Очень-очень жаль, что твоя «программа-максимум» невелика, но я буду несказанно рад даже этому. Предлагаю тебе лететь в Москву 12-го, 13-го обратно. Здорово, если все-таки появится возможность погостить подольше. Да, как я слышал, авиационные тарифы зависят от кучи мелочей, так что сообщи, пожалуйста, сколько посылать.
О тебе мне интересно все. Поэтому пиши по порядку. А то я что-то уже не пойму, на какую половину ты одета – на левую или правую? Предлагаю снять левый чулок.
Со своей стороны попробую снять… ну кое-что еще. Меня увлекают только достижимые цели. Те, которые требуют от меня массы сил, напряжения, умственных способностей и т. д., но которых в итоге, на мой взгляд, можно достичь. Наверное, это мой недостаток – ведь я никогда не полечу к звездам. А хочется. Но, с другой стороны, это обеспечивает крепкую раковину моллюска. Защиту. Временами просто необходимо прятать голову в песок и при этом быть уверенным, что ее не оторвут.
Ты знаешь, наш стриптиз меня очень увлекает, причем не только в качестве наблюдателя. Пиши. Целую. Артем».
От этого письма мне стало очень и очень грустно: целый день проходила как в воду опущенная. Во-первых, было досадно, что мне, например, никто и никогда не предложит поехать в аспирантуру в Швейцарию. А вот столичные возможности вполне, оказывается, предполагают подобные контакты. Или это опять же вопрос «физиков и лириков»? Артем-то, в отличие от меня, занимается естественной наукой, которая принесет в итоге конкретную материальную прибыль. Во-вторых, его признание насчет увлечения только достижимыми целями было немного обидным: получается, он с самого начала, с самой первой встречи нисколько не сомневался в том, что может мною обладать? Это был только вопрос усилий? И последняя капля – терпеть не могу вопросы из разряда: «Сколько денег дать?» Как я могу на это что-то ответить?! Тем более если, по сути, мы едва знакомы. С моей стороны выглядит, как позорное вымогательство, да и только. Никогда ничем подобным не занималась. Может быть, меня просто избаловали – Слава целиком отдавал без напоминаний всю зарплату. Карим, если ему взбредало в голову помочь бедной девочке, действовал «по велению души». И в основном тайком. Никто еще до сегодняшнего для не вынуждал меня просить денег!
Разозлившись на все это, вместе взятое, я бродила по квартире чернее тучи. Катя, попав пару раз под горячую руку, залезла в свою кроватку – от бешеной мамы подальше – и сидела там тише воды, ниже травы. Пока мама не соизволила наконец посмотреть на свое мерзкое поведение со стороны и не попыталась исправиться – с трудом, но нацепила-таки на лицо участливое выражение и занялась, согласно расписанию, детскими делами: кормить – играть – умывать – читать – укладывать спать. Вся эта возня несколько остудила первоначальный приступ неподконтрольного гнева. К тому моменту, когда Катенька уснула, я почти уже подобрела и решилась на ответное письмо:
«Привет, Артем! Начну с твоего «нытья» – почему ты отказался от аспирантуры в Швейцарии? Насколько я помню, ты хотел как-нибудь навсегда уехать из нашей многострадальной страны. А Швейцария – не самый дурной вариант, тем более если тебя там оценили по достоинству и сами пригласили.
Теперь насчет билетов – у меня сейчас нет никакой возможности выяснить цены, сам понимаешь: выход из дома сопряжен с кучей проблем. Так что, если ты сам определишь сумму предполагаемых затрат, буду тебе очень благодарна. Останется – верну, не хватит – добавлю. И вообще, этот вопрос меня уже порядком измучил: терпеть не могу говорить о деньгах. Как-то сразу пропадает вся романтика, сама жизнь становится циничной.
Ну вот, теперь я «ною» на протяжении целого абзаца. Что-то это входит у нас в привычку. И как дальше жить?!
