатной почвой для роста неудовольствия по отношению к Ангеррану стали потрясения, вызванные смертью Филиппа Красивого.

О расследовании финансовой деятельности Мариньи, которое проводилось по приказу Филиппа Красивого, известно очень немного. Единственным документом, из которого мы можем почерпнуть о нем сведения, является грамота Людовика X с подтверждением отчетов, составленная в конце расследования. [1423]

Мариньи, который в соответствии с ордонансом от 19 января 1314 г. осуществлял руководство финансами касс Тампля и Лувра, [1424]хотел избежать обвинений в самоуправстве. Поэтому необходимо было как можно скорее провести полную проверку старых счетов, чтобы позже обнародовать бухгалтерию казны. Уже пять лет, начиная с 1311 г., при дворе не проводились заседания in compotis(по проверке счетов). Как раз в это время Ангерран пришел к власти, и, возможно, взяв в свои руки управление королевскими финансами, он на какое-то время отсрочил проверку счетов. Тем не менее он не был повинен в растратах. Даже став официальным распорядителем расходами королевства, наравне с самим королем, Мариньи желал прояснить ситуацию с государственными финансами и поэтому тем же ордонансом от 19 января 1314 г. постановил, что выверять счета и оценивать законность их составления будет специальная комиссия.

Некоторые, на наш взгляд, преувеличивая, посчитали это чрезвычайной мерой, другие увидели в этом карательную меру против Мариньи, что просто неверно. Лично настояв на составлении ордонанса, чего никто никогда не отрицал, Ангерран просто хотел возобновить прерванный около трех лет тому назад курс процедуры, поскольку чувствовал, что на тот момент это было необходимо: Для начала, чтобы по возможности лучше разобраться в бухгалтерии казны, но главным образом, чтобы убедить короля, двор и общественное мнение в своей честности. Стремясь к руководству государственными финансами, он также хотел, чтобы все знали, что он не собирается обворовывать короля. Но, проводя возобновленную после трех лет забвения процедуру по старой системе, невозможно было проверить все накопившиеся счета. И для того чтобы позволить участникам комиссии, по большей части счетоводам, нагнать упущенное, Мариньи приказал им работать постоянно, а не короткими сессиями раз в семестр. Эта мера оказалась отнюдь не бесполезной поскольку все счета были окончательно проверены только через год.

Членами комиссии прежде всего были Пьер де Латильи, графы Эвре и Сен-Поль, а также счетоводы Жан де Даммартен, Реньо Барбу, Жоффруа Кокатрикс и Фремен де Кокрель. К тому моменту, когда короля одолел смертельный недуг, комиссия, у участников которой, само собой, были и другие дела, еще не закончила работу, и умирающий король, по просьбе своего камергера, приказал продолжать расследование. Людовик X увеличил количество проверяющих, и среди них оказались также и противники Мариньи. [1425]Но, на самом деле, если бы при назначении новых участников Людовик руководствовался предвзятым мнением по отношению к Ангеррану, объяснить окончательное положительное решение было бы невозможно. Он всего лишь расширил состав участников, сохраняя все такое же благосклонное отношение к Мариньи. В окончательный состав комиссии вошли графы Пуатье, Валуа, Эвре и Сен-Поль, Людовик Клермонский, Гоше де Шатильон, Миль де Нуайе, Гильом д'Аркур, Этьен де Морне, Матье де Три, Жан де Гре, Арпен д'Аркери, Жан де Мариньи и уже упоминавшиеся мэтры счетов. Таким образом, комиссию пополнили принцы, помимо Людовика д'Эвре, и высокопоставленные чины, помимо Ги де Сен-Поля, а также коннетабль, два маршала и камергер Франции, Матье де Три, политический вес которого, как мы сказали, в то время стремительно увеличивался. Этьен де Морне, естественно, заменил своего предшественника, предыдущего хранителя печати, Латильи; он был всецело предан Карлу Валуа, у которого некогда был камергером. [1426]Вместе с тем нужно заметить, что Жан де Мариньи, которого никак нельзя было заподозрить во враждебности к собственному брату, также стал участником комиссии. Через месяц уполномоченные лица предоставили отчет. В его составлении не принимали участия, судя по списку авторов, ни граф Сен-Поль, ни Матье де Три, ни Жан де Мариньи. Двадцать четвертого января 1315 г. Людовик X подтвердил правильность всех счетов, составленных Ангерраном де Мариньи, а также полностью и окончательно снял с него все обвинения в недобросовестном управлении финансами казны Тампля, Лувра и королевской Палаты. Камергера, поскольку оправдательные документы свидетельствуют о том, что он все еще занимал эту должность, объявили невиновным люди, среди которых не все, но многие были его врагами, и они не упустили бы ни малейшей неточности. Значит, они действительно ничего не нашли.

Это королевское решение могло показаться окончательным. Мариньи, в чем мы уже убедились, оставался душеприказчиком короля, но тем не менее он не был уполномочен заниматься распределением завещанного имущества. Согласно февральскому указу 1315 г., душеприказчики Филиппа Красивого, в числе которых был и Мариньи, предписали королевским казначеям выплатить некоторым из них указанные в различных документах или грамотах суммы: аббату де Сен-Дени, Реньо д'Обиньи, Пьеру д'Этампу и Пьеру де Шамбли. [1427]Это не доказывает того, что Мариньи отстранили от всех финансовых должностей. Но срок действия чрезвычайных полномочий, предоставленных ему предписанием от 19 января 1314 г., безусловно, завершился одновременно с восшествием на престол Людовика X.