И Мориа сделала с Лилом то же, что делала с другими мужчинами, которые позволяли себе лишнее, – с силой ударила коленом в самую интимную часть его тела. Когда Беркхарт со стоном согнулся, она дала ему звонкую пощечину.

И тут подполковник показал, чего стоят все его любезные манеры. Он взвыл от боли и, сжав единственный кулак, двинулся к девушке с побелевшим от ярости лицом. Поняв, что он собирается ее ударить, Мориа поспешно отпрянула в сторону.

– Ты, мерзкая сучка! – с ненавистью выдохнул однорукий вояка.

Хорош офицер – сквернословить по поводу женщины, к которой сам же и пристает!

– Мы говорили о прогулке, а не о боксе, – язвительно напомнила Мориа. – Если бы я нуждалась в вашем внимании, то уж как-нибудь дала бы вам это понять. Но я определенно этого не делала.

Зло выругавшись, Лил ударил Мориа по щеке с такой свирепостью, что та упала на землю. Но прежде чем он навалился на нее, она успела схватить обломок дерева и кинуть его Лилу прямо в лицо.

– Дотронься до меня еще раз, и ты пожалеешь об этом, – угрожающе прошипела она.

Глаза кавалериста налились кровью. Если бы он и эта девка находились чуть подальше от каравана, он овладел бы ею уже лишь для того, чтобы доказать свое мужское превосходство. Но фургоны стояли слишком близко. К тому же с одной рукой справиться с Мориа Лил был не в состоянии. Она могла поднять крик, и тогда бог знает чем бы это все закончилось. Чересчур ретивое командование полком уже стоило Беркхарту судебного разбирательства, и ему не хотелось лишний раз искушать судьбу.

Изрыгая ругательства, подполковник повернулся и направился обратно. Последние лучи заходящего солнца окрасили равнину в удивительную смесь малинового, оранжевого и золотого цветов, но Беркхарт, стремительно двигаясь к лагерю, видел один только красный. Он решил покинуть лагерь и убраться подальше от каравана к тому моменту, как к своему фургону вернется Мориа, которая, уж конечно, не станет скрывать, что он пытался с ней сделать. Лил страстно желал отомстить – так отомстить, чтобы эта мерзкая тварь была окончательно втоптана в грязь. Вот если бы ее похитил какой-нибудь индеец – тогда он догнал бы их обоих и с обоих снял скальп! Неплохо было бы упрямой красотке некоторое время побыть в руках апачей. Уж это умерит ее пыл! Вот когда она сама пожелала бы отдать ему свое тело в обмен на cпасение. После того, когда ею воспользуются дикари, она будет намного благосклоннее к вниманию белого человека и сделает все, что он от нее потребует!

Как только Руби увидела ковыляющего к своей лошади подполковника и поняла, что тот был отвергнут точно так же, как все другие ухажеры Мориа, в ее голове появился дьявольский замысел, которым она решила немедленно поделиться со своим мужем. Многие месяцы Руби ломала голову над тем, как она может избавиться от приемной дочери, и вот теперь такая возможность представилась. Они уехали от дома на многие мили, и в этих краях о Мориа не знал никто. Исчезновение человека во враждебных землях можно было очень легко свалить на апачей. Наконец она скинет этот обременительный груз с плеч, радостно подумала Руби, и те деньги, которые хранились у нее в платье, станут ее собственностью!

– Сейчас самое время. – Руби показала Вэнсу на реку.

Ее муж, распрягавший мулов, боязливо огляделся вокруг. Руби уже не раз говорила ему, что после продажи ранчо хочет избавиться от девушки. Сам Вэнс ничего не имел против Мориа и одно время даже пытался привить ей свои взгляды на жизнь, но это только подогрело ревность Руби. Она постоянно напоминала Вэнсу, что они станут нищими, если Мориа по достижении двадцати одного года потребует то, что ей принадлежит по праву наследницы.

Наконец, набравшись решимости, Вэнс направился прочь от лагеря, радуясь тому, что остальные их спутники, собравшись вокруг Беркхарта, не обращают на него внимания, пытаясь уговорить подполковника остаться на ночь в лагере.