Что касается твоей раковины моллюска – это и так было понятно. А вот я, наоборот, могу и размечтаться не в меру. Наверное, если бы человеческое существо не обладало способностью воображения, я бы отказалась от жизни вообще. У меня наблюдается некоторое умеренное раздвоение личности: одно – это то, что есть на самом деле; второе – внутренняя жизнь, те же мечты о недостижимом, которые находят такое яркое и живое воплощение в воображении, что иногда становится тяжело отделить одно от другого.
Мне с детства на примере Ленина и Гагарина внушали, что человек может все, если захочет. Надо только захотеть по-настоящему. Вот с этим у меня проблемы. Едва начиная чего-то хотеть, я прокручиваю все дальнейшие события в своем воображении, наполняю их яркими деталями и подробностями, переживая почти все, что могла бы пережить наяву, и постепенно теряю интерес к этой идее как к вполне достигнутой.
Кажется, получилось несколько больше, чем один чулок. Ты только не подумай, что я законченный параноик или что-то в этом роде. А то придется потом долго и трудно тебя разубеждать. Целую. Жду ответа. Яна».
Письмом я осталась вполне довольна. Отомстила, в меру жестко, в меру сурово, да еще и окатила для верности холодной водой. Мне, дескать, все равно, удовлетворять свои желания в жизни или в воображении. Ни острота ощущений, ни степень удовольствия от этого не меняются. А посему качество объекта имеет ничтожно малое значение. Главное – мой собственный внутренний настрой. Так что – вот тебе, получи, болван самоуверенный! Хотя с чего это я вдруг так разошлась?
Печально, но, если быть честной до конца, к тому времени психика моя и вправду балансировала на грани коллапса. Больше полутора лет воздержания и полной отвлеченности от идеи мирских утех самым пагубным образом сказались на моей не до конца еще сформировавшейся личности. Она теперь радостно путала фантазии и действительность, жизнь и сон.
«Душевный стриптиз» продолжался. Виртуальные страсти разгорались. Но я не верила до конца в то, что это «не понарошку», пока не получила почтовый перевод на авиабилеты. Четыре тысячи рублей. Восемь аспирантских стипендий! Появилось странное, мучительное и в то же время приятное ощущение того, что меня покупают. Господи боже мой, во что же я превратилась? Одно дело писать письма, делиться наболевшим, раскрывать душу и совсем другое – стать продажной женщиной, пойти на настоящую физическую близость с почти незнакомым мужчиной. Тем более теперь, когда я уже совершенно забыла и как это делается, и зачем оно нужно.
Артем, наверное, не особенно задумываясь над этим, все месяцы нашей переписки помогал мне вернуть веру в себя, способность думать о себе как о женщине, даже легко и приятно возбуждаться от ласковых и томительных слов. Но этого вдруг оказалось мне более чем достаточно. Я не хотела и панически боялась развития отношений!
Однако чем дольше я держала в руках присланные деньги и чем больше думала о странном состоянии «вещи», которой кто-то непременно желает обладать, тем приятнее казалось мне это новое ощущение. Похоже, я совсем свихнулась на почве искаженной морали, заразившей меня, как бацилла, через творчество Аполлинера. Я даже серьезно задумалась, правду ли говорят, что в каждой женщине спит *censored*тка, – нужно только грамотно ее разбудить? Но, примерив на себя всевозможные гипотетические ситуации, успокоилась – продаваться я была готова только в том случае, если покупателем выступит один-единственный мужчина – Артем. Уф! И на том спасибо!
Чем ближе становился «день икс», тем больше я нервничала, боялась последствий и тем сложнее увязывалась наша безумная затея с реальностью. Даже не ясно, как это все осуществить. Ну, допустим, и мама, и Слава поверят, что еду я на конференцию в МГУ, скажем, по проблеме литературных коммуникаций, – в этом действительно ничего удивительного нет. Но откуда я вдруг взяла такие деньги, чтобы купить билет на самолет? А даже если и взяла (заработала, накопила, нашла), то однозначно не имею права на подобное расточительство, учитывая материальное положение семьи. Если уж в Москву – то только поездом. Причем непременно в плацкартном вагоне, чтобы не вызывать подозрений у мужа, который обязательно потащится исполнять супружеский долг – то есть провожать.
