Граф Шартьер выразил свою готовность к исполнению приказа почтительным поклоном и стал с ловкостью опытного придворного пробираться через празднично разодетую толпу. Ситуация была благоприятной, так как король именно в этот момент приблизился к своей красивой подруге, чтобы пригласить ее в круг танцующих. Далеко уже зашедшая беременность Катарины Медичи исключала ее участие в танцах, но никто не мог бы с уверенностью ответить на вопрос, заняла бы она при других обстоятельствах место мадам де Брезе.

— Не поведаете ли, какие мысли бродят в вашей головке? — осведомилась в этот момент королева, обращаясь к самой молодой даме своей свиты.

Флёр вздрогнула, едва удержавшись от ответа, что всем своим существом возмущена поведением короля и страдает от обиды за свою госпожу. Как это королеве удается переносить унижение, ничем не выдавая своих чувств? Флёр поражалась и восхищалась тем, с каким самообладанием и хладнокровием королева держится, не выказывая ни малейшей слабости. Неужели нет никого за пределами ее собственной свиты, чтобы защитить правительницу?

Все эти пышно разодетые дворяне и их сверкающие золотом спутницы, кажется, вращались только вокруг одной планеты, известной как королевская фаворитка. На королеву же никто не обращал внимания. Впрочем, нет! Флёр ошибалась. Один из дворян как раз и смотрел на королеву, и не успела девушка еще осознать, кто это такой, как ее сердце бешено забилось.

В предшествующие дни она и надеялась на такую встречу, моля о ней Провидение, и дрожала, предвкушая ее. И все-таки сейчас какой-то шок волной прокатился по всему ее телу. Опять он в черном! Чулки, короткие панталоны, куртка, плащ — все из блестящего, отливающего синевой материала цвета воронова крыла. И вдруг оказалось, что Флёр совсем легко ответить на вопрос королевы.

— Хотелось бы знать имя вон того, одетого в темное дворянина, — произнесла она, чуточку задыхаясь от волнения. — Мне он кажется не таким, как все прочие господа!

— Так оно и есть, — согласилась Катарина Медичи, и в голосе ее послышалось раздражение. — Зовут его Ив де Сен-Тессе, граф Шартьер. У него есть определенные недостатки, но никак нельзя упрекнуть его в том, что он поступает так, как это свойственно многим людям. Берегитесь этого господина, дитя мое! Он горд, властолюбив и с очень трудным характером. Его земельные владения на границе с Савойей в ходе недавних войн были опустошены, так что доходов у него практически никаких нет. Как и многие другие, он ожидает новых военных конфликтов, чтобы поправить свое положение…

Флёр казалось, что это говорит ее мать. Та тоже имела привычку судить о каждом молодом человеке их окружения по его доходам. Девушка привыкла пропускать такого рода разговоры мимо ушей, а потому и сейчас проигнорировала предупреждение королевы относительно не очень-то приятных свойств характера Ива де Сен-Тессе.

— А смотрится он просто чарующе, — заметила она с искренней наивностью, и королева подавила улыбку.

— Он столь же очарователен, как стальной блеск лезвия шпаги, и столь же опасен, как яд гадюки, — заверила она Флёр. — Это и есть настоящее воплощение тех опасностей при моем дворе, о которых вас предупреждал отец, дитя мое. Впрочем, кто я такая, чтобы давать вам советы в делах сердечных! Если бы я сама все знала о тайнах любви, я бы хоть себя защитила от той боли, с которой связано это чувство…

В порыве внезапного сочувствия Флёр дерзнула положить свою ладонь на руку королевы. Она и сама испугалась собственной смелости, но в следующий миг, когда взгляд маленьких черных глаз обратился на девушку, Флёр поняла, что поступила правильно. Катарина Медичи приняла ее утешение, ее дружеский жест с благодарной улыбкой.

Но улыбка исчезла, когда граф де Сен-Тессе отвесил поклон обеим дамам. Флёр почувствовала, что пальцы королевы, касавшиеся ее ладони, похолодели. Впрочем, в любезных словах Катарины нельзя было заметить и намека на то, что она поведала об этом дворянине минутой раньше.