Когда Вэнс исчез в тени холма, на губах Руби появилась торжествующая улыбка. Теперь она отомстит этой несдержанной на язык выскочке! Пройдет совсем немного времени, и Мориа станет всего лишь мимолетным неприятным воспоминанием, а ее наследство полностью перейдет в руки Руби.

Довольно рассмеявшись, женщина направилась к группе попутчиков, собравшихся вокруг командира кавалерийского отряда. Ей было совершенно безразлично, где будут ночевать кавалеристы; главное – отвлечь общее внимание от того, что Вэнс куда-то исчез.

«Боже, как все замечательно получается!» – думала Руби. Ей удалось женить на себе Вэнса и сделать его своим послушным орудием. Он стал покорно выполнять ее волю, а взамен получал некоторые услуги в постели. Весь риск в осуществлении плана устранения Мориа ложился на Вэнса, деньги же приберет к рукам именно она. Позднее, когда Вэнс сделает свое дело, она сможет избавиться и от него. Как только он довезет ее до Калифорнии, она найдет другого мужчину, который подарит ей новую, достойную ее восхитительную жизнь.

Мориа медленно брела вдоль реки. Сверкающая в свете месяца водная гладь вьющейся дорожкой убегала к горизонту. Чувствуя, что ее гнев никак не проходит, девушка подняла взгляд на вершины гор, пытаясь внимательнее вглядеться в непривычный пейзаж и ощутить красоту окружающей природы. Однако это оказалось трудным делом, поскольку инцидент с Лилом Беркхартом был слишком похож на многие, уже случавшиеся прежде, и они сейчас один за другим всплывали в ее памяти.

Ну почему мужчины всегда так напористы и бесцеремонны? С какой легкостью они пускают в ход руки! И какими оскорбленными чувствуют себя, когда женщина противится удовлетворению их животных потребностей! Вряд ли стоило особенно сердиться на подполковника – Лил был всего лишь одним из ярких представителей мужской породы.

Мориа решила, что по возможности будет избегать мужского общества – особенно людей, подобных Лилу Беркхарту. Одно воспоминание о его прикосновении вызывало в ней дрожь омерзения. В свои двадцать лет Мориа ни разу не испытала желания побывать в руках какого-либо мужчины; она уже начала сомневаться, произойдет ли это когда-нибудь вообще. Не было абсолютно никого, кто хотя бы раз привлек ее внимание. Руби частенько приглашала к себе мужчин, но, похоже, лишь для того, чтобы они постарались впиться в Мориа слюнявыми губами и облапать жадными руками.

Неподалеку хрустнула ветка. Подняв голову, Мориа увидела крадущегося к ней отчима. Он всегда напоминал ей лошадь чубом коричневых волос, свисавших со лба подобно верхушке лошадиной гривы, и своими выпуклыми карими глазами, не говоря уж об огромных зубах и похожем на ржание смехе. Тяжелая походка довершала это сходство.

Поняв, что его заметили, Вэнс выпрямился и направился к Мориа. Сердце девушки сжалось от внезапной тревоги, Хотя Вэнс и считался ее опекуном, ему никогда по собственной воле не приходило в голову проявить о ней заботу; он ни разу не помешал Руби натравливать на нее очередного «ухажера». И если, зная, что она ушла с Беркхартом, он решил отправиться следом...

– Надоели мне все эти мужчины, – сдерживая страх, произнесла Мориа. – Руби совершенно не уважает мое право отвергать их домогательства...

Но тут Вэнс схватил ее и потянулся губами к ее лицу. От его слюнявого рта Мориа всю передернуло, и она сделала то, что делала всегда, когда к ней тянулись осьминожьи щупальца мужчин, – пнула ногой Вэнса туда, где он был наиболее уязвим. Но даже захрипев и схватившись рукой за свое интимное место, Вэнс продолжал держать девушку другой рукой, не давая ей вырваться.

Мориа яростно, словно животное, попавшее в капкан, пыталась освободиться от его руки, но Вэнс с силой привлек ее к себе. Мориа издала возглас, в котором звучали досада и удивление. Как мало времени отделяло два нападения одно от другого, и при этом одним из нападавших был Вэнс – человек, который обязан ее защищать! В прошлом Мориа неоднократно ловила на себе его жадные взгляды, но буйная ревность Руби все же сдерживала Вэнса; однако сегодня он по какой-то причине решил дать волю своим мерзким желаниям.