— Мы очень рады вас видеть, дорогой граф! — милостиво ответила она на его почтительное приветствие. — Возможно ли, что вы еще не знакомы с нашей только что причисленной к свите фрейлиной? Флёр де Параду на днях вошла в наше общество и будет теперь состоять в моей свите. Доверяю ее вам, можете пригласить ее на танец, ибо, кажется, танцует она с удовольствием! Желаю вам приятных развлечений, дитя мое!

Королева взяла руку Флёр и вложила ее в раскрытую ладонь сеньора. Смущенная девушка едва смела поднять глаза и нашла спасение в грациозном реверансе, что и было самым подходящим ответом на поклон графа. Нежный румянец, вспыхнувший от возбуждения на ее щеках, лишь усиливал прелесть невинности, уже и раньше его пленявшей. Голос его звучал глухо, когда он повел ее в круг танцующих.

— Лион богат сокровищами, но позвольте мне заметить, что ни одно из них не может состязаться с блеском ваших глаз!

— Вы мне льстите, сеньор! — робко прошептала Флёр.

Она ощущала теплоту его прикосновений и обволакивающую силу закутанного в бархат мужского тела, и это ощущение было столь же незнакомым, сколь волнующим.

— Эти ваши слова я объясняю лишь тем, что вы меня не знаете, прекрасная дама! Вряд ли кто-нибудь мог бы отнести меня к придворным льстецам. Я имею обыкновение говорить то, что думаю, как и делать то, что считаю нужным!

Встревоженная Флёр взглянула на него и в один миг, длившийся не больше, чем удар сердца, освободилась от скованности.

— Ваши комплименты, сеньор, звучат как угрозы.

— О, как же я неловок! — Наигранное отчаяние слилось с улыбкой, заставившей Флёр окончательно забыть обо всем на свете. А он продолжал: — Но в какой-то мере здесь есть и ваша вина, прелестнейшая мадемуазель. С тех пор, как я увидел вас на приеме отцов города Лиона, я только и мечтаю о знакомстве с вами. За какими же каменными стенами вы прятались от мира, словно заколдованная принцесса? Я горю желанием узнать о вас все-все!

Для Флёр стерлись границы между реальностью и фантастикой. Море свечей, звуки музыки и строго размеренные шаги танца дополняли впечатление какой-то сказочности происходящего. Но все же в самый последний момент она вспомнила, что о ее происхождении лучше хранить молчание.

— Вы делаете мне слишком много чести, граф Шартьер, — трепетно ответила она. — Я не более чем самая последняя прислужница Ее Величества. Обо мне мало что можно рассказать, да и вам было бы скучно это слушать.

Танец в очередной раз разделил их, что придало особую проникновенность его ответу, произнесенному через несколько минут:

— Каждый ваш вздох чрезвычайно важен для меня. Я завидую земле, по которой вы ступаете, и кубку, который прикасается к вашим губам! Мысль, что вы, быть может, обещаны кому-то другому, лишает меня покоя.

Ни одно из наставлений, полученных Флёр, не могло ей подсказать, как нужно реагировать на страстный флирт столь опытного человека, каким был Ив де Сен-Тессе. В смущении она старалась точно исполнять движения сложного рисунка «танца павлинов», на который пригласил её граф. Потом бросила на него осторожный и в то же время пристальный взгляд из-под полуопущенных ресниц.

— Говорить мне подобные вещи, сеньор, выходит за рамки этикета, — чопорно ответила Флёр и сразу же сама рассердилась на себя за эти слова, поняв, сколь неуместно они прозвучали. Теперь он подумает, что она глупа, необразованна, простовата и слишком легко впадает в смущение.

К счастью, танец в этот момент закончился, и ей удалось спасти положение заключительным величественным поклоном, причем внезапная слабость в коленях в немалой мере способствовала тому, что этот поклон получился более глубоким.

— Простите меня, красивейшая из дам, я не хотел вас обидеть. Просто так уж получилось, что вы меня околдовали еще тогда, при въезде королевской процессии в ваш изумительный город. Теперь я уже себе не принадлежу. Я мечтаю утонуть в прохладной зелени ваших глаз и хотя бы один-единственный раз поцеловать вашу руку!